— Нет, не помиримся мы. Ляля меня не любит. — И Павел заплакал.

Михаил Иванович кивнул жене, чтоб она вышла.

Часа два Михаил Иванович убеждал Павла, что Ляля его любит, что размолвка у молодых — дело обычное, что надо только проявлять друг к другу больше терпения и понимания. Павел уехал домой успокоенный, а Михаил Иванович, наоборот, разволновался. Он узнал от Павла, что Ляля не учится, ее отчислили из института за неуспеваемость, за систематические пропуски занятий.

Михаил Иванович решил пока скрыть случившееся от жены и сам поговорить с Лялей. Может, удастся что-то поправить?

Ах ты, боже мой! Недаром говорится: «Если бы молодость знала!» Сколько судеб исковеркано, сколько горя пережито, сколько не сбылось радужных надежд, и все потому, что в молодости делается много ошибок! Ну вот, например, Ляля. Вышла замуж, не подумала. Павел — хороший, добрый человек. Но они действительно слишком разные люди, по-разному смотрят на жизнь. Если б Ляля любила Пашу так же, как он ее, все бы обошлось. Каждый в чем-то пошел бы на уступку. А так, наверное, быть разводу! А что потом? Найдет ли Ляля другого мужа? А вдруг пройдет молодость и она останется одинокой?

И другая беда — потеряла институт. Сколько было трудов положено, чтобы ей поступить, сколько волнений, сколько было радости, когда ее зачислили! Что же теперь? Останется без специальности?

— Ты пойми, дурочка, — нежно убеждал Лялю Михаил Иванович при встрече. — Паша очень хороший человек, любит тебя. Если ревнует, успокой его. Семейная жизнь — штука не простая. Займись хозяйством, веди себя как полагается, не давай повода для ревности.

Ляля, опустив глаза, молчит. Слышит ли она, что говорит ей Михаил Иванович?

— Ну и насчет учебы. Оказывается, тебя исключили? Почему же ты от нас все скрыла? И что теперь собираешься делать?

Ляля опять не отвечает. Но вот она заплакала. От обиды? От жалости к себе? Или от того, что ее изобличили во лжи и ей стыдно? Михаилу Ивановичу стало жаль Лялю. И вдруг он увидел, что по щекам Ляли текут черные слезы. Ляля поймала удивленный взгляд, догадалась, в чем дело, и стала носовым платком осторожно промокать глаза, словно чернила промокательной бумагой.

Михаил Иванович растерялся.

— О чем, бишь, я говорил? Ты, это самое, подумай. Очень мать будет огорчена.

На том и кончился разговор.

…Когда Юлия Павловна узнала, что Ляля исключена из института, она заплакала. Михаил Иванович попробовал ее утешить, но сквозь рыдания она просила:

— Прошу, не утешай меня. Мне от этого еще хуже.

А на другой день у Юлии Павловны повысилось давление, и она целую неделю пролежала в постели. Хорошо, что не было Ляли. Иначе Юлия Павловна не избежала бы бурной ссоры с дочерью. Всю горечь своих мыслей она излила перед Михаилом Ивановичем.

— Она всю жизнь обманывает меня, а я всю жизнь поддаюсь обману. Девочкой была — убегала из школы с уроков и гуляла по улицам. Приходит домой с невинным взором. Спрашиваю: «Ну как в школе?» Отвечает: «Ничего, как обычно». А на другой день звонит учительница, беспокоится, почему Ляля не была на занятиях, не заболела ли. Ведь, ты помнишь, и наказывала ее, и по-доброму просила: «Говори мне правду, только правду. Если что-то сделала, признайся, я все пойму, прощу, только будь откровенна». Нет, обязательно обманет! Вот и теперь, мы ей каждый месяц пятьдесят рублей давали, вещи покупали— только учись. Себе во многом отказывали. Каждый раз спрашивала, как дела в институте. «Хорошо», — отвечала и даже глаз не опускала. Знаешь, когда я смотрю на ее лживые глаза, поневоле вспоминаю ее отца. Она на него очень похожа. Видно, и характер его унаследовала. Что ты удивляешься? Ты что, веришь, что никакой наследственности нет? Что человек родится «ни хорошим, ни плохим»? Наивно так думать! Черты лица наследуются, фигура, привычки, передаются характер, склонности… И вот тут-то я виновата… Да, да. Не сумела развить хорошее и приглушить плохое…

Когда Ляля наконец-то появилась у родителей, она сказала матери, что беременна.

И все опять вдруг стало оцениваться иначе. Возможно, удастся восстановиться в институте, взять «академический» отпуск. А если не восстановят? Ну что ж, будет растить ребенка… Но бесспорно: ребенок свяжет семейную жизнь Ляли и Павла.

В старости человека всегда тянет в те места, где он родился, провел детство, где впервые увидел зеленый лист, белый снег, где узнал своих первых друзей и подруг. Почему так? Почему в старости так неудержимо тянет в родные места? Юлия Павловна не могла этого себе объяснить, но о поездке в родные края думала давно и в очередной отпуск твердо решила туда поехать. Потом будет труднее: ведь у нее появится внук или внучка.

Как только Юлия Павловна оказалась в вагоне, на нее нахлынули воспоминания.

Трудное у нее было детство! Юлия Павловна выросла в многодетной семье. Жили в деревне, надела земли отец не имел и занимался ремесленничеством. Он красил крестьянские холсты, а краски добывал из коры деревьев. Старшие дети — а всего в семье родилось тринадцать детей — в ту пору всегда ходили с синими от краски руками. Потом отец приобрел чесальную машину и брал в расчес овечью шерсть. Чесалка стояла летом в сенях, а зимой в избе.

Когда отец умер, у матери оставалось восемь живых детей (от года до шестнадцати лет) и пять могилок, разбросанных по разным деревням Козловского уезда, как назывался тогда Мичуринский район. А разбросаны могилки были потому, что в поисках лучших заработков семья кочевала из одной деревни в другую.

О чем бы ни вспоминала Юлия Павловна, перед глазами вставала мать. Сколько в ней было силы, энергии, бодрости. Вырастить такую ораву детей! И она не просто вырастила, но и «вывела в люди», как ей говорили.

Мать была высокая, дородная и крепкая женщина. Всякая работа у нее спорилась. Юлия Павловна не помнит свою мать без какого-либо дела в руках. То она кормит ребенка, то работает на огороде, то стирает, то идет на речку полоскать белье, то крутит чесальную машину. Если зашла родственница или соседка и надо поговорить, она берет в руки вязанье. Мать все успевала делать для своей многочисленной семьи и даже выбирала время сходить за грибами или орехами.

И все дети начиная с пяти лет посильно трудились — кто нянчил младших, кто работал на чесалке, кто кур стерег, кто яйца на базар в Козлов отвозил, кто по найму у помещика работал. Но при этом главную цель в жизни мать видела в том, чтобы дать детям образование. Сама она с трудом могла нацарапать письмо, и перед ней маячил один свет — видеть своих детей учеными. Учеными она считала тех, кто оканчивал училище, дающее право стать учителем приходской школы. Достижение этой цели было необычайно сложным. Надо было вносить плату за обучение и одеть счастливчика — все это удавалось сделать за счет подтянутых животов всей семьи. Молоко от своей коровы пили только малыши, а яйца от своих кур ели только в пасхальные дни или при болезни.

Только двоих детей удалось матери сделать «учеными». Но стремление к получению знаний было привито детям, и уже при Советской власти все — и младшие и старшие мальчики и девочки — получили среднее образование. Мечта матери сбылась: «неучей» в семье не осталось. Теперь из всей семьи уцелели трое — Юлия Павловна, брат и сестра. Остальных унесли война и болезни.

На вокзале в Мичуринске Юлию Павловну встретили брат и старшая сестра. Поздоровались, всплакнули — как они постарели!

Они постарели, а город помолодел. Юные деревья вдоль тротуаров, скверы, цветники, асфальт вместо булыжной мостовой. Особенно изменился центр города. На месте старой базарной площади разросся великолепный мичуринский сад. И в этом саду на могиле Мичурина воздвигнут памятник. Сохранился и старый городской парк.

Брат хвастался городом.

— Ты вникни, Юлия! Дело не только в зелени. Во многих дворах клубы, детские площадки, лектории. Поверишь, в Мичуринске, не таком уж большом городе, сейчас летом, полтораста детских площадок. В вашей Москве того нет. А чья это работа? Все ведется на общественных началах, в основном пенсионерами. Ну конечно, власть помогает, не без этого. А знаешь, у нас ведь свои Черемушки есть.