- Четвертая старшая карта - король, - сказал седьмой. Это такое письмо, в котором выражена любовь.

- А самая старшая карта - туз, - докончил восьмой старичок. - Это такое письмо, когда человек отдает другому все свое сердце. Эта карта все остальные бьет, над всеми козырится. К вашему сведению, господин Колбаба, это такие письма, которые мать ребенку своему пишет либо один человек другому, которого он любит больше жизни.

- Ага, - промолвил г-н Колбаба. - Но в таком случае позвольте спросить: как же вы узнаете, что во всех этих письмах написано? Ежели вы их вскрываете, судари мои, это никуда не годится! Этого, милые, нельзя делать. Разве можно нарушать тайну переписки? Я тогда, негодники вы этакие, в полицию сообщу. Это ведь страшный грех - чужие письма распечатывать!

- Про это, господин Колбаба, нам хорошо известно, сказал первый домовик. - Да мы, голубчик, ощупью сквозь запечатанный конверт узнаем, какое там письмо. Равнодушное - на ощупь холодное, а чем больше в нем любви, тем письмецо теплее.

- А стоит нам, домовым, запечатанное письмо на лоб себе положить, - прибавил второй, - так мы вам от слова до слова скажем, про что там написано.

- Это дело другое, - сказал г-н Колбаба. - Но уж коли мы с вами здесь собрались, хочется мне вас кое о чем расспросить. Конечно, ежели позволите...

- От вас, господин Колбаба, секретов нет, - ответил третий домовой. - Спрашивайте, о чем хотите.

- Мне любопытно знать: что домовые кушают?

- Это как кто, - сказал четвертый карлик. - Мы, домовые, живущие в разных учреждениях, питаемся, как тараканы, тем, что вы, люди, роняете: крошку хлеба там, либо кусочек булочки. Ну, сами понимаете, господин Колбаба: у вас, людей, не так-то уж много изо рта сыплется.

- А нам, домовым почтовой конторы, неплохо живется, сказал пятый карлик. - Мы варим иногда телеграфные ленты; получается вроде лапши, и мы ее почтовым клейстером смазываем. Только этот клейстер должен быть из декстрина.

- А то марки облизываем, - добавил шестой. - Это вкусно, только бороду склеивает.

- Но больше всего мы любим крошки, - заметил седьмой. Вот почему, господин Колбаба, в учреждениях редко крошки с мусором выметают: после нас их почти не остается.

- И еще позвольте спросить: где же вы спите? промолвил г-н Колбаба.

- Этого, господин Колбаба, мы вам не скажем, - возразил восьмой старичок. - Ежели люди узнают, где мы, домовые, живем, они нас оттуда выметут. Нет, нет, этого вы знать не должны.

"Ну, не хотите говорить, не надо, - подумал Колбаба. - А я все-таки подсмотрю, куда вы пойдете спать".

Сел он опять к печке и стал внимательно следить. Но так уютно устроился, что начали у него веки слипаться, и не успел он досчитать до пяти - уснул как убитый и проспал до самого утра.

О том, что он видел, г-н Колбаба никому не стал рассказывать, потому что, вы сами понимаете, на почте ведь нельзя ночевать. А только с тех пор стал он людям письма разносить охотней. "Вот это письмо, - говорил он себе, теплое, а это вот прямо греет - такое горячее: наверно, какая-нибудь мамаша писала".

Как-то раз стал г-н Колбаба письма разбирать, которые из почтового ящика вытащил, чтобы по адресам их разнести.

- Это что ж такое? - вдруг удивился он. - Письмо запечатанное, а ни адреса, ни марки на нем нету.

- Да, - говорит почтмейстер. - Опять кто-то опустил в ящик письмо без адреса.

Случился в это время на почте один господин, посылавший матери своей письмо заказное. Услыхал, что они говорят, и давай того человека ругать.

- Это, - говорит, - какой-то чурбан, идиот, осел, ротозей, олух, болван, растяпа. Ну где это видано: посылать письмо без адреса!

- Никак нет, сударь, - возразил почтмейстер. - Таких писем за год целая куча набирается. Вы не поверите, сударь, до чего люди рассеянны бывают. Написал письмо и сломя голову - на почту; а не думает о том, что адрес забыл написать. Право, сударь, это чаще бывает, чем вы полагаете.

- Да неужто? - удивился господин. - И что же вы с такими письмами делаете?

- Оставляем лежать на почте, сударь, - ответил почтмейстер. - Потому что не можем адресату вручить.

Между тем г-н Колбаба вертел письмо без адреса в руках, бурча:

- Господин почтмейстер, письмо такое горячее. Видно, от души написано. Надо бы вручить его по принадлежности.

- Раз адреса нет, оставить, и дело с концом, - возразил почтмейстер.

- Может, вам бы распечатать его и посмотреть, кто отправитель? - посоветовал господин.

- Это не выйдет, сударь, - строго возразил почтмейстер. - Такого нарушения тайны корреспонденции допускать никак нельзя.

И вопрос был исчерпан.

Но когда господин ушел, г-н Колбаба обратился к почтмейстеру с такими словами:

- Простите за смелость, господин почтмейстер, но насчет этого письма нам, может быть, дал бы полезный совет кто-нибудь из здешних почтовых домовых?

И рассказал о том, что однажды ночью сам видел, как тут хозяйничала почтовая нечисть, которая умеет читать письма, не распечатывая.

Подумал почтмейстер и говорит:

- Ладно, черт возьми. Куда ни шло. Попробуйте, господин Колбаба. Ежели кто из господ домовых скажет, что в этом запечатанном письме написано, может, мы узнаем, и к кому оно.

Велел г-н Колбаба запереть его на ночь в конторе и стал ждать. Близко к полуночи слышит он топ-топ-топ по полу будто мыши бегают. И видит опять: домовые письма разбирают, посылки взвешивают, деньги считают, телеграммы выстукивают. А покончив с этими делами, сели рядом на пол и, взявши в руки письма, в марьяж играть стали.

Тут г-н Колбаба их окликнул:

- ...брый вечер, господа человечки!

- А, господин Колбаба! - отозвался старший человечек. Идите опять с нами в карты играть.

Господин Колбаба не заставил себя просить дважды - сел к ним на пол.

- Хожу, - сказал первый домовой и положил свою карту на землю.

- Крою, - промолвил второй.

- Бью, - отозвался третий.

Пришла очередь г-н Колбабы, и он положил то самое письмо на три остальные.

- Ваша взяла, господин Колбаба, - сказал первый чертяка. - Вы ходили самой крупной картой: тузом червей.

- Прошу прощения, - возразил г-н Колбаба, - но вы уверены, что моя карта такая крупная?

- Конечно! - ответил домовой. - Ведь это письмецо парня к девушке, которую он любит больше жизни.