Машина шла теперь высоко в холмах, оставляя далеко внизу редкие уличные огни жилых районов.

Кэндлис уперся в спинку сиденья и подтянул к животу ноги, чтобы изо всех сил ударить ими в стекло, отделяющее салон от кабины шофера. Это движение осталось незавершенным. Глаза Кэндлиса больше ничего не видели. Жуткая гримаса исказила лицо, и голова его откинулась назад, на подушки, потом судорожно втянулась в жирные плечи. Мягкая фетровая шляпа белого цвета казалась бесформенной на огромном квадратном черепе.

Водитель быстро оглянулся: мелькнуло узкое лицо с ястребиным носом, потом он снова наклонился вправо -- шипящий звук прекратился.

Машина остановилась у обочины дороги, фары погасли. Дождь глухо стучал по крыше лимузина.

Водитель вышел под дождь, обошел машину, открыл заднюю дверцу и быстро отступил назад, зажимая нос.

Некоторое время он стоял в стороне от лимузина, поглядывая то в одну, то в другую сторону уходящего в даль шоссе.

Хуго Кэндлис на заднем сиденье не шевелился.

II

Фрэнсин Лей в низком красном кресле у столика, на котором стояла алебастровая ваза. Из вазы ноднимался дым от только что брошенной туда сигареты, струйки его свивались узорами в неподвижном теплом воздухе. Фрэнсин сидела, закинув руки за голову, и взгляд ее дымчато-голубых глаз был томным и манящим, темно-рыжие волосы падали на плечи свободными волнами, в которых дрожали синеватые тени.

Джордж Дайл склонился над ней и поцеловал в губы. Губы его горели, по телу прошла медленная дрожь. Девушка не шелохнулась. Кода Джордж выпрямился, она лениво улыбнулась ему.

-- Послушай, Фрэнси, -- низким густым голосом сказал Дайл, -когда ты, наконец, бросишь своего картежника?

Фрэнсин Лей пожала плечами, не вынимая рук из-за головы.

-- Он честный игрок, Джорджи, -- лениво протянула она. -- А это что-то да значит в наше время. И кроме того, у тебя нет денег.

-- Деньги я могу достать.

-- Как? -- У нее был низкий хрипловатый голос, который трогал Дайла, как звуки виолончели.

-- У Кэндлиса. У меня есть о чем побеседовать с этим субчиком.

-- Например? -- лениво поинтересовалась Фрэнсин.

Дайл мягко оскалился и с наигранной невинностью широко раскрыл глаза. Фрэнсин Лей подумалось, что белки его глаз вовсе не белые -- но какого-то странного, неопределенного оттенка.

Дайл взмахнул незаженной сигаретой:

-- О многом... Например о том, как он обвел вокруг пальца одного серьезного малого из Рено в прошлом году. Его сводный брат сидел здесь за решеткой по обвинению в убийстве, и Кэндлис затребовал и получил двадцать пять тысяч за то, чтобы оправдать его. Но потом он пошел на сделку с прокурором округа и все-таки упрятал паренька за решетку.

-- И что же предпринял серьезный малый в связи со всем этим? - мягко спросила Фрэнсин Лей.

-- Ничего. Пока что. Вероятно, до сих пор он думал, что дело на мази.

-- Но когда он узнает, что его провели, Кэндлису не поздоровится. -- Фрэнсин задумчиво покачала головой. -- И кто же этот человек, Джорджи?

Дайл снова склонился над ней и понизил голос:

-- Я идиот, что говорю тебе все это. Его зовут Заппарти. Я с ним не знаком.

-- И не стремись познакомиться, если у тебя есть хоть капля здравого смысла. Нет, спасибо, Джорджи. Я не полезу в эти дела следом за тобой.

Дайл беззаботно улыбнулся, ровные зубы сверкнули на смуглом гладком лице.

-- Предоставь все мне, Фрэнси. Просто забудь все, о чем я говорил, за исключением того, что я без ума от тебя.

-- Налей еще, -- сказала девушка.

Они находились в гостиной в шикарном номере отеля. Убранство комнаты было красно-белым и напоминало официальные интерьеры посольств: красные узоры на белых стенах, тяжелые белые портьеры по обеим сторонам венецианских белых жалюзи, полукруглый красный ковер с белой каймой у камина.

Дайл подошел к буфету, налил шотландского виски в два стакана, бросил в каждый по кубику льда, добавил минеральной воды и, держа стаканы в руках, вернулся к столику, над которым до сих пор вились тонкие струйки дыма из алебастровой вазы.

-- Брось своего картежника. -- Дайл подал Фрэнсис Лей стакан. -- Это он, а не я, втянет тебя в какие-нибудь грязные дела.

Она глотнула из стакана и кивнула. Дайл взял стакан из ее рук, отпил из него, поднеся к губам той стороной, какой касались ее губы, склонился над ней и снова поцеловал.

В дверном проеме, ведущем в небольшую прихожую, висели красные занавески. Они раздвинулись на несколько дюймов, и в просвете показалось мужское лицо, холодные серые глаза некоторое время созерцали сцену в гостиной. Потом занавески беззвучно сомкнулись.

Спустя мгновение громко хлопнула входная дверь, и в прихожей раздались шаги. Раздвинув занавески, в комнату вошел Джонни Де Рус. Дайл к этому времени спокойно зажигал сигарету.

Джонни Де Рус, одетый в темный великолепного покроя костюм, был высок, худощав и бесстрастен. У него были насмешливые морщинки в уголках прохладных серых глаз, нежно очерченные -- но не безвольные -- тонкие губы и тяжелый чуть раздваивающийся книзу подбородок.

Дайл пристально посмотрел на вошедшего и сделал какой-то неопределенный жест рукой. Де Рус молча подошел к буфету, налил себе виски и выпил, не разбавляя.

Некоторое время он стоял спиной к комнате, рассеянно барабаня пальцами по краю буфета. Потом повернулся, чуть заметно улыбнувшись.

-- Такие-то дела, ребятки, -- сказал он мягким голосом, несколько растягивая слова, и вышел из гостиной через внутреннюю дверь.

За этой дверью находилась большая, помпезно убранная спальня с двойными кроватями. Де Рус подошел к стенному шкафу, достал коричневый саквояж из телячьей кожи и раскрыл его на ближайшей кровати. Он начал вынимать вещи из ящиков высокого комода и аккуратно укладывать их при этом спокойно насвистывая сквозь зубы.

Упаковав саквояж, он несколько секунд неподвижно стоял посреди комнаты, глядя невидящими глазами в стену перед собой, затем подошел к стенному шкафу и достал оттуда маленький пистолет в мягкой кожаной кобуре с двумя короткими ремнями, поддернул левую штанину и пристегнул кобуру к ноге, поднял саквояж и вышел в гостиную.