Иногда, когда я бываю на кухне служащих и окружен там пакетами предоставленных Биллом бесплатных молочных напитков, мне кажется, что всеобщий майкрософтовский пыл по переработке алюминия, пластмассы и бумаги, возможно, является сублимацией скрытого желания сотрудников обрести бессмертие. Наверное, весь этот культ Билла — на самом деле подсознательная потребность в Боге.

После «Нинтендо» я прокатился на торном велосипеде вокруг Городка, оттягивая неизбежное возвращение в предотчетный ад. На западной площадке у заботливо высаженного леса я увидел кучку болванов, рыскающих в поисках волшебных грибов. Осень уже не за горами.

Деревья вокруг Городка роняют листья. В этом году весной и летом была странная погода. В газетах говорят, что деревья растерялись, сбились с ритма И поэтому рано начали сбрасывать листья.

Тодд был на улице — тренировался на главной площадке с городской майкрософтовской командой по «фрисби». Я поздоровался. Все выглядели такими молодыми и здоровыми. Я понял, что Тодд и его двадцатилетние когорты — это первое поколение «Майкрософта», первая группа людей, никогда не знавших мира без среды «МС ДОС». Время бежит.

Они еще и первое поколение работников «Майкрософта», столкнувшихся со сниженным курсом акций и потому отслеживающих их стоимость. Наверное, это делает их обыкновенными наемными работниками, как в любой другой кампании. Мы с Багом Барбекю размышляли на прошлой неделе, что произойдет, когда эта новая поросль достигнет неизбежного момента Увольнения Программиста на Седьмой Год. К его концу у них не будет двух миллионов долларов на то, чтобы переехать в Хило и открыть придорожный магазин, как делали это майкрософтовцы в былые времена. И далеко не каждому удастся продвинуться в начальство.

Увольнение…

Признайте: вы всегда находитесь в одном лишь шаге от работы в телемаркетинге. У всех, кого я знаю в компании, есть свое подсчитанное время ухода, и у каждого оно лежит в пределах ближайших пяти лет. Наверное, глупо жить, как мой отец, думая, что твоя компания будет заботиться о тебе вечно.

Несколько минут спустя я столкнулся с Карлой, которая шла по западному газону. Она — маленькая, как ребенок — ходит очень быстро.

Для нас обоих было так странно увидеть друг друга вне геркулесовых стен и устричного ковра офиса. Мы остановились, присели на газон и немного поболтали. Оба испытывали чувство некоей конспиративности из-за того, что не были там, внутри, и не помогали в отчетной запарке.

Я спросил, искала ли она грибы; она ответила, что совсем одурела в своем офисе и ей просто необходимо было хоть несколько минут побыть на свежем воздухе, в лесу около Городка. Я подумал, что это такой неожиданный аспект ее личности, ну, потому что с виду Карла кажется тихой затворницей. Приятно было встретиться с ней и впервые в жизни не получить окрика: «Да не мешайся ты!» Мы полгода проработали примерно в десяти кабинетах друг от друга, но ни разу по-человечески и не разговаривали.

Я показал Карле кусочки березовой коры, которые содрал с дерева около Девятого Здания, а она достала несколько алых листьев сумаха, которые нашла в лесу. Я рассказал ей о беседе, которую мы вели с Марта, Антонеллой и Харольдом за обеденными столиками сотрудников «Нинтендо» о кошках и собаках. Она легла на землю и стала размышлять об этом. Я тоже прилег. Солнце светило жарко и приятно. Я мог видеть только небо и слышать слова Карлы. Она меня удивила.

Она сказала, что мы как люди несем бремя ответственности всех животных мира, вместе взятых.

Она заявила, что у нас вообще-то и нет собственной личности.

Она воскликнула:

— Что есть человеческое поведение, как не попытка доказать, что мы не животные?

Она предположила:

— По-моему, мы так далеко ушли от наших животных корней, что устремились к созданию новой сверхживотной личности.

Она подытожила:

— Что есть компьютеры, как не Машины для Каждого Животного?

Я не мог поверить, что все это говорит Карла. Она была как воплощение эпизода из «Стар Трека». Я словно падал в глубокую-глубокую яму, слушая ее голос, обращенный ко мне. Но затем над нами пронесся шмель и отвлек наше внимание, как умеют делать эти летающие бестии.

Карла сказала:

— Представь, каково это — быть пчелой и жить в большом улье. Ты не имел бы даже понятия, будет ли завтрашний день отличаться от сегодняшнего, Если бы ты вернулся в тот же самый улей через тысячу лет, то восприятие завтрашнего дня ничуть не изменилось бы. Люди же совершенно другие. Мы полагаем, что завтрашний день — это иной мир.

Я спросил, что она имеет, в виду, и Карла ответила:

— Я имею в виду, что животные существуют в другом ощущении времени. У них никогда не может быть осознания истории, потому что им недоступно видеть разницу между сегодняшним и завтрашним днем.

Я пожонглировал несколькими камешками, которые нашел неподалеку. Карла сказала:

— Не знала, что ты умеешь жонглировать.

А я ответил ей, что нахватался этого в своей бывшей производственной группе.

Мы встали и вместе зашагали к Седьмому Зданию. Шли по извивающимся цементным дорожкам, запятнанным вороньим дерьмом, мимо гор и сквозь посадки елок и тсуги.

Теперь между нами что-то изменилось, словно мы о чем-то договорились. О Боже, какая же она худая! Завтра принесу ей на работу чего-нибудь поесть.

Надеюсь, это не то же самое, что прикармливать енота.

Проработал почти до полуночи и вернулся домой. Принял душ. Три тарелки кукурузных хлопьев и спортивный канал. Мои выходные ничем не отличаются от будней. Однажды я исчезну отсюда на целых два дня в какое-нибудь красивое место типа острова Видби и хорошенько оттянусь.

Тодд на этой неделе занимался уплотнением кода и побочно изобрел то, что он сам называет «Принц-эмулятор» — программа, которая преобразует все, что вы пишете, в название песни миннесотского фанк-лидера Принца. Я опробовал ее, использовав часть сегодняшнего дневника.