— И ты, как тут было сказано, выступаешь против меня?

Никки глубоко вздохнула:

— Я выступаю не против тебя, а против твоего участия в войне на стороне британцев. Я знаю, что будущее готовит тебе и народу шони, и хочу, если удастся, это изменить. Вот для чего Серебряный Шип призвал меня из будущего.

Текумсех кивнул.

— Я должен узнать об этом подробнее. — Он приблизился к отмели и протянул руку, чтобы помочь Никки выйти из лодки. — Идем. Ты все мне расскажешь.

В тот самый миг, когда руки их соприкоснулись, Текумсех вздрогнул. Глаза его расширились.

— Ты носишь дитя Серебряного Шипа, — утвердительно проговорил он.

— Да, — ответила Никки, — твоего племянника. Потому мы с мужем и хотим, чтобы ты дожил до его рождения.

Текумсех пригласил Серебряного Шипа и Никки в свой вигвам. Пророка и его людей отвели в другой вигвам, где они должны были содержаться под стражей. Текумсех не доверял Тенскватаве, но выставить его за пределы лагеря было бы еще опаснее.

Серебряный Шип начал с того, что рассказал Текумсеху, как он просил Духов послать им вестника из будущего, и о появлении Никки с амулетом. Он поведал о странных и удивительных предметах, которые она принесла из своего времени, и о многом, что он узнал от нее о мире будущего.

— Итак, Текумсех, ты теперь видишь, что она не ведьма. Нейаки — вестник, призванным мною, она знает, чем окончится война и что случится с людьми нашего племени. Если мы не сможем переменить этого, нас ждет катастрофа.

Далее заговорила Никки и рассказала все, что она могла вспомнить о войне, ее событиях, сражениях и о том, как и чем, она кончится, причем знание будущего расположения войск, мест сражений и даты она описала и перечислила феноменальной точностью, удивившей ее саму. Затем как можно более мягко она сообщила Текумсеху плохие! вести, включая и самую худшую — о его собственной судьбе.

— Если ты не выйдешь из этой войны, то, как утверждает история, скоро погибнешь в сражении, которое будет известно как битва при Темсе, имевшая место у реки с тем же названием, в Канаде. Хам, на пятый день октября, после короткого сражения, британцы сдадутся американским войскам, оставив тебя и твоих воинов сражаться в одиночку. Ты погибнешь; и поскольку некому будет вести оставшихся в живых индейцев, они разойдутся по домам.

Американцы выиграют войну с британцами. Британцы вернутся в Англию; и в несколько последующих лет все племена, населяющие Огайо, вынуждены будут покинуть свои дома и отправиться к землям, расположенным западнее реки Миссисипи. Земли там скудные, неплодородные, и выживут далеко не все. Территории, которые правительство США выделит под резервации, бедны лесом, дичи там почти не водится, и люди шони не долго будут чувствовать себя в тех местах хозяевами своей жизни.

Такая же судьба ожидает и других, даже тех, что живут сейчас на юге — племена криков, семинолов… чероки будут гнать как скот, они проделают долгий путь к резервации в Оклахоме. Многие не доживут до конца этого страшного перехода, который сохранится в народной памяти под названием Дорога Слез. Будущее индейских племен весьма мрачно. Некоторые племена вообще исчезнут с лица земли, в то время как другие понесут безмерные и невосполнимые потери. И хотя они, несмотря на бедность, голод и болезни, все же выживут, жизнь их никогда уже не будет такой, какова она сейчас.

Когда Никки умолкла, заговорил Серебряный Шип:

— Текумсех, когда я призывал Духов, то и подумать не мог, что доведется узнать о столь огромном несчастье, ожидающем наши народы. Как не чаял узнать, что вскоре тебя могут забрать у нас. И вот я надеюсь, что с помощью Никки, ниспосланной нам велением Духов, нам удастся переломить жестокую судьбу, что сами Духи дают нам шанс спастись, а потому умоляю тебя, брат мой, выйди из этой войны теперь же. Помоги нам избежать страшной участи. Спаси себя и наш народ, пока еще есть надежда.

Текумсех закрыл глаза и глубоко вздохнул. Когда он вновь открыл их, они были мрачны.

— Нет, Серебряный Шип, слишком поздно. Я уже говорил с теми, кто пошел за мной. Сказал им, что предчувствую плачевный для нас исход, этой войны. Что нам нет никакого смысла продолжать в ней участвовать. Многие вняли моим словам и уже покинули лагерь, чему я рад. Но есть другие, они меня не слышат. Они намерены сражаться до конца, и хотят, чтобы я остался с ними и вел их. Они правы. Ведь это я привел их сюда, а потому не могу теперь покинуть их, как бы мне ни хотелось положить всему этому предел. Я должен остаться, не важно, какой ценой.

— Нет! — Серебряный Шип не мог спокойно слышать, как брат его с такой легкостью обрекает себя на гибель. Глаза его гневно пылали. — Проклятье! Текумсех! Где твой живой ум? Твоя пламенность? Воля? Разве ты не видишь, что от меня зависит спасение всех племен? Не убравшись сейчас отсюда, ты погубишь не только себя, но и многих других. Разве об этом мечтал ты, когда пытался объединить племена в единый союз? Думаю, нет!

— Битва за объединение тоже проиграна, осталась лишь светлая мечта об этом, но и та скоро погаснет. — Текумсех безнадежно вздохнул. — Тенскватава, да будь он проклят вовеки, помог проиграть эту битву. Если и была у индейцев возможность одолеть белых людей, так его опрометчивые действия лишили нас этой возможности, прежде чем она смогла реально утвердиться, прежде чем родился наш союз. Вот этого я никогда ему не прощу.

— Так ненавидь его до последнего своего вдоха, — пылко заговорил Серебряный Шип. — Ненавидь его сильно и долго. Годы, а не какие-то жалкие два месяца. Текумсех, ты слишком великий воитель, чтобы покинуть нас теперь. Дай себе и людям достаточно времени, чтобы опомниться и вновь обрести способность принимать решения. Вновь обрести мечту. Без происков Тенскватавы твои усилия обязательно принесут плоды, мы оправдаем самые твои смелые ожидания. Идея объединения племен обретет новую жизнь, а с нею возродятся и наши народы.

— Нет. Я двадцать лет потратил на то, чтобы объединить всех индейцев. А теперь слишком стар, чтобы все начинать сначала.

— Вот дерьмо бизонье! — вспылил Серебряный Шип. — Брат, опомнись! Что ты говоришь? Ведь мы рождены с тобой в один день, а я еще весьма далек от старости. Женой вот обзавелся, и наш с ней сынок на подходе. С нетерпением и радостью встречаю я вызов каждого нового дня. Неужели с тобою это не так?

— Я рад за тебя, Серебряный Шип. И желаю тебе добра. Но мое сердце возродиться не может. Ни в чем я не вижу вызова, на который хотелось бы мне ответить радостно и пылко.

— Правда? — горестно спросил Серебряный Шип. — Тогда это слишком плохо, ибо вызов — единственное, что я могу предложить тебе. Я думаю, серьезный вызов способен пробудить тебя к жизни и действию.

Текумсех лишь безнадежно махнул рукой, но Серебряный Шип, несмотря ни на что, продолжал:

— Я хотел предложить тебе помериться силами. Мы отберем семерых, чтобы судили наше состязание. Если выиграю я, ты покинешь эту войну. Что ты будешь делать со своей жизнью после, это уж твое дело. А если выиграешь ты, я приму все, как есть и никогда больше не заговорю об этом.

Текумсех надолго погрузился в размышления. Наконец заговорил:

— Принимая твой вызов, брат, я должен заранее договориться с тобой об одной вещи. Если в этом состязании ты проиграешь, я должен быть уверен, что ты вынесешь мое тело с поля боя, дабы вражеские солдаты не надругались над ним. Погреби меня достойно, но скрытно, и сохрани место моего погребения в тайне от тех, кто может нарушить мой покой, дабы душа моя оставалась в мире.

— Торжественно клянусь исполнить твою просьбу, брат, — твердо сказал Серебряный Шип. — Однако я не намерен проигрывать, ибо страстно желаю, чтобы исполнить свое обещание мне пришлось не сейчас, а много лет спустя.

Турнир назначили на следующий день, так что; братьям осталось не слишком много времени, чтобы взбодриться и приготовить себя к нему и физически и морально. Весть о завтрашней битве распространилась мгновенно, и многие заключали пари, кто из братьев одержит победу.