соображениями. И одного я не понимаю, откуда у вас появились точно

такие часы, как у Михельсона? У меня возникают кое-какие подозрения.

(Подходит к столу, на котором лежат вещи, принесенные из XX века: часы,

занавеска, дамская шляпа.) Вот и надпись выцарапана: Михельсон. Милославский. Это я выцарапал "Михельсон". Бунша. Зачем же чужую фамилию выцарапывать? Милославский. Потому что она мне понравилась. Это красивая фамилия.

Пожалуйста, сцарапываю и выцарапываю новую: Милославский. Это вас

успокаивает? Бунша. Нет, не успокаивает. Все равно я подозреваю. Милославский. О господи! Тоска какая. На что мне, обеспеченному человеку,

Михельсоновы посредственные часы? Вот часы так часы! (Вынимает из

кармана часы.) Бунша. У товарища Радаманова точно такие же часы... и буква "Р". Милославский. Ну, вот видишь. Бунша. А на каком основании вы мне "ты" говорите? Милославский. Можешь и мне говорить "ты". Анна (входит.) Не скучаете ли вы одни? Выпьемте шампанского. Милославский. Покорнейше благодарю. Простите, мадемуазель, за нескромный

вопрос, нельзя ли нам спиртику выпить в виде исключения? Анна. Спирту? Вы пьете спирт? Милославский. Кто же откажется? Анна. Ах, это интересно. У нас, к сожалению, его не подают. Но вот кран. По

нему течет чистый спирт. Милославский. Ах, как у вас комнаты оборудованы? Бунша, бокальчик. Анна. А неужели он не жжется? Милославский. А вы попробуйте. Бунша, бокальчик даме. Анна (выпив). Ой! Милославский. Закусывайте, закусывайте. Бунша. Закусывайте!

В это время входит смущенный Гость и, стараясь не

помешать, что-то ищет под столом.

Милославский. Что ищете, отец? Гость. Простите, я где-то обронил медальон с цепочкой. Милославский. Э-э, это жалко. Гость. Простите, посмотрю еще в бальном зале.(Уходит.) Милославский. Славные у вас люди. За ваше здоровье. Еще бокальчик. Анна. А я не опьянею? Милославский. От спирту-то? Что вы! Вы только закусывайте. Князь, мировой

паштет. Бунша. Я же рассказывал тебе про Пантелея. Милославский. Да ну тебя к черту с твоим Пантелеем! Все равно им, кто вы

такой. Происхождение не играет роли. Бунша (Анне). Позвольте, товарищ, навести у вас справочку. Вы в каком

профсоюзе состоите? Анна. Простите, я не понимаю. Бунша. То есть, чтобы иначе выразиться, вы куда взносы делаете? Анна. Тоже не понимаю. (Смеется.) Милославский. Ты меня срамишь. Ты бы еще про милицию спросил. Ничего у них

этого нет. Бунша. Милиции нет? Ну, это ты выдумал. А где же нас пропишут? Анна. Простите, что я улыбаюсь, но я ни одного слова не понимаю из того, что

вы говорите. Вы кем были в прошлой жизни? Бунша. Я секретарь домоуправления в нашем жакте. Анна. А... а... вы что делали в этой должности? Бунша. Я карточками занимался, товарищ. Анна. А-а. Интересная работа? Как вы проводили ваш день? Бунша. Очень интересно. Утром встаешь, чаю напьешься. Жена в кооператив, а я

сажусь карточки писать. Первым долгом смотрю, не умер ли кто в доме.

Умер - значит, я немедленно его карточки лишаю. Анна (хохочет). Ничего не понимаю. Милославский. Позвольте, я объясню. Утром встанет, начнет карточки писать,

живых запишет, мертвых выкинет. Потом на руки раздаст; неделя пройдет,

отберет их, новые напишет, опять раздаст, потом опять отберет, опять

напишет... Анна (хохочет). Вы шутите! Ведь так с ума можно сойти! Милославский. Он и сошел! Анна. У меня голова закружилась. Я пьяна. А вы сказали, что от спирта нельзя

опьянеть. Милославский. Разрешите, я вас, за талию поддержу. Анна. Пожалуйста. У вас несколько странный в наше время, но, по-видимому,

рыцарский подход к женщине. Скажите, вы были помощником Рейна? Милославский. Не столько помощником, сколько, так сказать, его интимный

друг. Даже, собственно, не его, а соседа его Михельсона. Я случайно

проезжал в трамвае, дай, думаю, зайду. Женя мне и говорит... ; Анна. Рейн? Милославский. Рейн, Рейн... Слетаем, что ли... Я говорю: а что ж, не все ли

равно, летим... (Бунше.) Помолчи минутку. И вот-с, пожалуйста, такая

история... Разрешите вам руку поцеловать. Анна. Пожалуйста. Я обожаю смелых людей. Милославский. При нашей работе нам нельзя несмелым быть. Оробеешь, а потом

лет пять каяться будешь. Радаманов (входит). Анна, голубчик, я в суматохе где-то свои часы потерял. Милославский. Не видел. Анна. Я потом поищу. Бунша. Товарищ Радаманов... Радаманов. А? Бунша. Товарищ Радаманов, я вам хотел свои документы сдать. Радаманов. Какие документы? Бунша. Для прописки, а то ведь мы на балу веселимся непрописанные. Считаю

долгом предупредить. Радаманов. Простите, дорогой, не понимаю... Разрешите потом... (Уходит.) Бунша. Совершенно расхлябанный аппарат. Ни у кого толку не добьешься. Граббе (входит). А, наконец-то я вас нашел! Радаманов беспокоится, не устали

ли вы после полета? {Анне.) Простите, на одну минутку. (Наклоняется к

груди Милославского, выслушивает сердце.) Вы пили что-нибудь? Милославский. Лимонад. Граббе. Ну, все порядке. (Бунше) А вы? Бунша. У меня, товарищ доктор, поясница болит по вечерам, а стул очень

затрудненный. Граббе. Поправим, поправим. Позвольте-ка пульсик. А где ж часы-то мои?

Неужели выронил? Милославский. Наверно, выронили. Граббе. Ну, неважно, всего доброго. В пальто, что ли, я их оставил?..

(Уходит.) Анна. Что это все с часами как с ума сошли? Милославский. Обхохочешься! Эпидемия! Бунша (Милославскому тихо). Часы Михельсона - раз, товарища Радаманова

два, данный необъяснимый случай... подозрения мои растут... Милославский. Надоел. (Анне.) Пройдемся? Анна. Я на ногах не стою из-за вашего спирта. Милославский. А вы опирайтесь на меня. (Бунше тихо.) Ты бы пошел в другое

место. Иди и там веселись самостоятельно. И что ты за мной таскаешься?

Все трое уходят. Входят Рейн и Аврора. Рейн идет,

схватившись за голову.

Аврора. Дорогой Евгений Николаевич, да где же он-то? Рейн. Одно из двух: или он остался на чердаке, или его уже схватили. И

вернее всего, что он сейчас уже сидит в психиатрической лечебнице. Вы

знаете, я как только вспомню о нем, прихожу в ужас. Да, да... Да, да...

Несомненно, его уже взяла милиция, и воображаю, что там происходит! Но,

впрочем, сейчас говорить об этом совершенно бесполезно. Все равно

ничего не исправишь. Аврора. Вы не тревожьте себя, а выпейте вина. Рейн. Совершенно верно. (Пьет.) Да, история... Аврора. Я смотрю на вас ц не могу отвести глаз. Но вы-то отдаете себе отчет

в том, что вы за человек? Милый, дорогой Рейн, когда вы восстановите

свою машину? Рейн. Ох, знаете, там у меня катастрофа. Я важную деталь потерял. Ну,

впрочем, это выяснится...

Пауза.

Аврора. Скажите, ну, у вас была личная жизнь? Вы были женаты? Рейн. Как же. Аврора. Что ж теперь с вашей женой? Рейн. Она убежала от меня. Аврора. От вас? К кому? Рейн. К какому-то Семену Петровичу, я не знаю точно... Аврора. А почему она вас бросила? Рейн. Я очень обнищал из-за этой машины, и нечем было даже платить за

квартиру. Аврора. Ага... ага... А вы... Рейн. Что? Аврора. Нет, ничего, ничего.

Бьет полночь. Из бальных зал донесся гул. В то же время

открывается люк и появляется Саввич.

Аврора. Полночь. Ах, вот мой жених. Рейн. А! Аврора. Ведь вы знакомы? Саввич. Да, я имею удовольствие. Аврора. Вы хотите со мной поговорить, Фердинанд, не правда ли? Саввич. Если позволите. Я явился в полночь, как вы назначили. Рейн. Пожалуйста, пожалуйста, я... (Встает.) Аврора. Не уходите далеко, Рейн, у нас только несколько слов.

Рейн выходит.

Милый Фердинанд, вы за ответом? Саввич. Да. Аврора. Не сердитесь на меня и забудьте меня. Я не могу быть вашей женой.

Пауза.

Саввич. Аврора... Аврора! Этого не может быть. Что вы делаете? Мы были

рождены друг для друга. Аврора. Нет, Фердинанд, это грустная ошибка. Мы не рождены друг для друга. Саввич. Скажите мне только одно: что-нибудь случилось? Аврора. Ничего не случилось. Просто я разглядела себя и вижу, что я не ваш