Все вроде бы так, да не совсем. «Звездный хирург» — произведение определенно с двойным дном. Бесспорно, приверженцы непритязательного коммерческого чтива могут удовлетвориться хэппи-эндом. Однако те читатели, у которых содержание книги не выветривается моментально из головы после того, как перевернута последняя страница, получают повод для серьезных размышлений. Дело в том, что по всему произведению рассыпано множество подсказок, которые — собранные вместе — переворачивают внешне логичную (и внутренне глубоко противоречивую) стройную картину описываемого мира. Роман представляет собой разновидность столь любимых американцами тестов; будучи осмыслен до конца, он подтверждает уровень вашей этической «квалификации».

Разумеется, перед нами классический пример мира-которого-не-может-быть. Тезис о том, что Земля, отставая от своих собратьев по Конфедерации в науке, технике, торговле и т. д., держит первенство по медицине, с трудом выдерживает критику. Понятно, что все прочие цивилизации едва бы выжили и достигли высочайшего уровня, если бы не воспитали своих собственных высокопрофессиональных эскулапов. Кроме того, факту превращения нашей планеты в огромный космический госпиталь противоречит отмеченное в том же романе ограничение возможностей средств межзвездной коммуникации. Проще говоря, пациент может трижды умереть на пути к своей больничной палате на Земле. А уж о том, насколько комфортными для пациентов с других планет (чаще всего, негуманоидных) могут оказаться весьма специфические земные условия, трудно даже и гадать.

Впрочем, перечисленные выше противоречия еще не относятся к числу главных. Алан Нурс, испытывая своего читателя, умело камуфлирует алогизм предложенного им сюжетного построения. До последних страниц романа земляне, пребывая в должности главных врачей Вселенной, не могут стать полноправными членами Конфедерации по достаточно веской причине: соседями по галактике они подозреваются (и не без оснований на то) в ксенофобии. То есть представители нашей планеты в романе А.Нурса и к середине будущего века продолжают делить разумных существ на «первосортных» (сами) и «второсортных» (все остальные). Данную особенность землян Дал Тимгар, прибыв на нашу планету, чувствует каждую минуту своего пребывания в медицинском учебном заведении среди однокурсников («Их, несомненно, возмущало его присутствие в аудиториях и лабораториях. Они явно чувствовали, что рядом с ними медицину изучает чужой…» и т. д.). Если учесть множественность обитаемых миров и разнообразие форм и оттенков разумной жизни, немыслимо себе представить, что где-нибудь на краю галактики кто-либо решит довериться эскулапам, прекрасно зная, что твой внешний вызывает у них омерзение. Каким бы отменным профессионалом ни был землянин, никто во Вселенной не рискнул бы воспользоваться его услугами.

Алан Нурс предостерегает нас о том, что мы, даже вырвавшись в космос и овладев новыми технологиями, можем остаться все теми же дикарями, нетерпимыми к любым проявлениям «ненашести». Ксенофобия, необычайно опасная даже в пределах одной планеты (достаточно вспомнить хотя бы вторую мировую войну!), становится еще более опасной на галактических просторах. Вирус этой болезни может погубить любую Конфедерацию: стоит только начать выяснять, чья раса обладает большими достоинствами и потому обязана иметь больше прав, мир погиб. Допустить, что потенциальными разносчиками этой социальной инфекции стали бы представители самой гуманной профессии, — это значит заранее впасть в безумие. К тому же формальное зачисление в финале романа неземлянина в земной корпус врачей отнюдь не означает, что земляне реально отказались от своих предрассудков. Просто идеолог межзвездной сегрегации уже упомянутый Хьюго Таннер сделал одно небольшое исключение для своего лечащего врача — всего лишь…

Автор романа «Звездный хирург» вносит свою лепту в давний спор о пределах профессиональной этики и о том, насколько они соответствуют общегуманитарным этическим нормам. Ведь все высокие принципы службы Красного Креста и возвышенные фразы знаменитой Клятвы Гиппократа могут оказаться не наполненными реальным содержанием, если мышление врача будут парализовано опасными поведенческими стереотипами. Увы, белые одежды «людей в белых халатах» далеко не всегда в нашей истории оставались незапятнанными. В конце концов, некто Менгеле тоже называл себя доктором.

Алан Нурс, завершая свой роман, избегает опасного оптимизма. По его мнению, землянами сделан лишь первый шаг к преодолению своей ксенофобии. И важно, чтобы он не оказался единственным.

ЗВЕЗДНЫЙ ПОХОД[5]

Доктор Дональд Кори нисколько не скрывал своей радости по поводу появления Кирка и Спока, что, впрочем, вовсе не удивляло капитана. Этому было несколько очевидной причин: Кирк и губернатор были старыми друзьями, и, к тому же, Кирк привез новейшее лекарство, которое должно было выручить Дональда Туго ему приходилось! От человека требовалась недюжинная сила воли, чтобы подолгу находиться на Эбле-2, с ее ядовитой атмосферой и непомерной силой тяжести, да еще для присмотра за четырнадцатью неизлечимыми больными.

— Их уже пятнадцать, — сказал Кори. Этот круглолицый блондин, несмотря на тяжкий труд, казался вполне довольным жизнью. — Ты должен помнить его: Гарт с Изара.

— Еще бы не помнить, — сказал потрясенный Кирк. — Один из самых выдающихся кадетов, когда-либо кончавших Академию[6]! Я слышал, что он стал капитаном космического корабля и готовился в адмиралы. Что с ним сталось?

— Нечто необычайное. Его изувечило в катастрофе на Антосе-4. Но ты, должно быть, слышал, что люди этой планеты — непревзойденные хирурги. Антосианцы фактически воскресили его из мертвых, а он из благодарности предложил им план захвата галактики. Они отказались, и тогда Гарт попытался уничтожить планету со всеми обитателями. Кто-то из его офицеров связался с командованием флота, и Гарта отправили сюда.

— Он с кем-нибудь общается?

— Здесь некому с ним общаться, — ответил Кори. — Потому-то они здесь и находятся. Дай бог, чтобы новое лекарство помогло, хотя я сильно сомневаюсь в этом.

— Понимаю твои чувства, — сказал Кирк. — Дональд, мне хотелось бы повидать Гарта. Можно?

— Конечно, можно. Больные находятся прямо по коридору.

В основном, в камерах за индивидуальными силовыми полями находились гуманоиды; однако там можно было увидеть и голубого андорианца, и свинолицего телларита. Наибольшее сочувствие вызывала симпатичная бедно одетая девчушка; судя по бирюзовой коже, в ее жилах текла вулкано-ромулианская кровь[7]. Во всем остальном девочка ничем не отличалась от людей.

Когда Кирк проходил мимо, она быстро выкрикнула:

— Капитан! Капитан! Вас обманывают! Вызволите меня отсюда и я расскажу, как все было на самом деле.

— Бедное дитя, — пробормотал Кори. — Паранойя и бред отношений — вроде бы классический случай, а мы не можем излечить ее. — Марта, капитан Кирк очень торопится. Девочка не обратила внимания на его замечание.

— Со мной все в порядке. Посмотрите на меня: разве я похожа на сумасшедшую? Почему вы не хотите выслушать меня?

— Разумный вопрос, — сказал Спок.

— Как и я сама.

Кирк остановился и повернулся к Марте.

— Что же ты мне хочешь сказать?

Девочка, отскочив от невидимого барьера, указала пальцем на Кори.

— Я не могу говорить в его присутствии.

— Ты боишься говорить из-за губернатора?

На ее лице появилось хитрое выражение, и она заговорщически прошептала:

— А он вовсе и не губернатор Кори.

Кирк посмотрел на Кори, который в ответ беспомощно развел руками.