Знахарь стоял по пояс в ледяной воде, нараспев произнося заклинания и периодически окуная Ровио с головой. Тот стучал зубами от холода, но молча выполнял все приказы старика. Гарольд ошеломлённо уставился на происходящее. После такого переохлаждения бородач точно умрёт, и никакая магия тут не поможет.

— Ты чего творишь!? Добить его решил? — закричал Гарольд, но знахарь не обратил никакого внимания, продолжая держать больного под водой.

Старик за шиворот вытащил окоченевшего Ровио, и поволок за собой. Тот едва переставлял ноги, и большую часть пути Некрас просто тащил его. Гарольд следовал за ними чуть поодаль.

На полянке уже всё было готово. Знахарь быстро сорвал мокрую одежду с бородача и занёс его в жарко натопленную палатку. Следопыт не рискнул заглядывать внутрь, но вскоре из-за тонких стен послышались плеск воды и негромкое пение старика. Из отверстия в крыше с шипением вырвалась струйка белого горячего пара. Гарольд принюхался. Из палатки доносился резкий запах неизвестных трав. Прождав ещё несколько минут, следопыт отправился в дом.

— Ну что, лечат его? — обеспокоенно спросила Йона, увидев стоящего на пороге мужа.

— В бане парит, — кисло ответил Гарольд. — В бане я и сам его погреть могу, без всякой магии.

— Деда не парит, деда злых духов прогоняет! — обиженно произнесла девочка. — И это не баня!

— Мира, а что там? — ласково поинтересовалась Йона.

— Место силы, конечно, — ответила девочка так, словно это вселенская истина.

— Палатка с костром и камнями, — пояснил Гарольд, усаживаясь на лавку.

— С заговорённым костром и заговорёнными камнями! — топнула ножкой Мира, защищая деда.

— Как скажешь, — пожал плечами следопыт. — Куда спать-то нас положите?

— Деда только к утру придёт, так что на печке можно, наверное, — произнесла девочка.

Гарольд прямо в одежде забрался на тёплую печку, наслаждаясь позабытым комфортом. Сон в тепле, под крышей, после длинного перехода... Как мало нужно для счастья человеку. Йона легла рядом, прижавшись к мужу. Следопыт немного опешил, но отстраняться не стал. Он просто закрыл глаза и провалился в сон.

Утро выдалось необычным. Солнце уже близилось к полудню, как в дом, наконец-то, ввалился усталый знахарь, поддерживая Ровио за плечи.

— Долго бился, — вздохнул старик, залезая на печь. — Старый становлюсь. Но хворь прогнал.

Ровио сел за стол рядом с охотником.

— Пожрать бы, — слабо улыбнулся он.

Мира быстро подогрела в печи вчерашнюю похлёбку, и бородач жадно накинулся на еду.

— Ну теперь вижу, жить будет, — усмехнулся Гарольд. — Чем отплатить тебе, ведун? С деньгами туго, а вот если работой подсобить, это без проблем.

— Работы-то полно, да только нельзя тебе задерживаться тут. Плохое случится. Вообще задерживаться нельзя, — свесился с печки Некрас. — А если все вместе уйдёте, хворь к нему вернётся. Чай, не лето на дворе.

— Ну тогда останусь и помогу, — пожал плечами Ровио. — Потом догоню вас, в Мариграде. Скажи только, как вас там найти.

Гарольд нахмурился. Надёжнее будет связаться через Макса. Его там знают почти все.

— Спросишь Максимиллиана, купца. Найдёшь его, а там, глядишь, и сами свидимся, — задумчиво протянул он.

— Добро, — бывший проповедник хлопнул Гарольда по плечу и улыбнулся. К нему возвращалась прежняя жизнерадостность.

— Ну тогда не будем задерживаться, раз нельзя, — вздохнул следопыт, завязывая плащ. — Пойдём, Йона.

Уже на пороге, словно что-то вспомнив, Гарольд обернулся.

— Ты только в городе о своём прошлом не говори. И про Пастыря тоже, — посоветовал он. — Граф твоих соратников ищет.

— Кстати, о прошлом... — задумался Ровио. — Ты же вроде из Йофервика?

— А это здесь причём? — удивился охотник.

Свою родную деревню он вспоминал нечасто и крайне неохотно. Слишком горькие воспоминания.

— Да спросить хотел, его же потом отстроили? — глядя в тарелку, смущённо произнёс бородач.

Пробуждение оказалось болезненным. Сначала яркий свет резанул по глазам, затем от резкого подъёма в ушах загудело так, будто где-то в глубинах мозга били в огромный колокол. Такого тяжёлого похмелья Максимиллиан ещё не испытывал.

— Что ты видел? — раздался знакомый скрипучий голос откуда-то сверху. — Расскажи.

Торговец закрыл глаза и крепко задумался, пытаясь вспомнить сон, с каждым мгновением ускользавший из памяти.

Огонь, много огня. Тени пляшут на пепелище, и вороны кружат над землёй, превращаясь в чёрный вихрь. Вся земля выжжена, и из пепла тянутся ввысь дивные цветы.

Максимиллиан пересказал увиденное. В ответ раздался довольный смех.

— Ты видел будущее, брат мой! Всё будет именно так! Чтобы построить новый мир, нужно разрушить старый, — Пастырь улыбался, подставляя лицо осеннему солнцу.

Купец огляделся. Он лежал на кровати в одной из многочисленных спален замка. Через узкое окно проникали ласковые солнечные лучики. Рядом с окном стоял Пастырь.

— Ты замечательно проявил себя, друг мой. Вставай, — произнёс он.

Подъем с кровати потребовал значительных усилий. Толстяка мутило, и ему пришлось опираться на стену, чтоб принять вертикальное положение. Голова кружилась, а во рту стоял незнакомый мерзкий привкус.

— Это скоро пройдёт, — обнадёжил его Пастырь.

Но, судя по текущему состоянию, произойдёт это нескоро, и Максимиллиан издал тихий горестный вздох.

За окном виднелись крыши города, припорошённые снегом, который блестел на солнце. Улицы казались покинутыми, и лишь изредка можно было заметить вдалеке патрули чернорясников. Впрочем, Макс сейчас был одним из них. Чёрный вытертый балахон скрывал мощную фигуру и скрадывал движения. Купец с удовольствием обменял бы его на простую рубаху, но требовалось соответствовать новому статусу. Он успешно влился в организацию, и теперь было необходимо вытянуть оттуда как можно больше сведений. Но это потом. С таким похмельем не то что шпионить, до нужника дойти трудно.

— Ну, я пойду? — сиплым от жажды голосом спросил купец, и Пастырь равнодушно кивнул, продолжая смотреть в окно.

Максимиллиан с трудом разобрался в хитросплетениях коридоров, и вскоре вышел на улицу. Морозный осенний воздух забрался под тонкую рясу, и толстяк зябко поёжился. Жутко хотелось пойти домой и завалиться спать, но прежде следовало посетить аптеку. Неплохое прикрытие, подумал купец. У Бергтера наверняка найдётся что-нибудь от похмелья.

Виселица на площади опять заполнилась. Макс даже узнал некоторых "преступников", и постарался выглядеть безучастным. В душе господствовала смесь негодования, скорби и отчаяния.

Аптека неприветливо встретила его табличкой на двери. "Закрыто", прочитал по слогам купец и постучал. Внутри послышались какие-то шорохи, но никакой реакции не последовало. Пришлось постучать ещё раз, и тогда из-за двери послышался невнятный раздражённый вопль Гвидо.

— Открой! Слышишь? — толстяк настойчиво колотил по дубовым доскам, морщась от головной боли.

— Кого там опять демоны принесли? Написано же, закрыто, болван неграмотный! — раздался сердитый крик хозяина аптеки, но ключ скрипнул в замке, и в проёме показалась лысая голова Бергтера. — А, это ты. Сразу бы сказал. Проходи давай.

Максимиллиан недовольно хмыкнул.

— От кого закрываешься? В городе всё спокойно, — нарочито громко сказал купец, заходя внутрь. — Есть от похмелья что-нибудь? А то после этого питья голова как между молотом и наковальней.

— Какого ещё питья? — спросил Гвидо, закрывая дверь.

— Расскажу, всё расскажу, только пожалей, дай хоть микстуру какую, — застонал толстяк.

Аптекарь порылся в многочисленных ящиках и шкафчиках, и, наконец, поставил на стойку пузырёк с красной пробкой.

— Вот, выпей. Эта штука мёртвого подымет. Заметь, даже бесплатно отдаю, — с кислым видом протянул Бергтер.

— Тогда лучше бы на площади её разлить, — вздохнул Максимиллиан, одним махом проглатывая содержимое.