Армия должна получить не только другие исторические наименования, но и другую нумерацию частей, соединений и объединений. Думаю, мало кто будет спорить, что в нынешней нумерации, извините, сам чёрт ногу сломит. За основу новой надо взять принцип построения нумерации, традиционно применяемый в немецком бундесвере. Там в основу нумерации положены номера дивизий и армейских корпусов, от которых легко вычисляются и распознаются в практических действиях по управлению войсками номера бригад, батальонов и отдельных частей. В 1 мотопехотной дивизии, к примеру, — 1, 2, 3 бригады; в 1 мотопехотной бригаде — 11, 12, 13 мотопехотные и танковые батальоны, 14 артдивизион и т.д.; в I армейском корпусе все части корпусного подчинения имеют номер 1, во II корпусе — номер 2 и т.д. Этот же принцип используется в китайской армии и в ряде других. Гвардейские части и соединения следует ввести в общую нумерацию с прибавлением титула «гвардейская». Это о формальной стороне строительства новой армии. Теперь о содержательной.
Вооружённые Силы будущей могучей России должны соответствовать характеру возможных войн и вооружённых конфликтов и обладать боевым потенциалом, обеспечивающим национальную безопасность в военной сфере и защиту национальных интересов. Лукавые добавки к этому требованию о том, что Вооружённые Силы должны якобы строиться «в соответствии с экономическими возможностями» есть подмена объективных требований к своей армии экономическими условиями её строительства. Требования обусловливают содержание показателей — какой должна быть армия; экономические показатели — какой может быть армия, исходя из наличных возможностей. Разница между этими двумя армиями есть разница между требуемой безопасностью и имеющейся. Сегодняшняя «маржа» (так понятней для нынешней военно-политической верхушки) настолько катастрофична, что показывать её народу для власти опасно; поэтому в требования к Вооружённым Силам подло введена в качестве целеполагающей финансовая составляющая. Уже давно установлена закономерность: объём и характер угроз военной безопасности извне обратно пропорционален показателям боевой мощи вооружённых сил.
К ведению каких войн должна быть готова Россия и ее будущие Вооруженные Силы
Существуют четыре типа войн и вооружённых конфликтов, различающихся по уровню и военно-техническому соотношению сторон, в которых возможно прямое или опосредованное участие России.
1.Война с противником, значительно превосходящим Русскую Армию в количестве и качестве вооружения и военной техники. Так, противник будет обладать господством в воздухе, в космосе, на море, в информационно-технической сфере (в областях радиоэлектронной борьбы, связи, управления, навигации, целеуказания и т.п.). Такая война может иметь место на Западном театре войны против НАТО и на Дальневосточном (Тихоокеанском) театре войны против США и Японии.
В этом случае наш выбор не богат: в ситуации, при которой возникнет угроза суверенитету, территориальной целостности страны или другим нашим жизненно важным интересам, ядерное и другое оружие массового поражения должно быть немедленно применено в объёме, исключающем нанесение по нам массированных авиационно-ракетных ударов. При этом очень важно успеть первыми нанести ядерные удары, обеспечив гарантированное нанесение противнику неприемлемого ущерба. Так что здесь и обсуждать особенно нечего: попытка уничтожения России должна стать стопроцентной попыткой самоубийства для агрессора.
Однако переход к применению тактического, оперативного или стратегического ядерного оружия должен адекватно отвечать характеру угроз. Не топить же Великобританский остров со всеми потрохами каждый раз, когда с него будет взлетать американский стратегический бомбардировщик с обычным вооружением против нас или наших союзников. Хлопотно это. Поэтому другим адекватным, но асимметричным способом достижения победы на Западном театре войны является диверсионная, партизанская война.
Звучит для многих вызывающе, скандально, эпатажно, но... такое предложение совсем не ново и уже было в нашей военной истории. Именно такой ответ на военно-техническое превосходство Антанты нашёл в 1924-ом году советский полководец, народный комиссар по военным и морским делам СССР М.В. Фрунзе. К партизанским формам и способам военных действий прибегают и в современных условиях, когда открытая вооружённая борьба с явно превосходящим противником не имеет шансов на успех, именно такая война даёт часто единственный шанс для достижения победы.
...В 1999-ом году после начала натовских бомбёжек Югославии у меня при активной поддержке генерал-полковника Л.Г Ивашова, тогда начальника Главного управления международного военного сотрудничества Министерства обороны, состоялось несколько встреч с послом Югославии в России Б. Милошевичем и другими сотрудниками посольства. Целью встреч было убедить югославское военно-политическое руководство в том, что в создавшейся обстановке единственным способом прекращения авиационных и ракетных ударов по объектам на сербской территории является подготовка и ведение специальных действий (операций) на территории стран-агрессоров, прежде всего, нанесение диверсионных ударов по аэродромам в Италии. Зная моральный дух и техническое оснащение югославского спецназа, я полагал, что такая задача вполне могла быть выполнена. Имелись и у нас добровольцы, готовые сражаться за сербов и подготовленные к выполнению подобных задач в тылу противника. К сожалению, югославские руководители в конечном итоге отказались от ведения специальных операций, испугавшись, по-видимому, обвинений в терроризме и понадеявшись на политическую и дипломатическую поддержку России. Результаты этих надежд известны. Страшную цену заплатили и продолжают платить наши братья сербы за отказ от диверсионно-партизанских действий, за отказ от исторических традиций Югославской национально-освободительной армии. Угроза диверсионной войны в Европе — единственный военный способ заставить европейских обывателей и их политиков отказаться от мысли об агрессии и применения военной силы против суверенных государств.
Кроме того, в новой российской военной доктрине должно быть место для широкомасштабных партизанских действий на своей территории в случае захвата её противником. В действующей же доктрине вообще нет упоминания о партизанских действиях, как будто в нашей истории не было двух Отечественных войн, в которых партизаны сыграли значительную роль. Впрочем, какое дело до Отечества всем нынешним военным министрам, включая этого английского бойскаута на выданье, который в напяленной на уши пилотке, в камуфляже и белых кроссовках припёрся на военные ученья в Белоруссии (неужели в Министерстве обороны уже и научить некому, как правильно носить форму?..), а уж про торговца мебелью я и не заикаюсь... У них своя судьба, у нас — своя.
2. Война с противником, обладающим приблизительно равным военно-техническим уровнем вооружённых сил.
Таким вероятным противником являются Китай на востоке и Турция на юге.
В настоящее время возможность войны или вооружённого конфликта с Китаем близка к нулю. Китайцы и без того стремительно продвигаются к достижению своих геополитических и геоэкономических целей в Сибири и на Дальнем Востоке. Возможность крупномасштабного вооружённого конфликта новой Русской России с Китаем может появиться, когда по каким-либо причинам в руководстве китайской компартии произойдёт то, что произошло в КПСС и СССР с приходом Горбачёва-Ельцина. Вот тогда мировой интернациональной закулисе будет очень выгодно столкнуть между собой и ослабить сразу два крупнейших национальных государства. Будем надеяться, что наши китайские товарищи не повторят ошибок советских коммунистов, но если всё-таки китайский либерально-буржуазный переворот произойдёт и нас втянут в вооружённую борьбу, то без достаточного количества тактического ядерного оружия не обойтись. Необходимо также вернуться к незаслуженно забытой идее бывшего командующего ВДВ Г.И. Шпака о складировании на Дальнем Востоке и в других удалённых районах второго комплекта вооружения и техники для воздушно-десантных и других аэромобильных соединений и частей, способных в короткие сроки развернуться в районах возможных приграничных вооружённых конфликтов.