— Данные верховным главнокомандующим и правительством полномочия позволяют мне принимать самостоятельные решения и ввести чрезвычайное положения в командном бункере в случае обнаружения среди штабс-состава предателей, работающих на врага. Предупреждаю всех, вы пока несвободны. Замки в боксах автоматически запираются. В каждом блоке есть неприкосновенный запас еды и питьевой воды. Для естественных отправлений имеются биотуалеты, в боксах — писсуары и какуары с туалетной бумагой. Будут отключены все виды внутренней связи по персональные интеркому. В конференц-зале останутся только военврач, медицинская команда первой помощи и охрана. Я начинаю боевую операцию вопреки всяким возражениям мироносцев. Мой штаб — не дискуссионный клуб. Возражений не потерплю. Судьба русского народа для нас превыше интересов мифического сообщества «всех людей доброй воли»… Орудие номер один «ПЛИ!»

После обработки ущелья расщепляющим биоизлучением не произошло видимых изменений в неорганической природе, но любая живая клетка буквально взорвалась, как яйцо в микроволновке. Обработка глубинных уголков дальнобойными пушками и старыми гаубицами вызвала обвалы и камнепады. Ракетные системы залпового огня подняли много пыли, а после бомбардировщиков поднялся смерч, как в буран летом в пустыне. После обработки бомбами с объёмными зарядами ущелье будто бы застегнули почти до конца на молнию. С ближнего края глубина его едва достигала двухсот метров. Речка Коксу хоть и мелкая, но успела заполнить на неглубоком дне маленькое озерцо.

— Остатки Всемирного Государства Фригил перестали существовать. Очередная полная и безоговорочная историческая победа русского оружия свершилась! Поздравляю всех и приказываю всем штабным и миротворцам срочно покинуть бункер управления боевыми действиями. По инструкции, он через двадцать минут взорвётся для уничтожения всех данных о боевых операциях, а за пять минут до взрыва будет пущен боевой отравляющий газ, как предписано уставом. Так что поторопитесь. Всем вышедшим наружу приказываю построиться на расстоянии полукилометра и ждать моих дальнейших указаний. Экипажу моего вертолёта подготовиться к эвакуации иностранных наблюдателей… А ты куда бабу прешь?

Последние слова маршал сказал, не успев отключить микрофон.

— Так они же подполковник! Клещом в меня вцепилась? Не отдерёшь.

Подполковница-медичка вцепилась теперь в маршала.

— Ты, старый маразматик, забыл охрану у кабины кодировщика поставить?

— Увидела уже…

— Я тебе моего Сашку ввек не прощу! Никому дела нет, что я старше его была по званию и возрасту. Но никого я так не любила и уже не полюблю!

— Тихо, дочка, он и мне за родного сына был. Но мы живём в предательском мире. Да, я старый. Никак не привыкну, что среди русских развелось столько гадов и сволочей. Я виноват, но и ты пойми, что мы уже вошли в Европу, чужая гадость в нас въелась, как будто своей не хватало. А теперь ступай за бойцом вниз.

— Во-во! А ты, старый дурак, и не подумал, что у тебя в охране девять спецназовцев, а зарубежных миротворцев — пятнадцать? Штабных — почти двадцать и вооружены. Сомневаюсь, что они все сплошь симпатизанты русских.

— Потом разбирать мой маразм будешь в диссертации после моей смерти. А если захочешь продолжать свою дискуссию, то мы оба посинеем от удушья. Скоро автоматика газ пустит.

После взрыва бункера бронеколпак даже и не ушёл целиком под землю. От колонны артиллеристов ещё стояла пыль столбом на просёлочной дороге за сто километров от бывшего ущелья, закрывая весь вид на Тегеран. Маршал приказал всем перестроиться в одну шеренгу, чтобы обойти весь личный состав и всмотреться в глаза каждому.

— Майор Маслов, три шага вперёд!

— Я не в вашем подчинении, маршал!

— Почему же не мон маршаль, легионер?.. А ну марш три шага вперёд! Начтехчасти бункера комендант Орлов следом за ним!

Предатель, на то он и предатель, чтобы поддаваться нажиму чужой воли. Едва Маслов выступил из строя, как по кивку маршала два спецназовца скрутили майору руки за спиной и заковали запястье в наручники. Два пистолета у Маслова отобрал уже сам маршал. Орлова, у которого были все ключи от боксов и кабинетов бункера, пока не трогали, но спецназовец как бы по-дружески положил руку ему на плечо. Маршал пристально заглянул Малову в глаза. Зрачок майора был круглый, как у всех нормальных людей.

— А ну, сучёнок, глянь-ка на солнце!

Маршал ткнул его стволом пистолета под подбородок. Диаметр зрачка не изменился.

— Ты, докторша-красотка, у нас одна с чистыми ручками. Обследуй-ка его глазки, девонька. А то, не дай бог, трахома на югáх свирепствует.

Женщина-военврач продезинфицировала свои пальцы, потом провела влажной ваткой по векам пациента и осторожно оттянула их:

— Так у него же контактные линзы!

— Сымай их, милая, не бойся. И поверни его личиком к солнышку.

Зрачок в форме четырёхконечной звезды вытянулся сначала в ромб, потом в розу ветров, а затем в кошачью щёлочку. Охранники маршала были ещё те бугаи, но щуплый Маслов вырвался и кинулся головой в пропасть. Двести метров хоть и не слишком глубоко, но для падающего человека — запредельно.

— Это тебе за моего Сашку, падло… И за сожранных русских детей.

— Неужто фригил? — ахнула военврач.

— Одним гадом меньше стало, — сплюнул в пропасть старый маршал. — Нет, не одним.

Начтехчасти бункерам комендант, Сашкин однокурсник дружок, кинулся в пропасть вслед за Масловым. Ещё четверо офицеров и генерал вырвались из строя и прыгнули ласточкой в пропасть.

— Для гадов невелика потеря. В Москве в генштабе ещё на развод немало русоедов осталось. Но какая сплочённость и самоотверженность! Какая преданность идее сверхнасилия! Почти что французы-эсэсовцы в рейхсконцелярии Гитлера подчас штурма.

— Чем отважней враг, тем достойнее победа, — сняла резиновые перчатки подполковник медицинской службы.

— Твоя правда, дочка.

— Товарищ маршал — группа вертолётов с севера!

— Это наши «Ми́шки» летят за нами.

Старый маршал не удивился, что не у всех офицеров и генералов лица просияли от радостной вести. Предательство давно вошло в плоть и кровь «дорогих россиян» ещё с эпохи Великой Ельцинской революции, когда русский народ предал сам себя.

Три винтокрылые машины с вертолётоносца «Каспий» зависли над землёй. Выпустили канаты, по ним скользнули на землю десантники-морпехи и второй пилот одного из вертолётов в комбинезоне и шлеме с зеркальным забралом. Морпехи заняли странную позицию — их автоматы были направлены почему-то на тех, кого он прилетели спасать. Пилот (в закрытом-то шлеме!) отдал честь маршалу, гнусаво представился и отрапортовался, размахивая большим бумажным пакетом с пятью сургучными печатями. Слов его никто не смог разобрать — приземляющиеся вертолёты ещё шумели движками. Пилот схватил маршала за руку и повлёк за собой к овальному входу глинобитного мавзолея-мазара какого-то святого шиита. Мазар был старый и заброшенный. Формой напоминал яйцо со срезанной тупой стороной. Половина лазурных плиток на нём облетела. Внутри полутёмного помещения пилот отшвырнул пакет с печатями. Маршал понял, что это была просто отвлекающая «кукла».