Они продолжали идти, Ландон должен был бы вскоре появиться, а на его место встать следующий. Прошло двадцать секунд, и Лоренцо заметил, что Грейсс начал волноваться. Еще через пять он остановился и уже собирался крикнуть условный сигнал, отменявший операцию, когда раздался крик Ландона.

Но это было не предупреждение.

Он вопил от страха.

Лоренцо сорвался с места еще до того, как стихло эхо. Они ушли слишком далеко от места, где остался Ландон, поэтому он несся изо всех сил, но путь к товарищу все равно казался практически бесконечным. Лоренцо бежал так быстро, что даже не чувствовал под собою ног, казалось, от падения его удерживала лишь сила воли. Спереди доносились звуки — плохие звуки, которые могли сулить лишь беду — но он едва различал их из-за громкого биения сердца и топота товарищей.

Каждая секунда была на вес золота. Каждая доля секунды.

И их было в обрез.

Ландон заорал опять: ужасный булькающий хрип, который внезапно оборвался на середине. Лоренцо, наконец, увидел салагу — его безвольное тело было в хватке существа, которое, хотя и походило на человека, на самом деле было отвратительной пародией на него.

Монстр был покрыт сантиметровым слоем грязи, травы, опавших листьев, цветов и корней больших растений, словно часть джунглей обрела форму. Поначалу Лоренцо подумал, что это было растение, но после заметил кое-где загорелую кожу и человеческие пальцы, которые сомкнулись на шее Ландона. Вудс, паля на ходу из лазгана, бросился на существо.

Лоренцо выхватил оружие, но стрелять не стал, боясь попасть в салагу. Вудс видел то, чего не видел он, или, скорее, смирился с тем, с чем не мог смириться Лоренцо.

Наверное, оно поджидало Ландона, понял он. Существо стояло прямо под деревом, на котором спрятался гвардеец, но он не спустился бы с него, если не думал, что это безопасно. Монстр раскрыл засаду джунглевых бойцов и расставил свою ловушку в ответ.

Вудс врезался в чудовище, и Ландон с вывернутой под неестественным углом шеей полетел на землю. Лоренцо находился на полпути к нему, когда увидел, что в этом уже не было смысла. Он резко развернулся и бросился к монстру вместе с яростно орущими Майерсом и Стормом. Наверное, Вудс и сам бы управился с существом, а затем с радостью бы об этом судачил, но сейчас Лоренцо думал только о Ландоне.

Монстр оказался сильнее, чем они ожидали. Одним взмахом руки он отшвырнул от себя Вудса и Майерса. Тем не менее, на месте упавших бойцов тут же оказались Малдуин и Грейсс. Монстр повалился под весом четырех катаканцев, но пока они избивали его кулаками, тот, казалось, нисколько не слабел. Лоренцо выхватил клык и с ревом вонзил в сердце чудищу, но вырвав его, обнаружил, что лезвие было покрыто лишь грязью, а монстр продолжал бороться.

Существо извернулось у него под ногами, и Лоренцо понял, что оно тонет… словно в зыбучих песках, хотя земля вокруг была самой обычной. Лоренцо отчаянно потянулся к монстру, думая лишь о том, что тот убил Ландона и теперь хотел скрыться, но он вдруг исчез, оставив Лоренцо с двумя пригоршнями грязи в руках и пустотой в душе.

Он тяжело поднялся на ноги и отошел от густо поросшего травой места, где еще мгновение назад было чудище. Лоренцо взглянул на Грейсса и с удивлением обнаружил, что тот держит в руках последний подарок от существа, который сержант успел вырвать из его тела прежде, чем он исчез под землей. Грейсс просто смотрел на него, и впервые в жизни ему нечего было сказать своим бойцам.

Сержант поднял свою добычу так, чтобы остальные тоже увидели ее.

Это была бионическая нога.  

Лоренцо не спалось.

Для него это было необычно, по крайней мере, когда он находился в джунглях.

Они разбили лагерь перед заходом солнца. Катаканцы отдыхали в ожидании перехода мимо лагеря орков — испытание, в котором ночь станет им лучшим союзником. Лоренцо чувствовал на лице легкое касание далекого солнца, и его красный свет пробивался ему сквозь веки — но к этому он уже привык. Он всегда старался вздремнуть при каждом подвернувшемся случае. Но сегодня Лоренцо не мог заснуть не только из-за солнечного света.

И не совсем из-за гибели бойца, которого он едва знал и с которым даже не успел толком поговорить. Юнец мог бы стать хорошим боевым товарищем, даже героем, доживи он до собственной клички.

Монстр — у Лоренцо язык не поворачивался назвать его Дуганом — мог утонуть в земле и с такой же бесшумностью восстать из нее.

Стоит ли удивляться, что до сих пор ему удавалось ускользать от них? Не странно, что Ландон не заметил его.

Лоренцо чувствовал тот же дискомфорт и нескончаемое покалывание в теле, что и на транспортном корабле. Его безотвязно преследовала мысль, что окружающий мир более не подчиняется тем законам природы и физики, которые он доселе считал нерушимыми. В одночасье все лишилось смысла.

— Это не мог быть Стальная Нога, — настаивал Вудс после скоротечной схватки с существом, игнорируя доказательство, которое Грейсс держал в руке. — Меня не волнует, что случилось с ним, что эта планета сделала с ним, этого не могло случиться… просто не могло. Только не со Стальной Ногой.

— Прости, Спец, — мрачно отозвался Грейсс, — но факты говорят сами за себя. Этот кусок металла я бы ни с чем не спутал. Видишь, здесь, под грязью? Эти ожоги Стальной Ноге оставила одна тварь на Вортисе. Она замкнула цепь и послала через жвала разряд. Стальная Нога не мог ходить после этого две недели, пока протез не починили, но в тот день он спас нас всех.

— Это был не он, — уверенно произнес Доновиц. — У существа могло быть его тело, но это был не Стальная Нога. Он мертв!

Майерс почесал подбородок, куда его ударил измазанный грязью монстр.

— Ну, нам пришлось потрудиться, чтобы свалить его.

— Башка прав, — добавил Малдуин. — То, с чем мы только что сражались, не было Стальной Ногой. Скорее, это было нечто вроде зомби. Я глядел ему прямо в глаза, и, клянусь, это был не Стальная Нога.

Как обычно, Грейсс перевел разговор на тему насущных проблем, чтобы бойцы поменьше задумывались о том, чего не могут объяснить.

— Так, — сказал он. — Судя по всему, у нас проблемы.

— Сомневаюсь, что существо вернется, сержант, — сказал Майерс. — Оно ведь осталось без ноги.

— Я не об этом, Стрелок. На планете есть нечто, что может воскрешать мертвецов.

— Не совсем воскрешать, — поправил Доновиц, — просто поднимать из мертвых. Но без тела Стальной Ноги я не смогу сказать, поселился ли в нем какой-то паразит или…

Он замолчал, проследив за взглядом Грейсса.

Все они посмотрели на тело Ландона.

С тяжелым вздохом Лоренцо перекатился на спину, смирившись с тем, что заснуть ему не удастся — по крайней мере, пока он не успокоит тревожные мысли, от которых его голова чуть ли не раскалывалась. Он прислушался к стоящему на карауле Майерсу, который что-то напевал вполголоса, вычищая свой нож. Его безучастный взгляд скользнул на полимерную пленку, которую Малдуин и Доновиц привязали к покрытым листьями веткам близлежащих деревьев, чтобы собрать немного влаги. Затем он вслушался в дыхание лежавшего рядом Бракстона и понял, что валидианцу также не спится.

Рогар-3 побеждал. Он одолевал их — а то, что при этом мир мог изменять законы физики, доставляло Лоренцо мало радости.

Он хотел честного соревнования. Более всего Лоренцо жаждал получить прозвище. Его отделение уже уменьшилось на два человека, а они еще даже не столкнулись с орками. Катаканцы понесут еще большие потери, в этом Лоренцо не сомневался. Что ж, больше шансов проявить себя. Или погибнуть в благородной попытке сделать это. Дело не в том, что Лоренцо боялся смерти, но его не оставляли мысли об остальной роте, которая, без сомнения, уже сражалась в ожесточенном бою. Интересно, они уже успели прочесать Рогар и выучить его секреты, или же планета обратила все свои силы против одного крошечного отделения, двенадцати бойцов, которые отважно пытались проникнуть в ее черное сердце. Уже десяти. Что подумают остальные джунглевые бойцы, успешно выполнив свою часть задания, когда поймут, что их отвага была потрачена впустую — если отделение, которому поручили самую важную задачу, безвестно пропадет.