У них осталось всего три наполовину пустые фляги: Лоренцо, Сторм и Армстронг потеряли свои вместе с рюкзаками. Без деталей, которые нес Сторм, они уже не могли вновь собрать огнемет. И, тем не менее, батареи для лазганов, которые были у Майерса, остались целы.

Но больше всего Лоренцо было жаль Армстронга, потому что он потерял в болоте свой дьявольский коготь. Из-за этого ветеран джунглевых бойцов казался опустошенным, боль от подобной утраты мучила его сильнее раненного плеча. Бракстон предложил ему взять взамен дьявольский коготь Вудса, но тот лишь отмахнулся. Это было далеко не одно и то же.

— Не хочется этого говорить, — заявил Грейсс, — но нам придется еще немного пройтись, прежде чем разбить следующий лагерь.

— Думаешь, на этой чертовой планете хоть где-то безопасно? — угрюмо спросил Армстронг.

— Могу поспорить, что у Рогара ушло много времени на то, чтобы превратить это место в болото, — сказал Грейсс. — Иначе, почему он ждал столько времени? С этого времени нам придется менять стоянку по несколько раз за ночь, и спать будем всего по пару часов за раз.

Хотя идея была совсем безрадостной, все они понимали ее необходимость.

Катаканцы прошли несколько сотен метров, прежде чем Грейсс распорядился вновь расчистить участок. На караул встали Лоренцо и Армстронг, а остальные улеглись спать. Армстронгу совершенно не хотелось говорить, он просто сидел на поваленном стволе и пялился в землю. К счастью, Лоренцо проспал довольно долго и сейчас чувствовал себя относительно бодрым. Он в одиночку навесил защитную пленку над головами товарищей, хотя вскоре после этого дождь, наконец, прекратился.

Несколько раз из травы доносилось шипение змей с серебряными спинами, но, к счастью, оставшаяся часть ночи минула без происшествий.

На следующее утро у джунглевых бойцов появился нежданный гость.

Когда они готовились выступать, из-за деревьев вышла фигура, и в нее тут же прицелилось шесть лазганов. Тем не менее, та не совершала никаких угрожающих движений.

Лоренцо с удивлением оглядел ее. По росту и телосложению существо походило на человека и состояло из растительности Рогара, до определенной степени напоминая орков-зомби. Но оно носило куртку, сплетенную из разноцветных листьев, а через плечо у него была переброшена ветка, так, как джунглевые бойцы носили лазганы. Казалось, у него было даже лицо, широкоглазое и ухмыляющееся, хотя оно было создано таким (уж не случайно ли?) из искривленных стеблей и растений, покрывавших его грубо вытесанную голову. Из самой же головы торчал пучок соломы, словно копна светлых волос. Какую-то минуту существо ухмылялось джунглевым бойцам, пока те с опаской следили за ним. Затем фигура издала странный нечеловеческий звук: последовательность гортанных щелчков и трель гласных звуков, после чего развернулась и неуклюжей, пошатывающейся походкой, от которой она едва не разваливалась, зашагала в ту сторону, куда катаканцы намеревались идти. Дойдя до края джунглей, существо рывками подняло руку и резко опустило, затем еще и еще раз.

— Какого черта это значит? — выдохнул Майерс.

— Не догадываешься? — проворчал Грейсс. — Он хочет казаться одним из нас. Взгляни на него, Стрелок. Он изображает, будто прорубает путь сквозь джунгли, прямо как мы.

— Думаю, оно пытается говорить, — сказал Армстронг. — Существо хочет говорить, как мы, подражать нашим голосам, но не понимает языка.

— И мы должны повестись на это? — спросил Лоренцо, не зная, удивляться ему или опасаться. — От нас ожидают, что мы подумаем, будто оно — наш товарищ, позволим ему присоединиться к нам, а дальше?

— Я за то, чтобы мы этого не узнали, — сказал Майерс.

— Я тоже за, — согласился с ним Грейсс.

Катаканцы взяли на прицел неудачливого двойника. Тот обернулся к джунглевым бойцам, и не знай Лоренцо о его природе, то мог бы поклясться, что на его лице отразилось удивление. А затем фигура взорвалась.

Из груди и рта существа выстрелили похожие на крошечные дротики колючки, и джунглевые бойцы тут же бросились в укрытия. К счастью, между ними и чучелом было большое расстояние, поэтому оно ни в кого не попало. Приподняв голову, Лоренцо увидел, что из дерева возле него торчат с десяток колючек. Среди травы он также обнаружил несколько штук и увидел, что их острия истекали ядом. От самого же существа не осталось и следа. Оно развалилось на части, слившись обратно с породившими его джунглями, так что Лоренцо не мог уже сказать, из каких листьев и растений существо ранее состояло.

Следующее чучело появилось почти четыре часа спустя. Оно просто вышло позади джунглевых бойцов на дорогу, которую те прорубили, и что-то неразборчиво прощебетало. Но не прошло и секунды, и катаканцы так изрешетили его лазерными лучами, что существо повалилось на спину и выпустило свой смертоносный заряд в небо. Лоренцо едва успел рассмотреть чучело, хотя у него осталось явственное впечатление, что его создали уже тщательнее, нежели предшественника. Именно тогда они и почувствовали первую дрожь.

По меркам джунглевых бойцов день прошел спокойно. Они убивали джунглевых ящериц, змей и растения-плевальщиков, но не было ничего, что по-настоящему могло бы им угрожать. После случая со вторым чучелом никто больше не замечал, будто их преследуют, поэтому казалось, что — по крайней мере, пока — зомби от них отвязались.

С каждым шагом их боевой дух возрастал. Лоренцо чувствовал, будто они, наконец, познали этот мир смерти, что Рогар исчерпал все возможности навредить катаканцам и смирился с их превосходством. Это было прекрасное чувство. Чувство собственной значимости. Благодаря ему все их жертвы теперь не казались бессмысленными.

Никто не упоминал о дрожи. Скорее всего, это было явление местного характера — и чем больше времени проходило, тем сильнее оно таковым и казалось.

С заходом солнца джунгли поредели, и, когда идти стало легче, бойцы смогли вложить ножи в ножны. Вскоре они обнаружили следы гретчинов и поняли, что до цели осталось совсем немного. Катаканцы вернулись немного назад, пока не вышли к уединенной полянке, где можно было немного передохнуть. Все понимали, что это было в последний раз перед самой важной частью их задания. Найти и устранить воеводу орков. Теперь их мысли вновь вернулись к этой проблеме.

Грейсс не возражал, чтобы они разожгли огонь, листва здесь была густой, и дым, скорее всего, никто не заметит. В любом случае, стандартных пайков у катаканцев оставалось всего ничего, но у них были джунглевые ящерицы, которых поймали Майерс и Сторм, а также пару пригоршней отборных корешков. Прежде чем бросить в котелок, Стрелок попробовал каждый из них, на случай, если те изменились с тех пор, когда их ели в последний раз. На случай, если планета хотела удивить их новым ядом.

Существовала небольшая вероятность, что на них могли натолкнуться гретчины-фуражиры, поэтому Лоренцо вместе с Армстронгом расставили несколько ловушек. Всякое существо, которое подберется к ним в пределах слышимости, попадется в сети и не сможет поднять тревогу. Они ели, и постепенно их беседа перетекла в обычное русло: о товарищах, ушедших, но не забытых. Они говорили о Спеце, Акульем Укусе и Башке, а также о том, как они сражались с орочьими ордами. Конечно, все они уже успели услышать эти истории, но никто не возражал против того, чтобы послушать их вновь. Это их успокаивало и помогало лучше запомнить подробности, когда им придется пересказывать их в следующий раз. Катаканцы говорили об отваге Ландона, и о, без сомнения, героическом поединке против синего света, в котором пал Дуган Стальная Нога. Потом начали вспоминать более ранние истории, и это было еще лучше, ибо Армстронг с Бракстоном были новичками в их отделении, и еще не слышали их.

Грейсс припомнил, как Вудс Спец, тогда еще молодой и пылкий салага, бросился к орочьему снайперу, который своим огнем прижал отделение и, чудом не получив ни единой царапины, зарубил его на месте. Майерс и Сторм по очереди рассказали, как Доновиц Башка пережил схватку с застрявшим в ловушке космическим десантником Хаоса, просто перехитрив его, и были удовлетворены, когда Бракстон задавал вопросы и восхищался в положенных местах. Затем они слушали истории Армстронга о героях из его бывшего отделения, и все дружно согласились, что им бы стоило познакомиться со столь великими людьми и лично стать свидетелями их деяний.