В груди неприятно тянет, и я стараюсь ровно дышать, чтобы не поддаться панике. Но по мере того, как проходит время, воспоминания о случившихся событиях все больше пропитывают меня, отчего я громко всхлипываю и позволяю слезам скользнуть по щекам. От них жжет раздраженную кожу и щиплет наверняка припухшие веки, но я не могу их остановить, не могу, не могу, ведь моей сестры больше нет, ведь моя мама в отчаянии, а Элисон стала частью этого безумного мира, который может уничтожить ее в любой момент.

У меня практически никого не осталось. Это несправедливо, это больно, это не может происходить со мной, только не со мной, ведь я никому не делала зла, никогда, за всю свою жизнь. Бог не может так поступать, он не имеет права, я не заслужила. Не заслужила, Господи... Шепчу это потрескавшимися от жажды губами, часто-часто моргая и беспомощно задирая голову вверх, ноги совершенно устали, и с громким стоном я повисаю на цепи, чувствуя, как капельки крови скользят вниз по рукам, оставляя после себя алые русла.

— Очнулась?

Не сразу понимаю, откуда взялся этот голос, и прищуриваю глаза, пытаясь рассмотреть темную фигуру, стоящую в проеме дверей. Только когда задерживаю дыхание, действительность перестает плыть, и я могу рассмотреть, как кто-то в темной форме проходит к столу, прочитывает какие-то бумаги, а потом поднимает голову лампы в мою сторону, оглушая меня ярким светом.

— Послушайте, я не понимаю, почему я здесь. Мне нужно домой, — не знаю, сколько сейчас времени, не знаю, как долго я была без сознания и где я вообще, но четко знаю, что мне нужно торопиться, ведь Хелен ждет меня, верит. И Хозяин — он может вернуться в любой момент. — Прошу вас.

— Имя и фамилия, — четким голосом произносит мужчина, скрытый от меня ярким светом, к которому я до сих пор и не могу привыкнуть.

— Джиллиан Холл.

— Род занятий, — также сухо бросает он, а я нервно сглатываю, вновь вставая на носочки и начиная догадываться, где могу быть. Скорее всего, это полицейский участок, если таковой здесь вообще имеется, и это значит, что сейчас меня допросят, а потом вернут домой, к Реми, которому я принадлежу, либо же дождутся, когда он сам меня заберет. Все просто.

— Я... я не знаю. Мой хозяин, позвоните ему, Дамиан Рэми. Мне нужно вернуться к нему, — мой тихий голос проглатывается этой бетонной коробкой, и сейчас только шелест бумаги, да скрежет пишущей ручки повисает в ней. А онемение в руках становится практически нетерпимым, и я вновь дергаюсь, делая этим еще хуже — боль в запястьях почти вырубает, отчего я закатываю глаза и проваливаюсь в темноту, из которой выныриваю только тогда, когда сильная пощечина пламенем обжигает щеку. Во рту скапливается кровь, и я сплевываю ее, случайно попадая не на того, кто стоит напротив и на кого мне хотелось попасть, а на свою грудь, прикрытую порванным платьем. Свет уже не кажется мне таким ослепляющим, и наконец, я могу рассмотреть мужчину перед собой, высокого и грузного, с грубыми чертами лица, бездушным взглядом и сомкнутыми в тонкую линию губами. Он смотрит на меня профессионально цепко, а я думаю о том, что это место может не иметь выхода.

Совсем. Слишком много усталой жестокости в чертах полицейского, стоящего передо мной.

— Потише, Брэд, вдруг она говорит правду, — слышится откуда-то со стороны, и я поворачиваю голову вправо, замечая еще одного мужчину, одетого в точно такую же форму, только более молодого и подтянутого. Ярко-рыжие волосы, небольшая небритость, придающая его лицу неопрятность, рыжие ресницы и брови, улыбка, тягуче медовая, взгляд, весь пропитанный отвратительно похотливым интересом. Представляю, что он делает с такими, как я, случайно или нет попавшими сюда.

— Правда или нет, но без документов она никто. Если ты имеешь хозяина, то тогда что ты делала на Арене? — Брэд отходит к столу, вновь усаживаясь за него и беря ручку, а рыжий в это время медленно заходит мне за спину, вынуждая меня опасливо повертеть головой. Если слова Брэда правда и без документов я никто, то, наверное, они могут с легкостью убить меня, даже не сообщив об этом Господину. И это значит, что я подведу Хелен, маму, Элисон, как когда-то подвела Айрин, поверив сладким речам Хозяина.

— Сколько сейчас времени?

— Вопросы задаю я.

— Я всего лишь хочу узнать время.

— Из-за таких, как ты, — Брэд показывает на меня толстым пальцем, а я вновь начинаю балансировать, до крови кусая губы и шипя от боли в руках, — нам приходится торчать на работе до поздней ночи. Так что соберись, девочка, и отвечай на мои вопросы. Что ты делала на Арене?

— Ничего, я лишь хотела увидеть подругу, — мотаю головой, сглатывая подступающие слезы и все больше теряя надежду — по его словам уже ночь, а это значит, что мои планы уложиться в несколько часов прогорели, превратились в наивные ожидания и пугающую реальность, где я вообще могу не вернуться, сгинуть в этом гнилом месте, в руках тех, кто видит во мне лишь сбежавшего раба, а не человека вовсе.

— Странное стечение обстоятельств, Джиллиан Холл. Сначала ты была замечена в компании Итана Нуаре, а затем на Большой Арене, где вспыхнуло восстание вновь прибывших рабов. Причем с одной из них ты имела непосредственный контакт. Ты что-то передала ей?

— Что? — непонимающе хмурюсь, все больше утопая в липких обвинениях, которыми он меня обливает. Совершенно забываю о втором присутствующем тут человеке, пока не ощущаю его горячие ладони, скользнувшие по моим бедрам и заставившие изогнуться вперед. Я отчаянно дергаюсь, пытаясь избавиться от его близости, и громко кричу, когда по инерции возвращаюсь обратно, почти впечатываясь в его тело спиной.

— Логан, отвали от нее. Дай мне закончить.

— Закончишь завтра, она все равно никуда не денется, — его горячее дыхание путается в моих волосах, когда он обхватывает меня руками и прижимает к себе, тем самым вынуждая меня еще больше брыкаться. Не обращаю внимание на разъедающую запястья боль и колочу ногами, стараясь ударить его посильнее, чтобы избавить себя от настойчивых приставаний. Было бы лучше, если бы они мучили меня пытками, а не пользовались моей беззащитностью, удовлетворяя свою похоть. Хотя это до иронии спорный вопрос.

— Не трогайте меня, не смейте.

— Я сказал, отвали от нее, — более твердо произносит Брэд, и руки, удерживающие меня, исчезают, а сам Логан, гнусно улыбаясь, появляется прямо передо мной. Он издевательски смотрит в мое заплаканное лицо, слишком пристально, слишком нагло, отчего мне становится до дрожи неуютно, и я опускаю взгляд, наперед зная, что он своего не упустит. Ведь как только допрос будет окончен, я окажусь в его руках, не так ли? — Давай, девочка, чем быстрее мы закончим, тем быстрее ты окажешься на свободе и вернешься к своему хозяину.