- Эй вы, на подлодке! Вы арестованы за нарушение законов военного времени! Всем выйти на палубу с поднятыми руками!..

…Часом позже вся команда «Королевы Атлантики» в полном составе, включая капитана и его помощника, находились на берегу в военной тюрьме. Был проведен обыск, все личные вещи были у них отобраны. Им не дали ни есть, ни спать и оставили без объяснений причин их заключения.

Единственное преимущество заключалось в том, что они попали в хорошую компанию. Полуподвальное помещение было явно не предназначено для того, чтобы исполнять функции тюрьмы - похоже, прежде это был какой-то склад; но теперь его использовали для того, чтобы держать в нем всех нарушителей закона, которых смогла отыскать полиция Балтимора, принадлежащего Пан-Маку. В помещении, более похожем на мрачную яму с голыми стенами, сейчас было человек двести. Большинство было в ярости и настолько же ничего не понимало, как и команда «Королевы Атлантики».

Насколько мог судить Трегарт, единственно, что было общего у собравшихся здесь - то, что здесь было мало жителей владений Пан-Мака. Большинство было, конечно, сухопутными людьми, но, по крайней мере, то были сухопутные люди, имевшие дело с морем: моряки, снятые со стоявших на приколе кораблей. Затесалось среди них и несколько коммивояжеров, и туристы.

Несколько человек были из команд подводных лодок, люди Восемнадцати Городов, как и команда «Королевы Атлантики». Пока Рон Трегарт в ярости колотил в окованную железом тяжелую дверь, к нему пробрался молодой стройный чернокожий человек.

- Я М'Бора Сам, представился он. - Сити Пан-Негра. Вы с подлодки из Сити Атлантика?

Трегарт кивнул. М'Бора мрачновато усмехнулся:

- Лучше бы вы остались в Сити Атлантика, приятель. Боюсь, климат здесь в ближайшее время будет не слишком здоровым. Добро пожаловать - наступило озоновое лето!

…Я живу в памяти Вечного, и я помню.

Я помню другую жизнь. Я помню детство в верхних ярусах великого Мирового Древа - я прыгал и перелетал с ветки на ветку, покуда мои матери встревожено следили за мной с нижних ветвей, готовые поймать меня, если я сорвусь и буду падать. Я помню Бога, который Пришел, чтобы учить нас. Нам столькому нужно было научиться! Даже старейшие из моих отцов не знали тогда о таких вещах, как «планеты» или «звезды над самыми верхними ветвями вершины Древа». Мы никогда не видели такого. Мы не могли знать, что «звезда», находящаяся невероятно далеко от нас, - но и слишком близко, по сравнению с другими «звездами» - готова взорваться, разрушить себя и взорвать наш собственный мир, сжечь его чудовищным невидимым светом и жаром, которого мы даже представить себе не могли.

Сперва мы не подумали.

Тогда само Мировое Древо начало умирать, и чудовищная радиация сожгла, иссушила, изуродовала его вершину.

Мы умирали вместе с ним.

Я умер там, в мире, сожженном звездой - в мире, который был так далеко отсюда. Мы все умерли там.

Прошло больше восьмисот тысяч лет с тех пор, как я умер… но я по-прежнему живу - в памяти Вечного.

В первые часы первого года нового века человечества Грациэла Наварро - измученная, невыспавшаяся, голодная (с тех пор, когда она последний раз имела возможность перекусить, прошло часов двенадцать), изголодавшаяся по информации, поскольку все новости, доходившие до нее, были отрывочными, смутными и донельзя неточными - Грациэла Наварро, получив срочное задание, по спирали поднималась на своей маленькой школьной подлодке вверх, к надводной платформе Сити Атлантика.

Задание было действительно срочным. Что-то - Грациэла точно не знала, что - буквально ослепило платформу. Все ее сложнейшие электронные системы вышли из строя; не работало ни радио, ни радарные установки, а вокруг платформы бушевал атлантический шторм и ливень. С Грациэлой вместе был Сандор Тисза, начальник информационного управления Сити Атлантика; но более важным был ее груз - запасные и сменные части оборудования.

Когда маленькая юркая подлодка Грациэлы Наварро поднялась на поверхность, чтобы пришвартоваться между ажурных «ног» платформы, ее закачали высокие атлантические штормовые волны. Впервые за всю свою жизнь Грациэла задумалась, не подвержена ли она случайно морской болезни. Потом она подумала, что скорее ей грозит утонуть. Эта платформа не была подводным куполом. Здесь не было спокойной низменности морских глубин, здесь нельзя было нормально пришвартоваться - этому мешали высокие волны. Здесь приходилось буквально протискиваться в шлюзовую камеру, крепить скользкие канаты, а в лицо хлестала мелкая солено-холодная водяная пыль.

Команда платформы встретила Грациэлу и Сандора с радостью, но еще большую радость доставили им запчасти и комплектующие для электрооборудования, которые приняли на борт платформы с большим почтением и осторожностью, чем доставивших их людей. Новоприбывшие пробыли на открытом воздухе не больше двух минут, но за это время успели вымокнуть до нитки.

Грациэла была рада оказаться в помещении, но как же шумно было на платформе! Ее ажурные опоры стонали и трещали под ударами волн и ветра. Инженер связи с напряженным лицом лихорадочно проверяла привезенную электронику.

- Все должно быть в порядке, - пробормотала она. - Два километра воды - достаточный защитный слой… Потом подняла глаза и скупо улыбнулась своему начальнику:

- Приветствую вас на борту, Доктор Тисза. Давайте-ка отнесем все это туда, где с этим можно будет поработать!

Она взяла один из ящиков на плечо и повела Сандора и Грациэлу к небольшому лифту. Они поднялись больше чем на пятьдесят метров, на командную палубу платформы, где их встретил главный метеоролог, Свен Борг.

- Сандор! До чего же я рад тебя видеть! У нас нет ни одной работающей линии связи, нет докладов метеорологических станций, нет снимков, сделанных со спутников, а что с погодой, ты сам видишь! Не говоря уж о метеорах, будь они неладны!

Грациэла взглянула вверх, в темное грозовое небо. Но там, за лесом антенн, за чашеобразными радиотелескопами и антеннами, которые, собственно, и были сутью данной платформы, ее «raison d'etre», не увидела ничего.

- Какие метеоры? - спросила она; ей пришлось напрягать голос, чтобы ее услышали сквозь шум ветра, норовившего заглушить и унести прочь слова.

- Там они, там, - ответил Борг. - За облаками. А самые крупные пробиваются и ниже - можете сами убедиться. Следите за небом, и… вот он! Вы только посмотрите!

При этих его словах на юге из облаков вырвалась стремительная стрела белого огня и устремилась к земле. Грациэла вздрогнула, ожидая грохота, который должен был последовать за этим, но ничего такого не услышала. Метеор был ярок и - бесшумен.

- По меньшей мере, две сотни километров отсюда, - отстраненно заметил Борг. - Но этот-таки врезался в землю. Если хоть один из них попадет в нас…

Он не закончил свою мысль, вглядевшись в лицо Грациэлы, казавшееся в искусственном свете белым, как рыбье брюхо.

- Да вы совсем замучались! - воскликнул он. - Почему бы вам не спуститься вниз? Перекусите что-нибудь и немного отдохните: здесь наверху вам делать все равно нечего.

Грациэла вдруг сообразила, что не была на платформе уже очень давно - с тех пор, когда еще ребенком отец привозил сюда ее и ее одноклассников сюда, чтобы они посмотрели, какая это странная вещь - поверхность океана. Тогда это напугало ее. Это напугало бы ее и сейчас, если бы она позволила себе испугаться. Здесь были шторма! Здесь были метеоры, и даже, может быть, здесь были враги.

Она думала о том, как это - проводить долгие недели на поверхности моря. Внутренне она была уверена, что это так же плохо, как быть человеком суши. Но платформа была необходима. В воде обычные радиоволны почти не распространялись. Ультрадолгие волны, использовавшиеся для связи между городами, могли проникнуть и сквозь толщу воды, но эти волны требовали антенн длиной в несколько километров, которые могли позволить себе только большие города. Платформа была также предназначена для посадки самолетов - на тот случай, если кому-нибудь из жителей суши приходило в голову совершить визит в Сити Атлантика, - а после уж подлодка доставляла их в сам купол, находившийся в двух километрах под платформой. Разумеется, люди самих Восемнадцати Городов никогда не летали - зачем, когда у них были подлодки дальнего следования, способные доставить их куда угодно? Но некоторые торговые контакты с сушей все-таки осуществлялись по воздуху.