- И какой бы ни была эта причина, - опуская бинокль, сумрачно проговорил Борг, - это не сулит ничего хорошего Восемнадцати Городам. Они выходили на связь?

- Нет, Свен, - с тревогой ответил Тисза. - Разумеется, скорее всего, их радиопередатчик вышел из строя, как и наш, как и радиосвязь по всему миру, надо полагать. Несколько минут назад в воздух поднялся наш самолет-разведчик; он попытается установить визуальные контакты. Но эти самолеты могли бы воспользоваться лазерными системами оптической связи, если им нужно было что-то сообщить….

- Да, если им действительно нужно было что-то сообщить, - прогудел Борг. - А так они просто кружат и кружат над нами.

Он протянул бинокль Грациэле и глубоко вдохнул чистый морской воздух.

- По крайней мере, мне кажется, метеориты падают реже; я прав, Сандор?

Венгр сумрачно покачал головой:

- Сейчас, по крайней мере, нет. У меня, правда, слишком мало информации, чтобы создать какое-то определенное впечатление. Насколько велика была эта Комета Сикара? На сколько фрагментов она была расколота? На каком расстоянии от земли это произошло? Сколько времени было у этих осколков, чтобы рассеяться в пространстве, прежде чем они достигли земной атмосферы? Ничего этого я не знаю. Но этот звездный дождь может продолжаться еще много дней!

Грациэла оставила надежду разглядеть что-либо определенное в бинокль и теперь внимательно слушала Сандора Тисза.

- Я ничего не знаю о кометах, - виновато призналась она.

- Это космический мусор, Грациэла. Фрагменты, оставшиеся после формирования планетных систем. Большинство их прилетает из Облака Оорта, находящегося далеко за пределами нашей собственной планетной системы; больше всего они похожи на снежки, слепленные из грязного снега. Состав комет - замерзшие газы и космическая пыль. Время от времени та или иная комета проходит достаточно близко к солнцу, чтобы часть газа испарилась с ее поверхности и перешла в свое нормальное состояние - так появляется «хвост» кометы, зачастую представляющий собой незаурядное зрелище. В древности люди относились к метеорам и кометам с суеверным страхом, считая их предвестниками несчастий. И, быть может, они были правы!

- Да ну, Сандор, что ты, право, - с укоризной проговорил Борг. - На самом деле он так не думает, Грациэла.

- На этот раз, - с силой проговорил венгр, - боюсь, я действительно так думаю! Посмотри на себя! Тебе случалось когда-нибудь так обгореть? А ведь ты провел на солнце всего несколько часов - как раз когда начался метеоритный дождь!

Грациэла сощурилась, пытаясь разглядеть в небе крохотный разведывательный самолет с платформы, поднимавшийся навстречу чужим самолетам. Если он и был там, она не могла различить его в сиянии мириадов звезд над Атлантикой. Она перевела взгляд на запад, туда, где по-прежнему вспыхивали фейерверком метеоры. Странно, но ей казалось, что они летят прямо к ним. Сандор объяснил, что все метеоритные дожди кажутся летящими из одной точки на небесном своде - и сейчас эта точка находилась далеко за горизонтом; но даже он сам был ошеломлен, когда один огромный сияющий осколок огня, затмивший собой все остальные, понесся к ним, словно сумасшедшее солнце, летящее вспять - и внезапно потух.

- Этот, должно быть, врезался в поверхность моря, - пробормотал Тисза; его взгляд был прикован к зловещему великолепию открывавшегося их глазам зрелища. - Я, правда, не думаю, что он был достаточно крупным, чтобы причинить чему-либо большие повреждения.

Он взглянул в небо.

- Я думаю, что единственное, о чем нам действительно стоит тревожиться, это… что это?

В вышине над ними стремительно раскрылся крохотный огненный бутон, который не был ни метеором, ни выбросом из сопла самолета. Потому что то был взрыв.

- Самолет взорвался! - закричала Грациэла.

- Но это невозможно, - пробормотал Тисза, не отрывая взгляда от растущего огненного цвета над их головами. - Самолеты не взрываются без причины.

Но Свен Борг не терял времени на догадки. Он исчез в командной рубке, а когда появился, его обожженное лицо было напряженным и суровым.

- Наш самолет-разведчик, - проговорил он, и голос его был не менее суровым, чем выражение его лица. - Мы видели его на экране радара; он столкнулся с их самолетом. Мы также засекли нескольких парашютистов. Грациэла! Нам придется воспользоваться вашей подлодкой - нужно подобрать тех, кто выжил!

«Подобрать тех, кто выжил. Легко сказать!» - подумала она. Это оказалось дьявольски тяжелой работой!

Небо на востоке начинало светлеть, предвещая скорый рассвет; это было им на руку. Все остальное было настолько скверно, словно весь мир объединился против них. Подлодка Грациэлы не была предназначена для работы на поверхности, как не была для нее предназначена и сама Грациэла! Когда маленькая подлодка закачалась на волнах, то и дело зарываясь в них носом, призрак морской болезни снова замаячил перед Грациэлой - только на этот раз это был не просто призрак; ей приходилось сражаться не только с рычагами управления, но и с накатывающей волнами тошнотой. Она так долго пребывала в состоянии сильнейшего потрясения, что теперь это казалось ей всего лишь раздражающей мелкой неприятностью, да еще и довольно смешно выглядящей со стороны; а чего, собственно, еще ожидал от нее этот мир? - подумалось девушке.

Свену Боргу приходилось хуже; этот большой человек, менее гибкий, чем Грациэла, но при этом безусловно более тяжеловесный и несколько более неуклюжий, выполнял сейчас роль впередсмотрящего на старинных судах: он направлял движение подлодки. Приборы не помогали. Нормальная связь с платформой отсутствовала. Единственной возможностью управлять субмариной был найденный ими способ: Свен Борг стоял на верхней палубе подлодки (Грациэла вообще не понимала, как он умудрялся там удержаться), вымокший до нитки. Грациэле тоже довелось хлебнуть морской водицы: каждый раз, когда Свен открывал небольшой люк, чтобы выкрикнуть туда новую команду, его слова сопровождались изрядной порцией холодной соленой воды. При этом ему приходилось еще следить за световыми сигналами с платформы и вглядываться до боли в небо, разыскивая в нем купола парашютов.

Это заняло немало времени. Парашюты опускались так медленно, что становились заметны лишь тогда, когда почти достигали поверхности воды. За этим спуском следил единственный действующий на платформе радар, а сигнальщик указывал направление с помощью светового кода, что, в конце концов, привело-таки подлодку Грациэлы к месту приводнения.

Но, в конце концов, Борг мог хоть что-то видеть! Грациэла, согнувшаяся в три погибели над пультом управления, была лишена даже этой возможности; она могла только слепо следовать указаниям Свена и молить небо о том, чтобы эти указания были верными. Наконец Свен прогудел сверху:

- Я вижу их, Грациэла! Измените курс - девяносто градусов вправо - и прибавьте скорость… - и почти сразу. - Нет! Медленнее - меня смывает с палубы!

Почти десять минут им пришлось ползти с черепашьей скоростью. Наконец, по приказу Борга, Грациэла застопорила двигатели, и лодка закачалась на плаву, а девушка все вслушивалась, ожидая новых указаний, - но их не было, - волнуясь, размышляя…

На верхней палубе послышался какой-то скребущий шум, потом голос Борга.

- - Выловил двоих, - хрипло бросил он. - Наши ребята!

Люк распахнулся, и внутрь буквально ввалились двое; крышка люка захлопнулась за ними почти мгновенно, Борг остался на палубе.

- Теперь сорок градусов на левый борт! - крикнул он. В его голосе слышались напряжение и смертельная усталость.

- Около двух километров - еще один парашют… По крайней мере, теперь она была не одинока в своих мучениях. Спасенные были не в лучшем виде. Да и как могло быть иначе? Грациэла удивлялась, как они вообще смогли выжить. Им пришлось катапультироваться на высоте двадцати тысяч метров, если не больше, где воздух был слишком разреженным, чтобы хотя бы попытаться дышать им, а холод был чудовищным; кислорода им хватило на несколько минут свободного падения, пока они не посмели раскрыть парашюты, а потом долгий, бесконечно медленный спуск, и снова - ледяной воздух высоты… Они замерзли и были почти без сознания. Тот, что был повыше, оказался пилотом, Лэрри д'Амаро. Слева на его лице был чудовищный синяк, шлем с этой стороны был вдавлен вовнутрь, и, когда он снял шлем, оказалось, что у него идет носом кровь. Но он сумел-таки выговорить: