Стук в дверь испугал её, и Моника села. Посмотрев на часы у кровати, пострадавшая поняла, что задремала. В комнату вошла достаточно молодая женщина с подносом в руках. Она улыбнулась ей, сев в ногах девушки.

– Мистер Марк сказал, что Вы можете проголодаться, и велел отнести вам что-то лёгкое. Я не была уверена в том, что Вам понравится, потому принесла всего понемногу. – Она села в кресло. – Меня зовут Салли, я его «дневная помощь».

Моника сказала ей, кто она и кем приходится Марку. Она не была уверена, что представляет собой «дневная помощь», но предположила, что этот человек занимается уборкой. Человек, занимающийся уборкой и умеющий готовить. Еда пахла просто изумительно. И после первого глотка перлового супа, Моника поняла, что съест всё это.

Пока она ела, Салли сохраняла молчание. Покачиваясь, девушка просто смотрела телевизор. Моника не понимала почему, но с ней было очень комфортно, ей не нужно было объяснять, что Престон делает здесь и почему её адски избили, или ещё что-то. Когда Салли убрала поднос, то помогла ей с ванной.

– Я же не заняла постель Марка, правда? – Моника остановилась у двери, ведущей в огромную ванную, когда эта мысль пришла ей в голову. – Я могу занять любую другую пустующую комнату. Не хочу выживать Марка с его же постели.

– Нет, мэм. Это одна из гостевых комнат. У него их три. Эта имеет укомплектованную ванную комнату, потому Вы здесь. Доктор Уокер сказал, что позже Вы можете захотеть принять ванну.

Моника кивнула, попросив оставить её одну, чтобы справить нужду. В последний раз, когда Тони избил её, она избегала смотреть в своё отражение, но сейчас у неё не было выбора – зеркало над ванной было огромным. И глядя на женщину, смотрящую оттуда на неё, девушка едва сдержала слёзы.

Её нижняя губа была заклеена. Уокер сказал, что швы оставят на коже большой шрам, потому он наложил на неё скобы-бабочки. Их было три на губе и пять на левой брови. Её правый глаз был залит кровью, и, хотя он немного болел, но выглядел намного хуже. Осторожно прикоснувшись к синяку под ним, Моника вздрогнула от боли. В её волосах тоже виднелись следы крови, и на её месте она почувствовала пульсирующий узел. Престон хотелось, чтобы душ смыл все следы того, что Тони сделал с ней.

Хоть она и знала, что это невозможно, но ей было необходимо почувствовать себя чистой. Открыв дверь, девушка сказала Салли, что прекрасно себя чувствует и примет душ. «Дневная помощь» не считала это хорошей идеей, и попросила подождать с этим, но Моника только закрыла дверь, заперев её. Ей это нужно.

Как только пар от горячей воды скрыл зеркало, девушка сняла одолженную ей рубашку. Пытаясь не смотреть на своё отражение, она вошла под душ. Ох, Рай. Престон решила, что это лучшее из всех лекарств, что ей дали за последнее время.

После того, как Моника дважды вымыла волосы, она почувствовала лёгкое головокружение. Придерживаясь за покрытые плиткой стены, девушка принялась размеренно дышать, пока это ощущение не исчезло. Когда она поняла, что не продержится дольше, то скользнула на пол душевой. Нет, она ещё не закончила.

Когда в дверь громко постучали, Моника захныкала. У неё не было сил ответить. Перед глазами потемнело, и она понимала, что вот-вот упадёт в обморок. Когда дверь распахнулась, девушка, подняв голову, подумала, что видит перед собой самого прекрасного рассвирепевшего человека, которого когда-либо видела. И этот человек тут же излил на неё поток брани.

Подхватив Монику на руки, незнакомец прижал её к себе. Престон хотела было сказать, что всё в порядке, хоть и понимала, что это было ложью. Когда мужчина отнёс её в спальню, девушка заметила Салли, подумав о том, как выглядит в её глазах. Женщина была белее мела. Мужчина положил её на кровать, и в какой-то момент, пострадавшая почувствовала, как её спаситель лизнул её шею.

– Не ешь меня, пожалуйста. Сейчас мне слишком больно, – в один момент Моника поняла, почему он застыл. Она сказала это вслух. – Здесь я справлюсь сама, спасибо.

– Что, чёрт возьми, ты думала? Разве Уокер не говорил тебе принять ванну? И кто запирает двери, когда настолько слаб? – Она хотела образумить мужчину, стоявшего перед ней, но тот лишь продолжил: – Ты голая.

– Конечно же, я голая, идиот. Кто принимает душ в одежде? – Теперь, выбравшись из горячей воды, силы вернулись к ней. – И, если ты не заметил, я взрослая девочка, и могу принимать решения без вмешательства взрослых. Почему бы тебе не вернуться в пещеру, из которой ты вышел, и оставить меня в покое? И ты заплатишь за эту дверь.

Моника раньше никогда не разговаривала ни с кем в таком тоне, но обнаружила, что сейчас ей не под силу остановиться. Этот человек был ублюдком, и она не собиралась щадить его. Когда Салли откашлялась, они с незнакомцем вдвоём посмотрели на неё.

– У меня есть ещё одна рубашка, Мисс. Мистер Марк дал Вам ещё одну.

Мужчина взял рубашку из рук Салли, швырнув её через всю комнату, велев «дневной помощи» уйти.

Салли вылетела за дверь, будто за ней гнались адские гончие. Дотянувшись до покрывала, Моника попыталась укрыть им своё тело, и встретилась взглядом с мужчиной, что всё ещё смотрел на неё.

– Я хочу, чтобы ты ушёл отсюда. Я в доме Мистера Марка, и он…

– Ты человек, не так ли...?

Она уставилась на него. Кем она ещё, к дьяволу, могла быть? Моника задала этот вопрос ему, продолжив:

– Знаешь, мне всё равно. Ты должен уйти. Хотя я ценю, что ты сделал, как видишь, сейчас я в полном порядке. Ещё раз спасибо.

Мужчина даже не пошевелился.

– Кто сделал это с тобой? – Он сорвал с неё покрывало, осмотрев тело. – Кто ранил тебя так? И где я могу найти его?

Моника испугалась. Не за себя, а за любого человека, вставшего у этого мужчины на пути. Она вздрогнула, когда визитёр опустился на колени, протянув руку к её голове, девушка была уверена, что он… у неё было ощущение, что он вырвет её горло. Но незнакомец заверил, что не причинит ей вреда.

Его дыхание на её шее сбило её с толку. Это заставляло её желать, чтобы он приблизился, и заставить его никогда не останавливаться. Когда мужчина провёл языком по её горлу до самой ключицы, Моника застонала. И, прежде, чем успела сделать что-то глупое, как например, открыться ему, незнакомец поднялся на ноги, отступая.

– Я не прикасалась к тебе. Ты один из… – Она пару раз глубоко вдохнула, хотя ей и было очень больно. – Я не знаю, кто ты, но хочу, чтобы ты оставил меня в покое, пожалуйста. Я… Я скоро уйду, и не хочу доставить Марку никаких проблем.

Он не двигался, только поднял рубашку, разорвав её напополам. Когда мужчина бросил ей простыню, Моника быстро прикрылась, в ожидании его следующего шага. Когда её оппонент заговорил на этот раз, девушка поняла, что тот был уже на пороге.

– Не позволяй кому-либо прикасаться к тебе. Если они сделают это – я наврежу им. И не думай, что ты тоже сможешь здесь остаться. Я заставлю тебя уехать, как можно скорее. – Неизвестный повернулся к двери, после оглянувшись через плечо на неё. – Я не хочу тебя.

А после он ушёл.

Моника оглядела комнату, а после и простыню. Кровь испачкала её в нескольких местах, и она понимала, что это из-за открывшихся ран. Девушка вытерла слёзы на лице, понимая, что они вызваны тем человеком. Она понятия не имела почему, но это так задело её. И когда Салли вернулась в комнату, чтобы помочь ей сменить рубашку, Моника отвернулась от неё, выставив вон.

Престон уснула, задыхаясь от рыданий.

В ожидании, Хан сидел на кухне Марка. Мужчина знал, где был его брат и вполне мог бы найти его и сам, но он не мог сейчас уйти. Гнев, будто летний шторм, накрывал его с головой, и теперь оборотень не был уверен в себе. Хан свирепо посмотрел наверх, туда, где должна была быть комната, в которой находилась девушка. Его чёртова пара.

Когда Салли позвонила ему, сказав, что не может открыть дверь, боясь, что женщина, за которой ей поручили ухаживать, умерла, он, обратившись в пантеру, без лишних раздумий, побежал к дому брата. Мужчина был уверен, что речь шла о Кэйтлинн, и что та упала, но, когда оборотень добрался до комнаты и увидел кровь – её аромат пронзил его. И прежде, чем ему удалось взять под контроль собственную кошку, лидер группы снёс дверь с петель, а затем подхватил пострадавшую на руки. Теперь он вкусил её. Дважды. И хотел большего.