Существует несколько гипотез, пытающихся объяснить это противоречие. Простейшее из них заключается в том, что пьеса была поставлена как раз в то самое время, когда она печаталась, а издатель после первого представления распорядился внести в еще не отпечатанные экземпляры упоминание о ее постановке и снять противоречащую этому фразу предисловия.
Кварто дает вполне удовлетворительный текст пьесы, к которому, видимо, и восходит текст фолио 1623 года. Но издатели последнего, без сомнения, пользовались помимо кварто еще каким-то более полным списком пьесы, потому что фолио содержит ряд мест, отсутствующих в кварто, иногда объемом по 4-5 строк. Так как одни места переданы лучше в кварто, а другие - в фолио, в критических изданиях оба эти источника комбинируются.
Датировка пьесы устанавливается на основании следующих данных. В нескольких произведениях 1603 и 1604 годов содержится несколько намеков на пьесу. С другой стороны, в ней самой можно усмотреть намек на пьесу Бена Джонсона "Стихоплет" ("Poetaster"), поставленную в 1601 году. Всего вероятнее поэтому, что шекспировская пьеса была написана в 1602 году.
Кроме указания в части тиража кварто, никаких других сведений о том, что пьеса когда-либо исполнялась, до нас не дошло. Возможно, что она была задумана как произведение чисто "литературное", не предназначенное для сцены (с этим вполне согласуется предисловие второго варианта кварто), что в 1609 году была все же сделана запоздалая попытка показать ее на сцене, но что затем ввиду отсутствия всякого успеха у публики она никогда больше не возобновлялась.
Как показывают типографские признаки, издатели долго колебались, к какому разделу шекспировских пьес следует отнести "Троила и Крессиду" - к разделу комедий, трагедий или даже хроник (с последними пьесу сближает трактовка батальных сцен, особенно в V акте, а также типическое слово "история" в ее заглавии). Действительно, она содержит элементы всех этих трех основных жанров елизаветинской драматургии. Но самое замечательное в ней - наличие нигде больше у Шекспира не встречающейся черты пародийного (или в особом смысле сатирического) характера при весьма неожиданной, чисто трагической развязке (двойное крушение - верности, честности, красоты любви Троила и доблести и благородства в лице Гектора).
Обстоятельство это, как думают, находит свое объяснение в том, что пьеса "Троил и Крессида" явилась отчасти откликом на знаменитую "войну театров", разыгравшуюся в Лондоне в 1600-1602 годах.
В 1602 году по неизвестным нам причинам произошло некоторое охлаждение между Шекспиром и Беном Джонсоном, пьесы которого, раньше ставившиеся шекспировской труппой, больше ею не принимались. Одновременно с этим разгорелась полемика между Беном Джонсоном и его бывшими сотрудниками по сочинению пьес, придерживавшимися более свободного направления, - Деккером и Марстоном. Обе стороны обменялись рядом сатирических, взаимно обличительных пьес. Последние и наиболее резкие из них были: "Стихоплет" Бена Джонсона и "Бич сатирика" ("Satiromastix") Деккера.
Шекспир, как думают, не остался в стороне от этой перепалки. В анонимной сатирической пьесе того времени "Возвращение с Парнаса" после насмешек над "всеми этими учеными господами" говорится (устами комика шекспировской труппы Кемпа), что "Шекспир закатил Вену Джонсону слабительное, совсем его подкосившее". Этим "слабительным", полагают, и была пьеса "Троил и Кресеида". Здесь Шекспир не только своей крайне свободной трактовкой античного материала бросил вызов "ученому педанту" Бену Джонсону, но и изобразил его самого под видом грузного (намек на телосложение Бена Джоясона) и чванящегося своим умом Аякса. А в то же время, чтобы отмежеваться от своего полусоюзника, грубоватого и безвкусного в своем творчестве Марстона, Шекспир изобразил его в лице Терсита, говорящего много горькой правды, но облекающего ее в отталкивающую по своей грубости форму. Возможно, наконец, что Ахилл - это драматург Чепмен (так же как и Бен Джонсон - один из "ученых господ"), незадолго перед этим (1598) опубликовавший свой перевод нескольких песен "Илиады", где, в противоположность средневековым трактовкам этого сюжета (о чем см. ниже), именно Ахилл, а не Гектор представлен высшим образцом доблести.
Надо, однако, заметить, что есть и другое объяснение слов Кемпа. Многие исследователи считают, что они вовсе не намекают на "Троила и Крессиду", а относятся к незадолго перед тем написанному "Юлию Цезарю", которым Шекспир хотел будто показать Бену Джонсону, любителю римских трагедий, - вот как надо писать трагедии на античные темы. Существует, наконец, и такое мнение, что значение "войны театров" было сильно преувеличено, что это была чисто "домашняя" стычка актеров между собой, лишенная всякой остроты и принципиальности. Во всем этом вопросе нам определенно недостает точных данных, и мы вынуждены читать между строк, строя догадки. Однако, если принять вышеуказанную гипотезу (Бен Джонсон - Аякс), в вопрос вносится ясность, и дело можно представить себе так.
Задумав первоначально изобразить историю Троила и Крессиды, Шекспир, во время своей работы захваченный упомянутой литературной полемикой, решил попутно откликнуться на нее, использовав для этой цели второстепенные для его замысла фигуры греческих героев, которые по характеру сюжета все равно должны были появиться в его пьесе. Но эта двойственность задачи неизбежно привела к растрепанности сюжета (во второй половине пьесы сатирическая тема совсем оттесняет лирическую) и к стилистической ее пестроте. В самом деле, можно различить в пьесе три части, написанные совершенно различными стилями: часть лирическую (любовь Троила и Крессиды), очень близкую по стилю к "Ромео и Джульетте", часть гротескно-сатирическую (Терсит и Аякс) и часть военно-героическую (оба поединка Гектора). Но такая стилистическая сложность не выходит за пределы того, что мы наблюдаем и в некоторых других произведениях Шекспира, например в "Генрихе IV", где также соединены три стилистически очень разнородные части: основная, "политическая" фабула, показ Хотспера в его семейной обстановке и фальстафовские сцены. Именно если подойти к "Троилу и Крессиде" как к пьесе типа "хроник", в этом смешении нет ничего противоречащего шекспировской поэтике.