— Что за этот новогодний «подарок» Воронкин получил? — спросил Голубева Бирюков.

— По совокупности за два преступления четыре с половиной года.

— Значит, теперь он еще отбывает наказание?

— Нет, условно-досрочно освободился.

— И видимо, раздобыл новую зажигалку…

— Имеешь в виду того парня с дробью в спине, который сегодня в железнодорожной амбулатории перепугал медсестру? — мигом ухватился за мысль Слава. — Слушай, Игнатьич, вполне возможно!

— Какого возраста Воронкин?

— При последней судимости исполнилось девятнадцать, плюс четыре, итого двадцать три годика получается, — быстро сосчитал Голубев. — Но выглядит он значительно моложе, потому что комплекцию имеет не богаче моей.

Вот-вот должен был подойти очередной электропоезд. На перроне томились под палящим солнцем редкие пассажиры. Мороженщица лихо рекламировала свою продукцию:

— Последнее научное открытие! В летний зной сливочный пломбир заменяет эликсир молодости! Граждане, налетай, — подешевело!..

Слава кивнул в сторону звонкоголосой торговки:

— Омолодимся?..

Бирюков посмотрел на часы:

— Подождем, электричка пройдет — тогда.

Электропоезд прибыл через три минуты. Он быстро всосал в себя отъезжающих и умчался дальше. С десяток приехавших потянулись к автобусной остановке. Мороженщица окинула взглядом опустевший перрон и стала быстро собирать с лотка в горсть вырученные монеты. Бирюков невольно загляделся на ярко сверкающие при каждом движении пальца золотое кольцо с вензелем-печаткой. Вместе с Голубевым он подошел к лотку, спросил:

— Где купили такое симпатичное колечко?

— Где купила, там больше нет, — бойко ответила мороженщица.

— А точнее?..

— Зачем тебе, золотце, точно знать? Где я покупала, там ты не купишь.

Бирюков показал служебное удостоверение. На какое-то время мороженщица словно потеряла дар речи. Затем перепуганно уставилась на Антона большими карими глазами и выпалила:

— Чес-слово, не знала, что кольцо ворованное!

— Откуда оно у вас?

— Сегодня часов в одиннадцать утра здесь, на перроне, у молодого парня за свои собственные купила.

— Сколько заплатили?

— Пятьдесят рубчиков, а кольцо-то, может, фальшивое. Я в золоте не разбираюсь, на риск пошла.

— Как тот парень выглядит?

— Не помню.

— Пройдемте в вокзал, к дежурному милиции.

— Зачем в милицию?..

— Чтоб вспомнили парня, у которого кольцо купили.

— Я уже вспомнила! Высокий… Здоровый… Кажется, в джинсах и в синей рубашке.

— Вася Цветков… — тихо сказал Бирюкову стоявший рядом с ним Слава Голубев.

Насторожившаяся мороженщица мигом подтвердила:

— Он самый, Цветков!

— Знаете его? — спросил Антон.

— Кого?

— Цветкова.

— А-а, нет, не знаю! Это я к слову…

— К слову не надо. Говорите правду.

— Да, чес-слово, правду говорю.

— Пройдемте к дежурному милиции, — снова предложил Антон.

— Пожалуйста! Я не воровка. Меня все вокзальные милиционеры знают, подтвердят.

Пожилой сержант-украинец, когда Бирюков рассказал ему о сути дела, с упреком посмотрел на мороженщицу:

— Ну як же ты, Муранкина, такую противозаконную покупку совершила?

— Як? Як? Вот так! — огрызнулась та. — Сами пораспускали шпану, теперь виновных ищете!

— Та, может, тот хлопец вовсе нэ шпана. Вздумал купить яку-нибудь вещь и стянул из дому колэчко.

— Пусть воспитывают детей, чтоб не тянули!

— Та у самой же сын есть…

— Мой Борька по струнке ходит.

— Смотри, щоб нэ сорвался со струны.

— Не переживай, Панас Никитич, у меня не сорвется!

Сержант глянул на кольцо, вздохнул и осуждающе покачал головой:

— Прямо як у той опере, где поется, шо люди гибнут за металл…

Бирюков попросил у сержанта бланк протокола. Сказал мороженщице:

— Колечко мы у вас заберем. — Повернулся к Голубеву. — Пригласи понятых.

— А кто мне деньги вернет? — встрепенулась мороженщица.

— Задержим парня, тогда о деньгах разговор поведем.

— А вдруг не задержите?..

Антон достал авторучку.

— Вы ведь, говоря юридическим языком, соучастницей преступления стали. За это уголовным кодексом ответственность предусмотрена.

— Какая?

— Если парень, продавший кольцо, окажется несовершеннолетним, то довольно серьезная.

Всю дальнейшую процедуру, связанную с изъятием кольца, мороженщица просидела молча. Закончив формальности, Бирюков отпустил ее вместе с понятыми. После этого созвонился со следователем Лимакиным, попросил пока не уходить с работы.

По сути дела в прокуратуру Антон и Слава Голубев успели перед самым закрытием побывать в районном универмаге. Заведующая отделом галантереи осмотрела кольцо и уверенно сказала, что таких колец у них в продаже не было.

— А в других магазинах райцентра? — спросил Бирюков.

— Золото только у нас бывает… — Заведующая подозвала молоденькую продавщицу, показала ей кольцо. — Зоя, кажется, у тебя точно такое?..

— Такое, Александра Денисовна, — подтвердила продавщица.

— Где покупала?

— Месяц назад в новосибирском «Яхонте». Вместе со мной такую же печатку купила Нина Муранкина. Знаете, на железнодорожном вокзале мороженым торгует…

Слава Голубев с нераскрываемым удивлением уставился на Бирюкова. Не меньшее удивление выразил и следователь Лимакин, когда Бирюков пересказал ему загадочную историю с кольцом. Все трое стали прикидывать возможные версии, но ничего путного из этого не получилось.

— Надо задерживать Васю Цветкова! — словно подводя итог бесплодным размышлениям, заявил нетерпеливый Слава Голубев.

— У нас для этого нет оснований, — возразил Бирюков.

— Ну, как же, Игнатьич!.. — Слава принялся загибать пальцы. — Во-первых, Вася унес туфлю из Дома культуры, во-вторых, ночевал с Крыловецкой у Тюменцевой, в-третьих, золотое колечко…

— Это пока всего-навсего наши предположения. Надо, Слава, встретиться с Цветковым. Приди пораньше к поезду. Возможно, Вася действительно надумал вернуться в Новокузнецк. Если Цветков появится на вокзале перед самым отправлением поезда, тогда садись с ним в вагон и поезжай до следующей станции.

— Правильное решение, — поддержал Бирюкова Лимакин и спросил: — Что делать с мужем Крыловецкой? Вызывать сюда для официального допроса, или, может быть, Антон Игнатьевич, вначале повстречаешься с ним, так сказать, неофициально?..

Бирюков задумался:

— Если сегодняшняя ночь не подбросит сюрпризов, съезжу завтра в Новосибирск к этому Фарфорову Вадиму Алексеевичу. Посмотрю, что он собой представляет.

Первые пассажиры, отъезжающие с новокузнецким поездом, стали появляться на вокзале около одиннадцати вечера. Время тянулось медленно. Голубев приглядывался к каждому вновь вошедшему в вокзал. Он чуть не наизусть выучил вокзальные расписания, дважды сходил в станционный буфет выпить лимонаду, постоял у закрытого киоска Союзпечати и за пятнадцать минут до прибытия поезда вышел на освещенный перрон. Пройдя вдоль него до багажного склада, где, по словам сержанта линейного отдела, обычно останавливается девятый вагон транзитных поездов, Слава прислонился к затененной стене.

Поезд прибыл с незначительным опозданием. У девятого вагона выстроилась очередь. Ни одного подростка или парня среди пассажиров не было. У других вагонов стояли лишь проводницы.

Когда последний пассажир втянул в девятый вагон громоздкий чемодан. Голубев с досадой подумал, что, по всей вероятности, кассир предварительной продажи билетов ошиблась. Как раз в этот момент от противоположной стороны затененного багажного склада к девятому вагону подбежал высокий парень в джинсах и торопливо подал проводнице билет. Не успела проводница разглядеть, тот ли номер вагона указан в билете, Голубев уже стоял рядом с нею. Молодое лицо парня показалось Славе похожим на портрет Грена Бонама, и Слава спросил: