Утром, узнав в дежурной части, что задержанный Голубевым Вася Цветков находится в больнице, Антон Бирюков позвонил Борису Медникову. На вопрос Антона о состоянии Васи судмедэксперт недовольно проговорил:

— Хорошо, что этот мастер беспарашютного спорта плашмя об воду ударился. Если бы нырнул головой, воткнулся бы в дно — и поминай как звали.

— Скоро поправится? — спросил Антон.

— За два-три дня отлежится.

— Надо постараться, чтобы не убежал из больницы.

— Пока ему не до побега…

— Поговорить с ним нельзя?

— Какой сейчас разговор…

Антон положил телефонную трубку и вышел из дежурной части. В коридоре чуть не столкнулся с вокзальной мороженщицей. Раскрасневшаяся Нина Муранкина тянула за руку еле поспевающего за ней подростка. Увидев Бирюкова, она заискивающе выпалила:

— Мы к вам, товарищ начальник! — И смерила подростка сердитым взглядом. — Что надо сказать дяде?

Мальчишка исподлобья зыркнул черными глазами:

— Здрасте.

Бирюков поздоровался и пригласил ранних посетителей в свой кабинет. В кабинете Муранкина усадила мальчишку рядом с собою, вздохнула и с возмущением заговорила:

— Это сын мой, Борька. Четырнадцать лет балбесу. Был парень как парень, а вчера… — Бесцеремонно шлепнула сына по затылку. — Ну-ка, балбес, излагай своими словами, какую пакость вчера отмочил!

Борька втянул голову в плечи:

— Кольцо мамкино в карты проиграл.

— Как же это ты, Боря?.. — с упреком спросил Бирюков.

Подросток недолго посопел:

— Мы в дурака утром играли. Подошел тети Маруси Данильчукой Васек, спрашивает: «У кого, шнурки, деньги есть?» Я десятничек показал. Говорит: «Хочешь, в настоящую игру научу? Двадцать одно называется»… — Борька рассказывал и хмурился. — Стали играть. Я у Васька рубль выиграл, потом еще пятьдесят копеек. Васек говорит: «Ух, шнурок, какой ты везучий, аж завидки берут! Сыграем по-крупному?» Я сказал, что у меня крупных денег нет. «Из дома принеси, — говорит. — Наверняка выиграешь — назад положишь»… Мамка всегда в буфете деньги оставляла, а вчера не оставила. Кольцо взял, принес… Васек говорит: «По частям или сразу все ставишь на кон?» — «Сразу», — говорю… Сбанковали. Васек банк взял. Я говорю: «Банкуй еще». Он говорит: «Сегодня некогда, как-нибудь в другой раз отыграешься»… И ушел с кольцом, а у меня рубль пятьдесят его остались…

— Сбанковал, балбес! За рубль пятьдесят золотую печатку фукнул!.. — Муранкина всплеснула руками. — Самое главное, товарищ начальник, картежник Васек мою же печатку и мне же продал за полсотенки. Я к Данильчуковой бегала, но ее племянника и след простыл.

— Как же вы не узнали свое кольцо?

— Подумала, чес-слово, подумала: вылитая моя печатка! Но этот картежник гипнозом с толку сбивает. Ой, выдающийся жулик! Настоящей дурочкой меня сделал.

— Какой там гипноз… — сухо сказал Антон. — За дешевизной погнались.

— Ну, знаете, я, конечно, не миллионерша. За полную стоимость, понятно, не стала бы одинаковое кольцо покупать, но тут… Перед людьми теперь стыдобушка…

— А когда за бесценок покупали у знакомого парня золото, не стыдно было?

— Чес-слово, не знала я этого проходимца! Балбес мне рассказал, когда из вокзальной милиции вчера домой пришла, в буфет глянула — и сердце обмерло. Я ж за трудовые деньги свое колечко покупала…

— Зачем же ты, Боря, согласился на деньги играть? — спросил мальчишку Антон.

— Васек все время проигрывал… Он еще карандаш мне подарил…

Мальчишка достал из кармана черный фломастер. Бирюков взял его и положил перед собой на стол:

— На время заберу у тебя. С кем еще Васек в карты играл?

— Не видел, не знаю.

— А дружил на вашей улице с кем?

— С Галины Тюменцевой подружкой, которая в озере утонула.

— Где ты их вместе видел?

— На танцах и на пляже.

Борька, в общем-то, оказался осведомленным малым. Бирюков узнал от него, что Васек не только танцевал и купался с «подружкой», но и часто катал эту «подружку» на Галинином мотоцикле. Еще Борька видел, как позавчера после обеда Васек укатил от дома Тюменцевой с каким-то парнем в белой футболке. Был ли на футболке у парня нарисован волк, Борька сказать не мог, потому что смотрел на мотоциклистов издали. К вечеру они вернулись и закатили мотоцикл в гараж.

— Боря, а ты не знаешь, кто у Галины Тюменцевой в ту ночь угонял мотоцикл? — спросил Антон.

— Не знаю.

Примолкшая было Муранкина внезапно вспыхнула:

— Чего прикидываешься незнайкой. А кто у дяди Вити Суржикова машину хотел угнать?..

Мальчишка взглянул на нее исподлобья:

— Меня не про машину спрашивают.

— Рассказывай всю правду!..

— Минуточку, — остановил Муранкину Бирюков. — Давай, Боря, спокойно поговорим. Ты знаешь, кто хотел угнать машину Виктора Андреевича Суржикова?

Борька уставился в окно:

— Это на прошлой неделе было…

— Об этом тебя и спрашиваю.

Наступила пауза. Мальчишка заерзал на стуле. Молчание взрослых начало его беспокоить, и он вдруг признался:

— Я хотел на дяди Витиной машине прокатиться.

В больших карих глазах Муранкиной метнулся ужас.

— Чего мелешь, балбес?! — сорвавшимся голосом крикнула она.

Борька поежился:

— Это правда, мам…

— А чего ты мне про Пашку Мохова молол?!

— Мохов мне уши надрал…

— За что?!

— За то, что хотел на его молоковозе прокатиться.

— Ох, я тебя, балбес, сегодня прокачу! Ох… — От возмущения у Муранкиной перехватило дыхание.

Изредка бросая на багровую от гнева мамашу боязливый взгляд, Борька откровенно рассказал, как Павел Мохов застал его в кабине молоковоза и как потом у него всю ночь горели уши. В отместку за это Борька решил проехаться на машине Суржикова, а сказать на Пашку. Но самосвал врезался в избу Исакова — пришлось убегать.

— Кто, Боря, научил тебя заводить машину? — спросил Бирюков.

— Дядя Сережа Тюменцев. Он любит пацанов. Когда у Галины жил, часто меня в рейсы брал. Советовал, если после школы в институт не поступлю, на шофера учиться.

Муранкина ядовито ухмыльнулась:

— В институт… В колонию для несовершеннолетних, дурачок, поступишь!

Бирюков кинул на нее строгий взгляд. Опять спросил мальчишку:

— Боря, а Галины Тюменцевой брата знаешь?

— Валерку? Знаю. Его фамилия Воронкин.

— Когда последний раз его видел?

— Давно, как судили…

— И ты, балбес, по Валеркиному пути пойдешь! — снова сорвалась Муранкина. — Ну, миленький, сегодня высеку тебя как сидорову козу!

— За правду сечь нельзя, — строго сказал Бирюков и обратился к мальчишке: — Боря, выйди в коридор, мы с мамой поговорим.

Мальчишка с явным облегчением шмыгнул за дверь. Муранкина возмущенно вздохнула, однако Бирюков остановил ее:

— Нельзя так воспитывать ребенка.

— Как… как это нельзя? — На лице Муранкиной появилось откровенное недоумение. — Он же черт-те что на себя наплел!

— Дети, как правило, на себя не наговаривают.

— Так Борька же у меня неправильный! Он как две капли воды в отца дураком уродился. Тот, кровосос, мне нервы трепал, пока не подох от водки, теперь… Ну разве нормальный ребенок станет такую несуразицу в уголовном розыске плести?.. Это он Пашку Мохова выгораживает! Запугал Пашка его, поверьте моему слову, запугал…

— Сами вы ребенка запугали, — сказал Бирюков. — Нельзя одними окриками да ремнем детей воспитывать.

— По головке за такие дела надо гладить?

— Поймите, ребенок сказал правду… Получив за это наказание, он в дальнейшем начнет лгать.

— Что ж мне с ним делать? — спросила Муранкина. — Я целыми днями на работе, присмотреть некому…

— Постараемся помочь. Поставим Бориса на учет в инспекции по делам несовершеннолетних, будем контролировать. — Бирюков снял телефонную трубку, набрал номер Голубева. — Слава, к тебе сейчас придут мать с сыном. Оформи их показания протоколом, как положено. После сразу зайди ко мне. В одиннадцать уеду в Новосибирск.