– Все думают, что ты умерла, – прошептал он, глядя вдаль, – потому что не чувствуют жизнь, пульсирующую под трясинами и валунами, во всех пещерах, трещинах и трухлявых пнях. Они думают, что знают тебя, но они ошибаются.

– Разговариваешь с просторами? – послышался знакомый голос, оторвавший Энтрери от созерцания. – Думаешь, тебя там слышат?

Внимательно рассмотрев приближавшегося Джарлакса, убийца заметил и едва приметные признаки усталости, и влажный блеск кожи под широкополой шляпой, и умиротворенность, сменившую оживленное выражение, обычное для его лица. Кроме того, глазная повязка теперь закрывала другой глаз. Нетрудно было понять, каким путем дроу попал на верхнюю площадку крепости. К тому же Энтрери только сейчас осознал, что с того момента, как они расстались в «Грязных сапогах и окровавленных клинках», прошло уже несколько часов.

– Думаю, есть некто, кто слышит меня еще хуже, – ответил он, отворачиваясь.

Джарлакс рассмеялся, подошел ближе и облокотился рядом с приятелем на перила.

– Мне бы не хотелось, чтобы мое появление прервало вашу беседу, – сказал он.

Энтрери промолчал, даже не посмотрев на него.

– Я тебя смутил?

Убийца бросил на него презрительный взгляд.

– Ты так и не ложился, – заметил дроу.

– Тебя не касается, сплю я или нет.

– Спишь? – насмешливо отозвался Джарлакс. – Ты называешь сном свое еженощное ворочание с боку на бок?

– Мой сон тебя не касается, – повторил Энтрери.

– А вот недосып касается, – возразил темный эльф. – Если рефлексы замедляются…

– Может, проверим? – с вызовом спросил убийца.

Джарлакс зевнул, не обращая никакого внимания на неприязненный взгляд приятеля. Он далее улыбнулся в ответ, но Энтрери уже снова смотрел на безжизненную долину. Джарлакс тоже примолк. В долине поднимался утренний туман, местами вихрясь, местами вставая клубами, как пробуждающийся гигант.

Вааса и впрямь казалась осколком древней земли, еще не знающей присутствия разумных существ, как будто весь мир ушел вперед, а ее позабыли.

– Гиблое место, – проговорил Джарлакс после долгого молчания, бросив взгляд на Энтрери.

Убийца кивнул в ответ, и дроу удивился, что тот его слушает.

– О чем ты думаешь, когда смотришь на эту землю? – продолжал темный эльф. – О том, сколько здесь упущенных возможностей? О пустоте на месте процветания? О том, что там, где должна быть жизнь, – смерть?

– О действительности, – отрезал Энтрери, повернулся и, смерив приятеля колючим взглядом, прошел мимо.

Джарлакс понимал, что приятель в разладе с собой, – в его голосе отчетливо слышалось смятение. При этом причина этого состояния была прекрасно известна дроу, поскольку он сам немало постарался, чтобы флейта Идалии попала в руки убийцы.

Темный эльф постоял еще немного у парапета, разглядывая унылую долину. Он вспоминал минувшую ночь, раздумывал о своем хмуром товарище и прикидывал, как бы покорить эту землю, добиться повторения этой ночи и заставить приятеля измениться.

Вот и вся его жизнь такова: в размышлениях и расчётах.

Аррайан пришлось крепко призадуматься, чтобы ответить на вопрос. Где же она оставила книгу? До чего глупо! Как же можно было оставить без присмотра вещь такой колоссальной магической силы и даже не помнить, где ее бросила? Мысленно девушка попыталась восстановить события минувшей ночи, когда, наконец, она решилась взяться за чтение. В памяти отчетливо запечатлелось, что сначала она воспользовалась всеми известными ей защитными чарами против сокрушительных заклятий, которые могли быть наложены на книгу Женги.

Потом, бросив взгляд на стол в центре комнаты, она ясно вспомнила, что раскрыла фолиант именно здесь.

И внезапно изнутри ее захлестнуло ощущение чего-то огромного, бескрайнего, волшебного, потом всплыло воспоминание о каком-то сооружении, которому нужно было много места.

– Я ее унесла, – наконец проговорила она, поворачиваясь к Уингэму и Мариабронну. – Унесла отсюда.

– Как ты могла оставить такую вещь неизвестно где? – возмущенно воскликнул дядя и вскочил с кресла, не в силах долее усидеть на месте.

Мариабронн положил руку ему на плечо, пытаясь немного успокоить.

– Так, значит, книги дома нет, – сказал он, обращаясь к девушке. – Она в городе?

Аррайан опять задумалась, напрягая память, и в поисках поддержки оглянулась на Ольгерхана.

– Нет, – не совсем уверенно ответила она. – Не в городе. Город слишком… маленький.

Уингэм чуть не задохнулся и снова плюхнулся в кресло.

– Слишком маленький? Что же такое ты сотворила?

Аррайан беспомощно глядела на него. Она очень смутно припоминала, как вышла из дома с книгой под мышкой, но не могла бы поручиться, что ей это не приснилось.

– Ты ушла с книгой, потом вернулась. С тех пор ты покидала дом? – спокойно спросил Мариабронн.

Девушка покачала головой.

– Хоть приблизительно представляешь, куда ты ходила? – продолжал выпытывать он. – На север? Или на юг, где сейчас караван Уингэма?

– Нет, к дяде Уингэму не ходила, – не раздумывая ответила Аррайан.

Мужчины переглянулись.

– Обычно в Палишуке открыты только двое ворот: северные и южные, – проговорил следопыт.

– И раз не на юг, то… – подхватил Уингэм.

Мариабронн уже встал и махнул рукой остальным. Ольгерхан тоже поднялся, но сначала подошел к совсем еще слабой девушке и укутал шалью, чтобы защитить от холодного ветра.

– Как я могла сделать такую глупость? – прошептала ему Аррайан, и большой полуорк лишь улыбнулся, не зная, что сказать.

– Видимо, чары книги оказались сильнее тебя, – предположил Мариабронн. – Я о подобном уже слыхал. Даже великий Кейн, несмотря на всю свою выдержку и необычайно тренированную волю, чуть не погиб от волшебной палочки Оркуса.

– Но это был предмет божественного происхождения, – напомнила девушка.

– Не нужно недооценивать силу Женги, – ответил следопыт. – Он, конечно, богом не был, но и смертным тоже. – Он умолк, заметив полный тревоги взгляд девушки. – Но не бойся. Мы найдем книгу, и все будет хорошо.

В это послеполуденное время город был тих и пуст – горожане толпились за южными воротами среди повозок Уингэма. На пути до самых северных ворот четверо спутников почти никого не встретили. У ворот Мариабронн присел перед девушкой и попросил поднять ногу. Он внимательно оглядел ее сапог и оставленный им след, потом велел остальным подождать, вышел за городскую стену и стал тщательно осматривать влажную землю.

– Ты ушла и вернулась по одной и той же тропинке, – наконец сообщил он и показал на северо-восток, где вдали виднелась исполинская сверкающая лента Великого Ледника. – За последние несколько дней почти никто не выходил через эти ворота, так что проследить твой путь будет нетрудно.

Это и впрямь оказалось несложно, поскольку за пределами города обе пары следов Аррайан отчетливо выделялись на оттаявшей земле. Удивительно было то, как далеко они тянулись. Вся четверка сначала шла на северо-восток, потом прямо на север, город остался вдали, спустились сумерки, а Великий Ледник заметно приблизился. Ветер стал пронизывающим. Похоже было, что и это короткое северное лето подходило к концу. Погода могла резко перемениться, и тогда землю в течение нескольких дней скует лед, и на три четверти года или даже больше она останется каменной. Бывали годы, когда летнее потепление длилось не более месяца.

– Неудивительно, что ты совсем обессилела, – заметил Уингэм, когда они одолели уже изрядный путь.

Девушка бросила виноватый взгляд. Она лишь смутно помнила, что покинула дом, а это путешествие вообще не осталось в ее памяти.

Они пришли к обрыву над довольно широкой котловиной. В самом низу росла небольшая рощица, а неподалеку виднелась куча больших валунов.

– Это здесь! – выдохнула Аррайан и показала на камни, внезапно вспомнив место.

Мариабронн, с факелом в руке осматривавший следы, и сам понял, что они пришли.