Противопоставить что-либо драколичи и неумолимой власти книги она была уже не в состоянии. Пока ее спутники сражались, девушка могла лишь держаться на пределе своих жалких сил, чтобы любой ценой остаться в сознании, сохранить ощущение своей личности и противостоять почти неодолимому соблазну сдаться и покориться ожидающей ее тьме, которая сулила покой и забвение.

Одна мысль поддерживала ее – Аррайан думала об Ольгерхане. Сколько лет он был ее ближайшим другом! Сносил ее раздражение, когда ей не удавалось понять тайный смысл какого-нибудь заклинания, терпел ее самовлюбленность и разговоры о ее мечтах и планах. Во всех неудачах она могла опереться на него, он всегда был рядом и радовался каждой ее победе.

Она и считала его другом – но и только. Никогда не понимала всей глубины его чувства и преданности. Хотя сама Аррайан не видела, как он без раздумий надел кольцо, она сразу поняла, какую связь создают эти перстни. Ольгерхан переносил тяжелейшие мучения, чтобы обеспечить ей возможность добраться сюда, дать единственную, пусть даже призрачную, надежду.

Нельзя его подвести. Нельзя предать такую любовь и такую жертву.

Теперь Аррайан открылось, как сильно она его любит. В Ольгерхане для нее все – вся радость, счастье, основа жизни. Она ясно поняла это лишь в тот момент, когда он оказался на волосок от смерти.

Надо бороться.

Но тьма так манит, так зовет.

Она услыхала какой-то шум сзади и с трудом разлепила веки, однако овладевшая ею слабость не позволила Аррайан повернуть голову.

Они прошли, и Аррайан сперва подумала, что задремала, но тут же испугалась, что уже умерла. Потому что те трое, что прошли мимо нее, точно погибли – это были Эллери, Мариабронн и Кантан. Женщина держала на плече топор, Странник Мариабронн шел со своим знаменитым мечом, а Кантан беззвучно шептал заклинание.

Как это возможно?

Или смерть и есть такая?

– А-ха-ха-ха! Да ты еле ползаешь, червяк! – заорал Атрогейт, увернувшись от костлявой лапы и клыков, и обрушил страшный удар на переднюю конечность дракона.

Поднялось облачко праха, но кость осталась цела, она даже не треснула.

Атрогейт не только вложил в удар всю свою природную силу, но и добавил к ней и магическую мощь, а для вящей уверенности использовал и чары своего оружия.

И, тем не менее, все это, вместе взятое, не причинило большого вреда нежити.

Дворф снова грохнул кистенем по лапе, потом еще раз, но драколичи ударил его второй лапой, и Атрогейт отлетел, как мячик. Он упал на груду костей, оружия и лат, с трудом поднялся и едва успел отскочить, чтобы не попасть в зубастую пасть.

– Эй, не подмогнете маленько? – крикнул Атрогейт. В устах всегда самоуверенного дворфа эти слова были равнозначны паническому воплю.

Драколичи снова раскрыл пасть, но коротышка опять увернулся и даже успел пару раз ударить кистенями по толстым костям.

Громадная нежить, похоже, не чувствовала ни боли, ни страха и снова и снова пыталась схватить дворфа зубами. Он увертывался, падал, отскакивал, и, когда деваться уже было некуда, Атрогейт высоко подпрыгнул, чтобы избежать укуса. В следующее мгновение он тяжело грохнулся спиной на дно пещеры и тут заметил Ольгерхана, корчившегося рядом, судорожно вцепившись в свою ногу.

– Дубина ты, вставай, во имя всех богов! – простонал дворф.

Энтрери не успел. Он отскочил и перевернулся в прыжке, но все равно хвост задел его. Убийце еще хватило ума втянуть голову в плечи, когда он полетел на кучу костей, но, вскочив, он понял, что повреждена лодыжка и полноценно опираться на эту ногу он уже не может. Метнув взгляд вниз, он заметил проступившую на сапоге кровь.

Тем не менее, он заковылял дальше, думая лишь о том, как бы отсюда выбраться. В конце концов, он всегда подозревал, что Джарлаксова жажда приключений не доведет их до добра. Так оно и вышло.

Запнувшись о какую-то кость, он рухнул ничком как раз в то мгновение, когда драконий хвост просвистел там, где он стоял. Оглянувшись, убийца увидел Джарлакса, спокойно стоящего в сторонке, Атрогейта, отчаянно спасающегося от драконьей пасти, корчащегося от боли Ольгерхана, а еще…

Энтрери пришлось несколько раз моргнуть, чтобы понять, что ему это не привиделось. По наклонному карнизу вниз бежала Эллери, готовая вступить в бой. Эллери! Ведь он ее убил. А от нее не отстает Мариабронн, который тоже погиб.

Энтрери зло поглядел в сторону Джарлакса, решив, что тот попросту обманул его. Сам-то убийца не видел труп женщины. Значит, дроу солгал?

Но почти сразу вслед за мыслью броситься к Джарлаксу, чтобы перерезать ему глотку, возникла другая: мертвого Мариабронна он видел своими глазами.

Убийца поднял взгляд и обнаружил на краю обрыва Кантана, совершающего какие-то пассы.

Этот-то точно мертв, Энтрери не сомневался. И не только мертв – кинжал выпил из него всю душу.

Тем не менее, он стоит и колдует.

Эллери тем временем на высоте футов сорока от пола, сжав свой топор в обеих руках, прыгнула вниз.

Ненормальная, самоубийца, подумал было Энтрери. Хотя как может быть самоубийцей тот, кто уже умер?

Упав с такой высоты, она со всей силы всадила топор в ребро дракона и отколола кусок кости, сорвав клок толстенной кожи с бока нежити. Приземлившись очень жестко, она, тем не менее, сразу выпрямилась и снова с размаху ударила топором. Ни о какой самозащите женщина, похоже, не думала вовсе.

Почти сразу следом за ней прыгнул и Мариабронн. Он грохнулся прямо на спину дракона и, каким-то чудом удержавшись, уселся у того на хребте. Обхватив ногами толстый позвоночник, воин взял обеими руками меч и принялся рубить направо и налево.

Драколичи вздыбился, но сверху блеснула ослепительная вспышка и угодила чудовищной твари в голову.

Если дракон что и почувствовал, по нему этого не было видно.

Энтрери, окончательно перестав что-либо понимать, посмотрел на Джарлакса. Тот по-прежнему стоял, закрыв глаза, с выражением полнейшей отрешенности на лице. Вздохнув, убийца тряхнул головой – ладно, у этого всегда в запасе имеется какой-нибудь фокус. Может, и впрямь еще не конец.

Без особой охоты он закинул на плечо Коготь Шарона и повернулся назад.

Драколичи сосредоточился на Кантане. Спереди был Атрогейт, сзади хромал Энтрери, Мариабронн и Эллери без устали рубились с грозным чудовищем, и все-таки убийца сильно сомневался, что даже вместе они справятся.

Голова дракона на по-змеиному изогнувшейся шее метнулась к стоящему на уступе магу. Тот произнес новое заклинание, и огненный шар объял этот громадный череп. Когда пламя угасло, голова дракона местами обуглилась и дымилась.

Увидев это, Энтрери, свободной рукой откинув полу плаща, шепнул в карман: «Красный», затем покрепче ухватил Коготь Шарона обеими руками и приготовился сразиться.

Дракон меж тем, ухватив Кантана зубами поперек туловища, сдернул его с карниза и с силой сжал челюсти. Когда он дернул головой, нижняя часть тела мага отлетела далеко в сторону, а верхняя рухнула на груду костей внизу.

Энтрери едва сдержал крик.

Стиснув зубы, он подскочил к задней лапе твари и, вложив всю силу в удар, рубанул мечом.

На кости осталась зарубка, но, чтобы причинить чудовищу существенный урон, бить пришлось бы не меньше тысячи раз.

Дракон тем временем, встав на все четыре лапы, вывернул шею и выпустил новую струю кислоты. Сидевший на спине твари Мариабронн просто исчез, растворившись в едком потоке.

Энтрери решил, что самое время дать деру.

И вдруг рядом с ним восстал скелет, подняв проржавевший меч. Убийца завалил его одним взмахом Когтя Шарона. Но груды костей вокруг словно ожили, они шевелились и собирались в скелеты, которые вооружались и вставали. Энтрери растерянно озирался, а потом решил пробиваться через покойников и уже приготовился ударить ближайшего, как вдруг понял, что эти мертвецы – на его стороне.

Мертвые воины, когда-то состоявшие в Армии Бладстоуна, пошли в наступление на драколичи.