Командование 6-й армии выделило ударные группировки: северную, в районе Перелазовского, и южную, в районе Обливской. «Обе эти группировки, - писал позднее генерал Ганс Дерр, - имели своей задачей продвинуться вдоль берега Дона внутри его большой излучины до Калача и в этом районе соединиться для форсирования Дона и наступления на Сталинград. Таким образом, немецкое командование надеялось еще окружить войска в большой излучине Дона». Кто кого окружил, стало ясно в ноябре.

Но тогда, летом 1942 года немцы и не подозревали о том, что будет осенью и зимой, они победоносно шли вперед. Рольф Грамс, автор истории немецкой 14-й танковой дивизии, писал: «3 августа, как обычно, имея впереди 64-й мотоциклетный батальон, дивизия выступила из района Ремонтной в свой последний большой марш, в результате которого ей предстояло оказаться в непосредственной близости от Сталинграда. Тропическая жара в открытой со всех сторон степи, плотные клубы нескончаемой пыли вновь потребовали предельного напряжения от людей и машин. Лишь короткий обеденный отдых - и новый бросок через степь». Но уже 5 августа 14-я армия в районе Абганерово у разъезда 74-й км развернулись упорные танковые бои. Попытка внезапного прорыва к Сталинграду потерпела неудачу. И Грамс был вынужден признать: «Это были тяжелые дни для танкового и артиллерийского полков, положение усугублялось недостатком горючего и боеприпасов. Открытые степные пространства давали заметные преимущества вражеским танкам с их более обширным радиусом действия». А Дерр отмечает: «Примерно с 10 августа на всех участках фронта отмечено усиление сопротивления противника».

Ожесточенное сопротивление советских войск вынудило немецкое командование вновь поменять план наступления на Сталинград. На сей раз решено было нанести одновременно два удара по сходящимися направлениям - с северо-запада и юго-запада от Сталинграда. Немцы находились ко второй половине августа в 60-70 км от города с запада и всего в двадцати с юга. Мысль окружить Сталинград не покидала их, потому 19 августа командующий 6-й армией Ф. Паулюс в приказе «О наступлении на Сталинград» ставит перед армией задачу «соединиться с продвигающимися с юга подвижными соединениями соседней армии», т.е. 4-й танковой.

1- й адьютант 6-армии (начальник кадрового отдела) полковник Вильгельм Адам пишет: «23 августа 16-я танковая дивизия, а также 3-я пехотная и 60-я моторизованная дивизия перешли в наступление с донского плацдарма. Ранним утром они прорвали оборонительную линию русских и через цепь холмов севернее рубежа Малая Россошка -высота 137 - разъезд Конный пробились к Волге, которую они достигли к вечеру того же дня у Рынка севернее Сталинграда». Вы заметили - не подошли, не вышли, а именно пробились. Далее Адам пишет: «Однако 14-му танковому корпусу не удалось с ходу захватить северную часть города. Много дней, изолированный от основных сил 6-й армии, он вел тяжелые оборонительные бои, заняв круговую оборону. Только через неделю после переброски на плацдарм новых пехотных дивизий удалось в упорных кровопролитных боях сломить сопротивление противника и восстановить связь с танковым корпусом. 8-й армейский корпус прикрыл северный фланг в районе между Волгой и Доном. В приказе по армии этот участок был назван „сухопутным мостом“.

…Но этим дело не ограничилось. Русские без передышки атаковали 8-й армейский корпус. Большие потери были понесены в районе Котлубани…Контратаки Красной Армии со стороны реки Россошки заставили корпус на много дней перейти к обороне. То же самое происходило и с 71-й пехотной дивизией; она, правда, 25 августа форсировала Дон у Калача, но тут же застряла. Не достигла своей цели и 4-я танковая армия, которая должна была овладеть южной частью Сталинграда». Все. Новый блиц-криг (план «Брауншвейг» был очень похож на план «Барбаросса», предполагавший стремительную победу над СССР) не удался. Тот же Адам писал позднее: «Советские войска сражались за каждую пядь земли…заводы и большие здания превращены в крепости. Население взялось за оружие. На поле битвы лежат убитые рабочие в своей спецодежде, нередко сжимая в окоченевших руках винтовку или пистолет. Мертвецы в рабочей одежде застыли, склонившись над рулем разбитого танка. Ничего подобного мы никогда не видели.

Генерал фон Виттерсгейм предложил командующему 6-й армией отойти от Волги. Он не верил, что удастся взять этот гигантский город. Паулюс отверг его предложение, так как оно находилось в противоречии с приказом группы армий «Б» и верховного командования. Между обоими генералами возникли серьезные разногласия. Паулюс считал, что генерал, который сомневается в окончательном успехе, не пригоден для того, чтобы командовать в этой сложной обстановке. Он предложил Главному командованию сухопутных сил сместить генерала фон Виттерсгейма и назвал в качестве его преемника генерал-лейтенанта Хубе, который командовал

16- й танковой армией… Это предложение было принято».

А далее еще интереснее, потому что Г. Дерр признался: «В течение недели дивизии 14-го танкового корпуса находились в критической обстановке на берегу Волги». И вообще теперь уже пехотные дивизии едва успевали отражать мощные контратаки русских на его флангах. А советские солдаты по своей наивности считали, что это немцы атакуют их! Какое заблуждение со стороны русских!

Начальник штаба сухопутных сил Ф. Гальдер, смещенный со своей должности, вел дневник, и там он писал, думаю правдиво, потому что дневник - это как зеркало души, перед ним человек остается наедине с собой, а собой невозможно лукавить.

23 августа 1942 г. «Под Сталинградом Паулюс внезапно прорвался через Дон силами 14-го танкового корпуса и вышел к Волге севернее города. Войска левого фланга армии ведут напряженные бои».

24 августа: «Прорвавшийся к Волге 14-й армейский корпус 6-й армии серьезно потеснен противником в результате контрудара»,

31 августа: «Сталинград: мужскую часть населения уничтожить, женщин - вывезти». Да, коротко и ясно. Вот поэтому и были вывезены семьи Гуриных и Зацепиных…

За время оккупации немецко-фашистские захватчики повесили 108 человек, расстреляли 1744, совершили пыток и насилий над 1593 сталинградцами, увели в фашистское рабство 64 224 человека. На Аральской улице висело такое объявление «Кто здесь пройдет, тому смерть», а на углу Невской и Медведицкой другое - «Проход русским запрещен, за нарушение - смерть».

Гальдер в дневнике почти ежедневно упоминает об успехах в Сталинграде, но 20 сентября он записал: «В Сталинграде начинает постепенно чувствоваться усталость наступающих войск». А 24 сентября он был смещен со своего поста, однако скорее не потому, что очень резко выступал против наступления на Сталинград (в целом в дневнике он как раз обстановку рисовал положительно), а потому что Гитлер понял, что его план быстрого захвата Сталинград провалился, и он стрелки неудачи «перевел» на начальника Генерального штаба сухопутных войск. Ф. Гальдера заменил генерал пехоты Курт Цейтцлер, который был неспособен оспаривать действия фюрера и потому, как свидетельствует Адам, лихо отрапортовал: «Красная Армия разбита, она уже не располагает сколько-нибудь значительными резервами и, следовательно, не в состоянии предпринимать серьезные наступательные действия. Из этого основополагающего тезиса надо исходить каждый раз при оценке противника»,

Паулюс, как заметил Адам, был потрясен столь ошибочной оценкой. Да уж, кому-кому, а Паулюсу была достоверно известна обстановка в Сталинграде.

Вслед за Цейтцлером Гитлер, выступая в рейхстаге 30 сентября, заявил: «Мы штурмуем Сталинград и возьмем его - на это вы можете положиться… Если мы что-нибудь заняли, оттуда нас не сдвинуть». Есть пословица «Слово не воробей, вылетит - не поймаешь», может быть, это самое хвастливое слово в рейхстаге и заставило потом Гитлера отказать Паулюсу в просьбе о выводе армии из Сталинграда.

А между тем летописец 14-й танковой дивизии Р. Грамс так описал события в октябре. К вечеру 14 октября немцы ворвались на территорию Тракторного завода, а затем, углубляя прорыв, ударными группами вышли к Волге. «Это была жуткая, изнуряющая борьба на земле и под землей, - жаловался Рольф Грамс, - в развалинах и подвалах, в канавах большого города, в его индустриальных кварталах… Танки карабкались через горы мусора и обломков, скрежеща, пробирались через чудовищно разрушенные заводские цеха, стреляли с ближних дистанций вдоль заваленных улиц и тесных заводских дворов. Иной бронированный колосс вдруг сотрясался и разрывался на части под грохот детонирующей вражеской мины… И все, что было завоевано вечером в жаркой борьбе, к утру оказывалось снова потерянным. А на противоположном низменном лесистом берегу нельзя было увидеть врага, незримы там были его батареи, его пехота, но он был там, он вел оттуда артиллерийский огонь, и каждую ночь сотни его лодок перевозили подкрепления через широкий поток в руины Сталинграда, и все начиналось сначала: ураганный огонь, пикирующие бомбардировщики, дым и чад, часами заслонявшие солнце. Но положение почти не изменялось, а боеспособность наших войск таяла, как масло на солнце». Читаешь эти строки и не поймешь, кто автор - русский или немецкий, потому что Грамс невольно своим красочным описанием боев внушает уважение к мужественным защитникам Сталинграда.