— Постойте! Вы не с того начинаете! Надо по порядку! Что было с самого начала?

— Посадил дед репку! — сунулся вперед стриженый мальчонка (сам круглый, как репка).

— Правильно, Игорек! Давай…

Она взяла у Игорька вырезанную из картона желтую репку с зелеными листьями. Наполовину воткнула ее в песок.

— Вот… А у кого дедка?

Похожая на ящерку девочка проворно сунула Рине в ладонь бумажную фигурку. Так свернутую из листа, что сразу видно — дедка. Бородка клинышком. Я думал, Рина приладит дедку к картонному овощу, но та поставила его на песок в сторонке. Затем подняла над головой у дедки прямую ладошку. Все почему-то притихли. Рина шевельнула пальцами, и… я заморгал. Дедка шевельнулся и пошел к репке. Сам! На бумажных ножках с нарисованными лапоточками.

— Ура… — выдохнул круглый Игорек.

— Ну-ка… — сказала Рина. И вся компания обрадовано заголосила:

И крохотный дедка прижал к репке бумажные рукавицы.

Рина опять направила на него ладошку — с полуметровой высоты. Дедка шевельнулся, откинулся назад, шевельнулась и репка. Но, конечно, осталась в песке. Рина проблеяла старческим голоском:

И грянул писклявый хор:

Бабка оказалась у девочки в красно-белом, как мухомор, сарафанчике. И повторилось то же, что и с дедкой. Бабка подковыляла, ухватилась за дедку. Подергали вдвоем.

жалобно пропела Рина.

Малыши того и ждали. Завопили:

Бабка застонала:

Хор с готовностью разъяснил:

Бабка послушно отскочила от деда с репкой, стала «тренироваться». Приседала, разводила крохотные ручки. Она была сложена из белого листа, как письмецо-треугольник, а ручки и ножки ей, видимо, приклеили. Рина водила над бабкой ладонью, шевелила пальцами.

Я забыл, что надо маскироваться. Стоял по грудь в ветках акации с засохшими стручками. Рот у меня, видимо, был, как большущая буква «О». Рина вдруг оглянулась.

— Чего ты там прячешься? Иди ближе.

— Я… н-не прячусь. П-просто удивился…

— Садись с ребятами. Будет удобнее удивляться…

Я послушался. Осторожно сел на корточки за спинами ребятишек. На меня еле взглянули. А бабка снова уцепилась за дедку. Тренировка ей, конечно, не помогла, пришлось звать внучку. Внучка оказалась в мини-юбочке из фольги, с ножками из бумажных трубочек. Но модная внешность ей не помогла. Позвали Жучку, обросшую бумажными клочками. Потом кошку с растрепанным хвостом.

Кошка, несмотря на обещание, не очень тужилась (только дергала хвостом). Понимала, что без мышки не обойтись. Мышка оказалась бумажным кулечком с хвостом-ниткой. Она-то, как и завершила дело.

Вся компания устроила вокруг упавшей набок репки хоровод. Рина помахивала над бумажными куколками ладонями, а веселый народ самозабвенно вопил:

— Всё, — сказала Рина. — забирайте дедок-бабок, и репку не забудьте, как в прошлый раз…

— Рина, а давай еще в «Колобка»… — пискнул кто-то.

Рина взглянула на часики.

— Не успеем, сейчас обед.

И правда, забренчал в отдалении сигнальный колокол.

— Продолжим после тихого часа, — пообещала Рина.

Малыши ее слушались. Сразу поднялись, пошли от песочницы, помахав Рине зажатыми в пальцах бумажными игрушками (а на меня не взглянули).

Мы остались вдвоем.

— Как это у тебя получается? — выговорил я, даже не стараясь прятать изумление.

— Что?

— Ну, такое… — Я поводил руками над песком. — У тебя это… паранормальные способности, да?

Кажется, она чуть смутилась. Колупнула песок сандалеткой.

— Какие там способности… Слегка чувствую силу притяжения, вот и все. Это многие умеют, некоторые даже стулья двигать могут… У нас в Колёсах есть мальчишка, он к себе чугунные утюги примагничивает… А я только бумажки умею шевелить…

— Т-ты… хорошо шевелишь, — сказал я. И вдруг почуял, что в этих словах какая-то излишняя многозначительность. И добавил торопливо. — А у меня книжка есть про гравитацию. Профессора Иванова.

Она не удивилась, кивнула:

— Я такую читала. Но там всё какое-то очень уж упрощенное… У меня есть другая, профессора Мичио Накамуры, японца. Там не только про гравитацию, а вообще про всякие энергии. И про параллельные миры…

— Здорово, — пробормотал я, потому что не знал, что еще сказать.

Рина глянула через круглые стекла.