— А вы? — невольно вырвалось у Лаони.

— На мне последняя модификация защитного комплекта, штука надёжная, с самостоятельной программой, поэтому шансы более чем… И потом, это моя работа.

— Сравнять проклятый городишко с землёй, всего и делов-то, — пробурчал Кушевич, в котором вдруг проснулась и заговорила уязвлённая гордость боевого офицера, неожиданно загнанного на орбиту какими-то там мизайцами, при иных обстоятельствах справиться с которыми — раз плюнуть.

— А вот об этом забудьте, господин Главный координатор! — жёстко отреагировал Баев, продолжая возиться с манжетой. — Никакого кровопускания, смешения с землёй, полного зондирования и прочих кладбищенских штучек. Понятно? У меня всё же нет твёрдой уверенности, что мы вышли на того, кто сотворил с нами весь тот кошмар. Нет, понимаете? Но с последним я попробую разобраться… А вдруг мы стали свидетелями необычного и странного культа, и всего-то? И город совсем ни причём? Может такое быть? Может. И потом, мы всё же гуманисты, и забывать о том не рекомендуется ни при каких обстоятельствах. Да, Павел Юрьевич? — Баев закончил, наконец, возню с манжетой и пристально посмотрел на хмурящегося капитана своими пронзительными изумрудно-зелёными глазами.

«Гуманисты? — и Кушевич припомнил праттеровское «мозги всмятку» и погибших людей, чья вина заключалась лишь в том, что они честно выполняли свой долг. — Да, гуманисты, мы всегда гуманны, и это когда-нибудь нам здорово аукнется и нас погубит. Те же алгойцы, к примеру, с превеликим удовольствием закопают нас вместе с нашим гуманизмом и даже цветочков на могилку не положат».

Баев, пока смотрел, даже ни разу не моргнул, и это поразило капитана почему-то куда больше, чем весь разговор и манера безопасника держаться на дистанции «начальник-подчинённый». Манера эта задевало самолюбие, всё же командовал здесь он, Павел Кушевич, капитан 1-го ранга с соответствующим допуском. Но, как выходило, на Мизае уже вовсю распоряжался старший инспектор тоже с соответствующими допусками, которых у него было поболе. А может, оно и к лучшему? Может, здесь сейчас как раз и нужен именно такой вот человек — практически без эмоций и нервов, решительный, с холодной, ясной головой, скрупулёзно просчитывающий каждый свой шаг и анализирующий все нюансы и мелочи?..

Но всё же не удержался и задал мучивший его вопрос:

— А если мизайцы в этот самый момент, пока мы тут рассуждаем о гуманизм, что-то проделывают со своей психикой, что-то такое, что нам и неведомо, и уже вовсю идёт обратный отсчёт перед решающей атакой, и люди просто не успеют эвакуироваться? Как тогда быть с гуманизмом? И со всем остальным?

— Да поймите же, мы — люди, и этим всё сказано! Человеколюбие и гуманизм — наше составляющее, основное наше качество. Да, мы уже давно не подставляем другую щёку, но мы только защищаемся, нападать первыми по-прежнему никогда не станем, и как раз в этом наша сила и преимущество… А что касается мизайцев… Мне кажется, их самих кто-то злой и чуждый этому миру элементарно дёргает за ниточки, заставляет плясать под свою дудку с помощью пси-генератора. И вот с ним-то я как раз и разберусь, будьте уверены! — Баев сверкнул глазами, и Кушевич опустил голову, уставившись в стол, — смотреть в неестественную зелень вместо нормальных человеческих глаз было по-прежнему неприятно и жутко.

— А стоит ли вам так рисковать? — Кушевич потянулся за сигаретами. Рассуждения Баева о человеколюбии его не особо впечатлили. — Всё-таки ударить с орбиты точечным ударом — и ни башни, ни генератора! Вы уверены, что защита вашего комплекта справится? Один на один с пси-генератором и его оператором — это ведь не в звездолёте, где собственные мощные рассеиватели и пси-завеса. Там, в поле, так сказать, шансы-то минимальны.

— А вы уверены, что установка одна? — в свою очередь спросил Баев. — А если их несколько? И где гарантия, что они тут же не подключатся? Нет, никаких точечных ударов! Полезу один, и тихо, а вы тем временем занимайтесь эвакуацией… А что касается защиты… Раз я до сих пор не в ступоре, как мизайцы, значит, «Отшельник» справляется. Надеюсь, не подведёт и дальше. На том и решим!

А Лаони вдруг поймал себя на мысли, что, задумавшись о своём, потерял нить разговора. А думал он тоже о насущном — что, действительно, делать в столь непростой ситуации? Как лучше поступить? Вмешаться и ударить с орбиты, вмять эту чёртову башню со всеми потрохами в землю, как предлагает Кушевич? Или оставить всё, как есть, и пусть Баев сам решает эту проблему как ему видней? Но в том-то и дело, что проблема эта не такая уж и ординарная. Тут Лаони, как руководитель научного сектора и координатор гражданских служб, опять возвращался к застарелому спору между военными и учёными-исследователями о целесообразности этого самого вмешательства-невмешательства в историю, религию и культуру инопланетных рас, что отстояли на ступеньках эволюции гораздо ниже самих землян как представителей развитой галактической цивилизации. Проблема-то куда шире и серьёзней, чем кажется на первый взгляд. Это сейчас её особо не разглядишь за каждодневной рутиной и деловой текучкой, когда примерно раз в месяц, а то и чаще, открывается очередная планета, и человек знакомится с очередной цивилизацией, как правило, низшей и отсталой, устанавливает контакт и делает из неё своих сателлитов (раньше говорили вассалов), столбит, что называется, участок и идёт дальше, оставляя на орбите, как метку, собрата «Ронара». Причём, главной была и будет категория полезности для собственных нужд вновь открытого мира, а потом уж всё остальное. Но что будет дальше, лет эдак через 300–400? Когда звёздная экспансия человечества непременно со временем приобретёт отрицательную сторону своей составляющей, когда ассимиляция этих пока что низших рас и цивилизаций достигнет пика? Не многие об этом задумывались. А надо бы! Или что делать с тем же Мизаем, где земляне столкнулись неизвестно с чем: то ли с оружием необычного типа, то ли с непостижимым, загадочным явлением природы, а то и вообще ни с тем, ни с другим? Что прикажете делать в ситуации, когда Земля нуждается в тислии, но пока нет возможности его добывать? Как поступить? Вмешаться и устранить причину, о которой только и знаем, что тут нечто, связанное с пси-энергией, а дальше одни догадки? Или уйти, так ничего и не выяснив? Да, но выяснение причин как раз и подразумевает то самое вмешательство и разбирательство, вот ведь парадокс! Лаони вздохнул. Дилемма. Хотя, о чём он? Дело в свои руки уже взяли военные и сама Служба Контроля Безопасности, чей представитель сейчас так лихо распоряжается там, внизу, а ему остаётся лишь подчиняться и молча взирать на всё со стороны.

Тут всех насторожил мелодичный сигнал «Внимание!» Кушевич скосил глаза: в левом верхнем углу его рабочего модуля красная светящаяся строка, бегущая, казалось, сама по себе, невольно приковывала взгляд. В это же время и Ким принял сообщение, только по мыслесвязи, от «Отшельника»: «Пси-сфера приобретает энергетическую составляющую. Возможность пси-резонанса вероятна на 97 %, составляющая её энергия может выйти на волновой уровень». Ким снова посмотрел на мизайцев, поморщившись оттого, что сообщение «Отшельника» прозвучало раздражающе казённо. Его всем устраивал этот супер-защитник и всезнающий помощник, но вот излишняя научная терминология… Простоты в общении тому явно не хватало, надо будет подсказать разработчикам. Если жив останусь, мелькнула неприятная мысль.

«В селениях мизайцев возле третьей и пятой шахты наблюдаю странное скопление аборигенов. Нахожусь рядом. Злотников», — прочёл меж тем Кушевич, и у него противно засосало под ложечкой. Ну вот, дождались. Неужели началось?

Лаони заметил, как переменился в лице капитан и вопросительно изогнул брови: что там, мол, ещё стряслось? Кушевич озвучил сообщение Злотникова, обращаясь непосредственно к Баеву, который, выслушав, ситуацию оценил верно:

— Это наверняка последствия того, что происходит здесь. Но на всякий случай проверьте селения мизайцев на предмет возможных пси-аномалий… Мне-то с трудом верится, что и там сидит по монстру да каждый с пси-генератором, но бережёного бог бережёт. Связь со мной по трэку через «Отшельника», я ввёл необходимый императив, — постучал он по манжете, с которой недавно возился. — А я тем временем наведаюсь в башню, пора расставить все точки над «и». Не нравится мне, что там под ней притаилось, ох, как не нравится…