— Что-то случилось? В институте? — от Бодрова не ускользнула метаморфоза, произошедшая с Баевым. А тот заторможено посмотрел на зама. Шеф же продолжал уделять внимание своему Консулу. «Сколько же я отсутствовал, мысленно находясь там, у Датая? — невольно подумал Ким. — Секунду, другую?» Но не это сейчас являлось главным.

— В институте?.. Нет… Надеюсь, что нет, — и снова посмотрел на девочку. А та будто спала с открытыми глазами — полная отрешённость и неподвижность. И он опять осторожно потянул за ту самую пси-ниточку, что продолжала их незримо связывать (он надеялся, что продолжала). И опять пришёл отклик, правда, уже практически не ощутимый, — будто ласково провели ладошкой по волосам, а после нехотя руку отстранили. Сколько же сил, нервов она сейчас потратила, какого напряжения всё это ей стоило!..

— Андрей! — Баев переключил внимание на другое: ему хотелось выяснить, зарегистрированы ли физические параметры этого перемещения в ментальных «сферах». — Что там с показаниями приборов? Было ли что-нибудь аномальное?

Лицо девочки тут же исчезло, и появился Вольнов, озабоченный и собранный.

— Пульс страшно частит и идёт непрерывное излучение с коры головного мозга, но медкомплекс выделяет только альфа и бэта-ритмы, всё остальное излучение констатирует, но не идентифицирует (как на Мизае, подумал тут же Баев). Неизвестное излучение стало интенсивнее, и намного… Правда, сейчас опять потихоньку пошло на убыль. И сидит совершенно неподвижно, как статуя, жутко даже на неё смотреть… Ну, не жутко, — отчего-то смутился Андрей, растерянно посмотрев на Баева, — а как-то странно и непривычно всё это… Гм… Чего делать-то?

— Понятно… Глаз с неё не спускай, я скоро буду… Да! Скоро прибудет спецподразделение для охраны, окажешь содействие. А там и я подъеду.

Баев отключился и на мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями и приводя чувства в норму. С первым вышло так себе, а со вторым справиться удалось без особого напряжения — кое-чему он уже научился.

Итак, что мы имеем? Алгойский боевой рейдер с какой-то тварью на борту, наделённой ужасающими по силе пси- возможностями… Девочку с Мизая, обладающую тем же или примерно тем же самым, тут не совсем ясно… Их «вояж» к Датаю, совершенно фантастический с точки зрения здравого смысла и законов природы… Его личные приобретённые с её помощью возможности, его в сотни раз возросший пси-потенциал… Явления эти одного порядка, или… Или просто совпадения? В совпадения Баев не верил, годы работы в Службе отучили верить. Тогда что?.. Кто-то всесильный (Бог? Дьявол? Иной?) тоже играет на опережение?

Он посмотрел на Гонгвадзе.

А Бодров, в свою очередь, наблюдал за Баевым, и в глазах его был живейший интерес. Как всякий учёный-практик с большим опытом, он не признавал неопределённости, а в случае с Баевым этой неопределённости хватало. Бодров прекрасно видел, что с ним сейчас что-то произошло (застывший, в никуда, взгляд, плотно сжатые губы и заострившиеся скулы) и желал бы на некоторые свои вопросы получить ответы, и желательно исчерпывающие. Потому что в данном случае не до этических норм и постулатов «не навреди», ибо с Баевым что-то не так, а некоторые вещи с человеческой точки зрения необычны вовсе.

— Ираклий Георгиевич… — начал было Ким и замолчал. Чёрт! А ведь придется каким-то образом обосновать то, что он сейчас узнал благодаря девочке. А на обоснование уйдёт время и начнётся элементарное словоблудие, которое он терпеть не мог. Разглагольствовать о том, что лично для него и так понятно, не хотелось уже изначально. Вообще-то, это недостаток всех цельных натур и самодостаточных личностей. Иногда для окружающих это сплошные плюсы, а иногда и один большущий минус.

Гонгвадзе прервал связь с инком Сектора и устало потёр виски. Выглядел он сосредоточенно-задумчивым.

— Есть кое-какие новости, но о них потом… Что ты хотел?.. Кстати, вот то, что ты просил.

И передал Баеву м-диск. Тот с недоумением уставился на него, будто впервые видел. Шеф пояснил:

— Справка о деятельности «Икаров» и личностные характеристики их лидеров. Забыл, что ли? — удивился Гонгвадзе.

Да, конечно, это важно. Но не сейчас.

— Ираклий Георгиевич, — начал он по-новой, и в голосе его чувствовалось явное волнение, — что сейчас происходит у Датая? Какая там обстановка?

— У Датая? — недоумённо переспросил Гонгвадзе и нахмурился. — А что у Датая? Воюем с переменным успехом… Или тебя интересуют последние сводки?

— Самые последние, — уточнил Баев и тут же припомнил тот ментальный «прыжок» через космос, панорамный вид системы и ложный астероид, и своё впечатление от того, что увидел у него внутри. Какое же с некоторых пор странное это чувство — быть просто самим собой, быть обыкновенным человеком. Чувство, с некоторых пор ему уже недоступное, потому что его сила и невероятные способности сконцентрировались именно в пси-сфере, пси-диапазоне, его возможности и умения реализовывались и раскрывались с каждой минутой, становясь всё шире и для него доступней. Но где-то глубоко-глубоко внутри осталась щемящая жалость — к тому, потерянному навсегда.

— Да что случилось-то, Ким? — не выдержал и Бодров, продолжающий присматриваться к Баеву. — На тебе минуту назад просто лица не было!.. Это когда он запрашивал Институт биотехнологий и вывел изображение девчушки, — пояснил он шефу. Тот вздёрнул подбородок. Инициативы Баева ему не нравились, было во всём этом что-то странное и необычное, даже неправильное. И вообще…

— В чём дело, Ким? — Гонгвадзе в упор смотрел на оперативника, и во взгляде его читалась тревога. Он слишком хорошо знал Баева, чтобы сразу понять — тот спрашивает не просто так и интересуется Датаем не из праздного любопытства. Особенно в свете последних событий, что в самой системе и на планете происходят. И особенно если учесть, что Баев к Датаю не имеет прямого отношения: не его профиль и круг обязанностей.

— А дело в том, что в данный момент к Датаю, заходя к нам в тыл, приближается алгойский боевой подпространственник с чем-то таким на борту, что у меня до сих пор мурашки по коже, — Ким махнул рукой на объяснения, хотя и понимал, что их не избежать, и их непременно потребуют. Но сейчас важнее предупредить своих и прежде всего опередить врага, а там уж… — И лично мне кажется… Нет, я уверен! На его борту находится не что иное, как психотронный генератор колоссальной мощности, причём, в отличие от прежних моделей, этот — органического происхождения. Живой, полный энергии и пока нереализованных возможностей. Этакая одушевлённая пси-мегабомба. Понимаете, о чём речь? И с чем нам предстоит столкнуться в ближайшее время?

Баев, говоря, головы не поднимал, вертя м-диск в пальцах. Слова ложились тяжёлыми брусками, нехотя, но и неотвратимо, по сути — готовый приговор. Не хотелось ему сейчас встречаться глазами ни с Бодровым, ни тем более с шефом, а особенно с шефом, чувствовал Ким за собой некую вину за прежнюю недосказанность, полунамёки и откровенную подтасовку фактов. Делал он это, конечно, не от хорошей жизни и не специально, просто потому, что был не вполне уверен, что поймут его как надо. Хотя, понять-то, может, и поймут, Служба обязывает, но вот что именно?

Пауза затягивалась, и Баев поднял, наконец, голову, прямо глянув в глаза Гонгвадзе. И нашёл в них понимание и… сочувствие.

— Девочка, да? Это она тебе подсказала? Направила? Или ещё как-то сообщила?

Кии просто кивнул. Объяснять, что да как, по-прежнему не хотелось, обнажать душу оно ведь всегда не просто. Цейтнот времени и отсутствие желания сделали своё дело. Тем более Гонгвадзе уловил суть — она действительно и направила, и подсказала.

— Да, она, и сделала это очень своеобразно, поверьте уж на слово. Она это умеет и может, — всё же подтвердил Баев вслух.

— Кстати, а как ты её назвал-то? — будничным тоном поинтересовался вдруг Бодров, раскурив, наконец, свою трубку и на миг окутавшись пахучим сизым дымом. — А то всё она, да она… Сплошные местоимения третьего лица.