— И здесь все завертелось в нарастающем темпе, — вспоминал Г.Н. Назаров. — С беспощадностью урагана десятки неотложных, первостепенных дел обрушились на Мясищева и меня. Но, если продолжать сравнение, ураган этот был радостный, его ветер надувал наши паруса, окрылял нас.

Мясищевцам повезло в том, что директором завода № 23 тогда был Сергей Михайлович Лещенко — крупный специалист-технолог, авиационник по призванию. Для него новое дело, возглавляемое Мясищевым, сразу стало главным.

— Директорский автомобиль ЗИС рано утром поступал в мое распоряжение, — продолжал вспоминать Г.Н. Назаров, — и я ехал в очередное КБ или институт. Там отбирал необходимых нам специалистов, прежде всего бывших мясищевцев, составлял списки и передавал их в отдел кадров завода № 23 для оформления. Скажу без преувеличения, — усмехался Георгий Николаевич, — люди по моим спискам приходили к нам тут же, нередко буквально на следующий день. Следом за переводимыми к нам специалистами перевозили оборудование их рабочих мест — столы, кульманы, стулья и прочее.

С.М. Лещенко поначалу выделил для конструкторов один из производственных корпусов. Его и стало обживать новое ОКБ.

Первыми прибыли мясищевцы, работавшие у А.С. Яковлева. Александр Сергеевич и здесь проявил себя дисциплинированным исполнителем правительственных решений.

— В жизни так иногда бывает: отдельное крупнейшее событие врезается в память благодаря какому-то пустяку, казалось бы никакого отношения к этому событию не имеющему, — вспоминает Виктор Николаевич Некрасов. Уже более четырех лет мы работали у Яковлева, вроде бы прижились, освоились. Изредка, конечно, вспоминали Мясищева, знали, что его очень уважают в МАИ. Время летело. Но вот однажды приходит ко мне домой Л. Л. Селяков и сообщает, что В.М. Мясищеву разрешено организовать новое ОКБ и он собирает своих бывших сотрудников. Новость потрясающая, требовавшая действий. Мы решили пойти на квартиру к Владимиру Михайловичу (я жил недалеко от него) и поздравить его с таким важным событием. Помнится, купили бутылку шампанского, пошли…

— Оказалось, что Мясищев болен, — продолжает Некрасов, — он лежал на диване под одеялом, покашливал. Рядом с ним в кресле сидел Назаров и, видимо, что-то записывал — у него на коленях лежала папка с бумагами.

Мы поздравили их обоих с возрождением ОКБ, и Селяков предложил отметить это событие. Леонид Леонидович энергично отвернул проволочный замок на бутылке, раздался выстрел, и вылетевшая пробка попала в окно, разбила стекло… Таким и запомнился мне очередной крутой поворот в моей жизни, — улыбается. Некрасов.

— В конце марта 1951 года, — вспоминают ветераны-мясищевцы, — нас вызвал к себе А.С. Яковлев. Он объявил нам приказ министра авиапромышленности об организации нового ОКБ во главе с В.М. Мясищевым и возвращении туда всех бывших работников завода № 482. Александр Сергеевич поздравил нас с возрождением конструкторского бюро замечательного творца авиационной техники Владимира Михайловича Мясищева, поблагодарил за работу в его, Яковлева, ОКБ и пожелал нам успехов в выполнении очень сложного правительственного задания. В заключение он сказал, что сейчас откомандировывает всю группу мясищевцев, но если у кого-либо из нас не сложится работа на новом месте, то двери его ОКБ всегда для нас открыты…

На следующий день эта группа конструкторов во главе с Л.Л. Селяковым уже заполняла анкеты в отделе кадров завода № 23 и получала постоянные пропуска на завод.

— Проходите, пожалуйста, товарищи, — радушно встречал Мясищев группу своих конструкторов в кабинете директора завода. В безукоризненно сидящем на нем генеральском мундире, сияющий своей обаятельнейшей улыбкой, Владимир Михайлович был предельно внимателен. Каждая черточка его красивого лица, вся его ладная фигура источали неподдельную радость от встречи с давними соратниками — группой проектантов.

Взволнованные необычностью момента, Селяков и его товарищи в то же время отмечали великолепную форму и радушие своего любимого начальника. А когда главный, в ответ на крепкое рукопожатие Селякова, порывисто обнял его, у Леонида подступил ком к горлу и он, вместо подготовленных приветственных слов, буркнул что-то нечленораздельное.

— Дорогие товарищи, друзья мои! — взволнованно обратился к собравшимся Мясищев, когда все заняли места за столом. — Долгожданное, а для некоторых из вас, может быть, и нежданное событие произошло: правительство не только дало указание о возрождении нашего ОКБ, но и поручило нам ответственное, чрезвычайной сложности и важности задание.

— Прежде всего, вы должны знать главную особенность нашего бытия, — после небольшой паузы продолжал главный конструктор. — Особенность, вероятно, столь же уникальную, как и самолет, который мы должны создать. Обстоятельства так сложились, что мы должны одновременно выполнить следующие работы:

— Разработать подробную компоновку и уточнить проект нашего стратегического дальнего бомбардировщика, который будет идти под шифром 103М.

— Подготовить и выдать нашим КБ технические задания на конструкторскую разработку всех основных агрегатов и систем самолета.

— Подготовить и выдать исполнителям технические задания на разработку и изготовление аэродинамических моделей самолета для испытаний в ЦАГИ.

Мясищев, внимательно следивший за лицами своих слушателей и уловивший их недоумение, прервал сам себя:

— Да, друзья мои, вы вправе спросить меня: как можно параллельно справиться со всей этой уймой дел, да еще и столь немногочисленным составом? Я честно вам отвечу: как сделать это, не знаю. Но сделать необходимо, другого выхода у нас нет.

Мясищев замолчал, и в кабинете стало тихо… Он прошелся по кабинету, как бы про себя рассуждая:

— А ведь нам в это же время требуется сформировать конструкторские бригады, разместить их, обеспечив рабочими местами, инвентарем…

— Еще раз подчеркну: "узкое горлышко бутылки" — это ваша проектная бригада. Вы и только вы, друзья мои, должны будете обеспечить работой все наше ОКБ. И сделать это, как вы сами понимаете, необходимо немедленно, — интонация главного заметно изменилась.

— Леонид Леонидович, — обратился главный к Селякову, — вы лучше всех нас понимаете, что началом начал всей работы нашего ОКБ должен стать рабочий чертеж общего вида самолета СДБ. Безусловно, у нас имеется такой чертеж, сыгравший большую роль при рассмотрении нашего предложения. Он будет и вам служить отправным материалом. Но первый вариант рабочей компоновки СДБ, как и все последующие, — за вами…

— Я не намерен укорять вас в том, что вы еще не приступили к работе над этим чертежом, — улыбнулся Мясищев, — но буду покорно вас просить начать трудиться над ним немедленно. Вашими помощниками будут В.М. Мясищев, Г.Н. Назаров, Г.В. Смирнов и все присутствующие.

По мере того, как Мясищев говорил, а его слушатели восстанавливали в своей памяти его манеру отдавать указания в полуиронической форме, настроение у всей проектной группы заметно поднималось. Пяти лет разлуки со своим главным конструктором как не бывало: он по-прежнему оптимист, заражает бодростью своих соратников, далеко видит и не теряется в сложных ситуациях.

— И боги, видимо, поняв всю остроту нашего весьма критического положения, — продолжал главный, — подбросили нам с вами целые воскресные сутки для работы, которую мы уже начали. Пока наше с вами рабочее место не блещет ни объемом, ни убранством — это маленькая комнатка по соседству с кабинетом директора. Хотя там и тесновато, зато для меня удобно соседство с телефонами, а вам никто не будет мешать, и посторонних глаз не будет.

— Кстати, несколько слов о посторонних глазах и ушах, — резко изменил тон главный конструктор. — Все мы не новички в особенностях работы режимного предприятия, но все же я должен вас предупредить об особой ответственности каждого из нас за безусловное и абсолютное сохранение в глубочайшей тайне работы нашего нового ОКБ. Никаких разговоров на эту тему с родственниками и знакомыми. Никаких записей или эскизов на клочках бумаги. Все должно записываться только в рабочих тетрадях и на листах ватмана, зарегистрированных в режимном отделе, с обязательной сдачей их туда в конце рабочего дня. Это — закон, обязательный для всех без исключения, начиная с меня!