Майским днем 1951 года, вскоре после празднования Дня Победы, начальника лаборатории НИАТ (научно-исследовательского института авиационной технологии) Дмитрия Николаевича Белоногова вызвали в городской комитет партии. Поздоровавшись и справившись о его здоровье, заведующий авиационным отделом горкома А.И. Каширин перешел к делу:

— Вы, Дмитрий Николаевич, наверное уже слышали об организации нового авиационного ОКБ во главе с Владимиром Михайловичем Мясишевым?

— Кое-что слышал. Из нашего института несколько человек направили туда на работу, — отвечал Белоногов.

— Очень хорошо. Мы сейчас подбираем кандидатуру парторга ЦК в это новое ОКБ, — продолжал Каширин, — и хотим рекомендовать на этот пост вас, Дмитрий Николаевич.

Взволнованный таким неожиданным предложением, собираясь с мыслями, Белоногов молчал.

— По образованию и предыдущей работе это дело вам близко, — продолжал Каширин, держа перед собой учетную карточку коммуниста Белоногова. — Опыт партийной работы вы также имеете, вот мы и решили поговорить с вами. Что вы скажете?

— Да уж очень все это внезапно, — начал Белоногов, не находя сразу нужных слов. — Я хоть и заведую конструкторской лабораторией, но ведь в самолетном ОКБ своя специфика. Словом, дело серьезное и мне надо крепко подумать.

— Ну что же. — согласился Каширин, — подумать, конечно, не вредно. Жду вас завтра к десяти часам утра. До свиданья, надеюсь на вас.

На следующий день Белоногов дал согласие, и Каширин повез его в авиационный отдел ЦК к И.Д. Сербину. Иван Дмитриевич подробно расспросил Белоногова о работе, об участии в партийных делах и одобрил его кандидатуру. Вскоре Дмитрий Николаевич Белоногов был направлен на работу в ОКБ-23 в качестве парторга ЦК ВКП(б).

Напутствуя его, И.Д. Сербин сказал:

— Некоторой особенностью вашей работы в ОКБ-23 будет то, что его главный конструктор беспартийный. Я не думаю, что у Владимира Михайловича Мясищева беспартийность является следствием каких-то его убеждений. Скорее всего, здесь имеет место недоработка партийной организации на его предыдущей работе, в частности в МАИ. Нам известно, что Мясищев — человек, безусловно, одаренный, талантливый, увлеченный авиацией. Хороший организатор, безупречно честный, высококультурный, интеллигентный, но ни в коем случае не мягкотелый. Жизнь не баловала Мясищева. Пришлось поработать ему и в так называемом «Спецтехотделе». Но он не потерял интереса к своему творчеству — об этом свидетельствует его предложение о создании нового самолета, поддержанное правительством. Думаю, что у вас с ним не будет принципиальных разногласий. Желаю вам успехов, Дмитрий Николаевич. Заходите, звоните.

Мы уже знаем, что ко времени прихода Д.Н. Белоногова в ОКБ само конструкторское бюро и его партийная организация только еще созда-

вались. Главной заботой парторга ЦК в то время был правильный, с партийных позиций подбор кадров. Будущие сотрудники ОКБ, создаваемого невиданно высокими темпами, приходили из различных КБ. НИИ и заводов. Они незамедлительно включались в работу того или иного подразделения. Одновременна с комплектованием конструкторских бригад и отделов там образовывались и партийные ячейки, перед которыми как партийные поручения ставились задания по развертыванию плановых работ по тематике подразделения. Парторг ЦК, члены парткома, партгрупорги старались довести до сознания каждого коммуниста понимание важности правительственного задания, порученного ОКБ, и ответственности за его выполнение.

Таким образом, партийное влияние на ход проектно-конструкторских и научно-исследовательских работ в ОКБ с самого начала его деятельности становилось закономерным, привычным и необходимым.

Этому во многом способствовала система работ по графикам, установленная и твердо проводимая В.М. Мясищевым и его помощниками с первых же дней существования организации. Каждый участок имел четкое задание, объемы и сроки выполнения которого были продиктованы требованиями правительственного задания и подчинены им. Насколько жестким был контроль за выполнением этих графиков, говорит хотя бы случай, когда Некрасов опоздал сдать в срок чертежи одной из моделей, описанный ранее…

Можно сказать, что стараниями руководства и партийной организации в ОКБ для каждого подразделения, каждого исполнителя были созданы такие условия работы, которые позволяли ясно видеть цель. Коллектив конструкторов был заражен идеями Мясищева, охвачен большим желанием, стремлением эти идеи реализовались, задания выполнить как можно лучше. И работы в ОКБ осуществлять не только оперативно, но и с высоким качеством.

Тогда, при становлении молодого коллектива, выполнявшего важное задание без скидок на молодость, действенное, организованное не формально социалистическое соревнование сыграло заметную роль в ускорении работ и в сплочении коллектива.

Кроме чисто производственных дел, партийный комитет много внимания уделял и бытовым вопросам. Большинство сотрудников ОКБ было заинтересовано не только в хорошей работе заводских столовых и городского транспорта, но и в улучшении своих жилищных условий. Вместе с главным конструктором, весьма активно помогавшим "на высоком уровне" решать вопросы обеспечения жильем, парторг ЦК, партийный комитет контролировали эти вопросы внутри ОКБ. Через коммунистов подразделений партком настойчиво и твердо проводил линию на улучшение быта сотрудников с учетом их вклада в общее дело и необходимости закрепления кадров.

Выше говорилось, что в начальный период деятельности ОКБ-23 роль опытного производства, которое должно было изготовлять различные модели, опытные образцы и стенды для проведения необходимых конструкторам проектных исследований, была поручена заводу № 23. Поэтому перед парторгом ЦК и всей партийной организацией ОКБ наряду с другими стала задача установления деловых связей с партийной организацией завода. И такие связи были налажены. Коммунисты ОКБ и завода, хорошо понимая общие задачи, стремились к рабочему содружеству. И поначалу никаких трений на этом участке не возникало, работали дружно.

Но случилось так, что в тот же период завод получил довольно трудоемкое задание, точнее — спецзадание, в срочном выполнении которого было заинтересовано руководство НКВД. Директор завода С.М. Лещенко, помня, возможно, о довольно неприятном времени своей работы в «Спецтехотделе» этого ведомства, постарался переключить на выполнение спецзадания максимум мощностей завода. А это сразу же вызвало нарастающее отставание в изготовлении экспериментальных объектов ОКБ. Посоветовавшись с Мясищевым, парторг ЦК Д.Н. Белоногов отправился к директору завода. Между ними произошел примерно такой разговор:

— Знаете ли вы, уважаемый Сергей Михайлович, что в прошлом месяце ваше производство не только не закончило изготовления двух очень важных моделей для испытаний в ЦАГИ, но и вообще почти остановило работы над ними? — мягко спросил Белоногов.

— Знаю, мне звонил ваш Гловацкий, жаловался. Но что делать — у нас в производстве срочный заказ, а вашим моделям, наверное, конца не будет. Так что — одной больше, одной меньше — вряд ли это так важно, как думаешь, парторг?

— Думаю, что вы ошибаетесь, Сергей Михайлович, — серьезно, не принимая шутливого тона директора, отвечал парторг. — Испытания моделей, о которых я говорю, должны дать конструкторам материалы для многих расчетов, сравнений и для окончательного выбора варианта компоновки самолета, а строить его предстоит вашему заводу. Так что, выходит, вы сами себя и задерживаете.

— Ну, знаете, товарищ парторг. — изменил тон Лещенко, — кто кого и как задерживает, еще надо хорошо разобраться. Вы сами только подумайте: прошло уже пять месяцев со дня выхода постановления правительства о вашем ОКБ, а у вас все еще только модели да стенды, настоящим делом и не пахнет. Мы готовы строить ваш самолет, но где же чертежи на него? Вы лучше меня знаете, что их не только на вашем заводе, но и в вашем ОКБ еще нет…