— Сделайте глубокий вдох и медленно выдохните, — велела она. Потом оперлась коленом на кровать, наклонилась над ним… и ахнула.

Атласную кожу спины уродовал чудовищный красный шрам. Когда Гейл слегка прикоснулась к бугристому рубцу, находившемуся в опасной близости к почке, Эндрю вздрогнул. Причиной такого шрама могло быть только одно… При мысли об этом по ее телу побежали мурашки. Работая в «скорой помощи», Гейл часто имела дело с жертвами бандитских разборок и ни за что не спутала бы огнестрельную рану с ножевой.

— Когда это вас?..

— Вы о чем? — Его голос напрягся.

— Об этой огнестрельной ране. — Она провела по рубцу кончиком пальца. — О Боже, Эндрю… Четыре-пять миллиметров в сторону, и у нас с вами не было бы этой беседы.

— А, это… — Эндрю небрежно пожал плечами, отчего мышцы на его спине заходили ходуном. — Ничего интересного. Всего лишь несчастный случай на охоте.

— И когда это случилось? — Вопрос был чисто риторическим. Судя по состоянию шрама, с тех пор прошло от двенадцати до восемнадцати месяцев.

— В прошлом году. — Он отстранился, и в его голосе прозвучала странная нотка.

Хотя этот непонятный случай и необычная реакция Эндрю возбудили в Гейл любопытство, она предпочла промолчать и продолжить осмотр.

Наконец Гейл сложила инструменты в сумку и громко щелкнула замком.

— Температура все еще слегка повышена. Вам придется провести в постели как минимум шесть часов, а там видно будет. Если днем жар не спадет, придется отправить вас в больницу, хотите вы того или нет.

Эндрю открыл рот, собираясь возразить, но Гейл решительно подняла руку.

— Никаких споров, — сказала она самым суровым тоном, на который была способна.

Он начал тереть висок.

— У меня нет сил спорить с вами, — буркнул он.

— Уже прогресс, — пошутила Гейл, а потом присела на корточки и положила руку на его колено. — Мне нужно на пару часов сходить в клинику. Сегодня расписание не слишком тяжелое, так что к полудню я буду дома. Телефон на кухне, номер клиники введен в его память под цифрой «один». Если температура поднимется или вам что-нибудь понадобится до моего возвращения, позвоните. Надеюсь, пользоваться термометром вы умеете?

Эндрю заглянул ей в лицо, долго рассматривал губы, а потом снова посмотрел в глаза.

— Умею, — слегка дрогнувшим голосом сказал он. — А разве параллельного аппарата в спальне у вас нет?

Гейл снова открыла сумку и нашла там обычный ртутный термометр.

— Увы, нет. Квартира так мала, что я никогда не испытывала нужды в параллельном аппарате. Ну что, справитесь?

У Эндрю приподнялся уголок рта.

— Гейл, все будет в порядке. Ступайте. Позаботьтесь о других пациентах.

— Вы уверены? Если нет, я позвоню Ширли и попрошу отменить утренний прием.

Эндрю хотел покачать головой, но поморщился.

— Обещаю позвонить, если что-то будет не так. О'кей?

Гейл уже хорошо изучила Эндрю. Этот человек скорее умрет, чем согласится, что нуждается в помощи врача. Но ее действительно ждали больные и она уже опаздывала.

— О'кей, — неохотно сказала она и отодвинулась, собираясь встать.

Эндрю сжал пальцы Гейл, все еще лежавшие на его колене, и внезапно ей страстно захотелось поцеловать его. Но не тем поцелуем, от которого занимается дыхание и безудержно колотится сердце. Она вспомнила о легком соприкосновении губ, после которого люди говорят друг другу «до скорого свидания, милый».

Иными словами, о самом опасном виде поцелуя.

Услышав в мозгу рев сирены, Гейл вырвала руку и встала. Затем посмотрела ему в глаза и почувствовала удовлетворение. Желание, тут же вспыхнувшее в глубине этих глаз, превратило их из сиреневых в темно-фиолетовые.

— Я скоро вернусь, — сказала она, как только Эндрю снова опустился на кровать. Довольная тем, что еще пару часов он проспит, Гейл заторопилась к двери.

Откуда взялась эта дурацкая мысль?

С этим нужно что-то делать, думала Гейл, вынимая из барной стойки ключи и кошелек. Реакции ее тела выходили из-под контроля и становились неуправляемыми. Она боролась изо всех сил, но в мозгу продолжало звучать одно короткое слово… Слово «да».

Да!

Да!

После ухода Гейл Эндрю прождал добрых десять минут, а затем встал с кровати и прошел в ванную, чтобы принять горячий душ. Про жуткую головную боль он не лгал, но его утреннее головокружение было чистейшей выдумкой. Он знал: если Гейл хоть чуть-чуть усомнится в его состоянии, она настоит на том, чтобы больной остался на месте… в ее постели и ее квартире. Один.

Все прошло как по нотам. Эндрю получил то, что ему требовалось, — возможность обыскать апартаменты Гейл и найти хоть какую-нибудь зацепку, которая помогла бы ему выйти на след ее брата.

Эндрю вывернул кран и шагнул под струю, не дожидаясь, пока вода нагреется. О'кей, он получил то, чего хотел. Но какого дьявола ему так же скверно, как преступникам, которых он ловит? Ослушник Лавкрафт никогда не мучился чувством вины. По крайней мере, если дело касалось работы.

А слежка за Гейл и есть его работа.

То, что Эндрю принял душ еще до обыска квартиры и доклада Филдингу, который он не успел отправить вчера вечером, без слов говорило о его состоянии. Он неделями записывал каждое ее движение. Регистрировал все входящие и исходящие телефонные звонки. Черт побери, она для него всего лишь средство добиться намеченной цели! Неужели он забыл, ради чего приехал в эту дыру? Собрать информацию, которая поможет ему закрыть самое неудобное для ФБР дело со времен Гувера, когда публике стало известно о ведущихся Бюро секретных досье.

Вода нагрелась быстро, и он повернулся спиной к струе, стремясь избавиться от ломоты в костях, оставшейся на память о вчерашнем несчастном случае. А заодно и от мыслей о том, как приятно было ощущать Гейл в своих объятиях. Как бы его ни влекло к этой женщине, нужно забыть о сексуальных фантазиях, не дававших ему уснуть. О том, как она отзывалась на его прикосновения. И если у него осталась хоть капля здравого смысла, то заодно и о собственном жгучем желании поцеловать ее утром, которому не могла помешать даже адская головная боль.

Пора подумать о работе, приятель, сказал он себе, опершись руками о голубые керамические плитки. Подумать о действительно важном деле. Вроде поимки Кристофера Нортона.

Эндрю сунул голову под струю. Он назубок знал донесения своих предшественников. В километрах изученных им документов не было и намека на то, что младшая сестра Кристофера способна обвести его вокруг пальца.

Он знал, что Гейл умна. Дура едва ли смогла бы получить степень доктора медицины в одном из лучших университетов страны. Но вот достаточно ли она умна, чтобы понять, что он не тот, за кого себя выдает? Сумеет ли он быть настолько убедительным, чтобы преуспеть там, где другие потерпели неудачу?

Еще одна небрежность, и Гейл непременно догадается о его подлинной сущности. Сегодня утром он был дьявольски беспечен.

Лавкрафт закончил принимать душ, завернул кран и шагнул на кафельный пол, продолжая нещадно ругать себя за ошибку. Но, когда пальцы Гейл осторожно касались его кожи, мозг наотрез отказывался работать. Когда она ласково и нежно провела пальцем по шраму, его грудь сдавило так, что он забыл дышать и на мгновение потерял дар речи.

Он завязал полотенце на талии и вынул бритвенный прибор из кожаного футляра, который принес сверху вчера вечером, на десять минут избавившись от неусыпного надзора доктора Нортон.

Несчастный случай на охоте, думал Лавкрафт, смачивая помазок и окуная его в чашечку с мыльной пеной. Даже тупица Лэнни Льюис, которого он засадил в кутузку два года назад за тридцать ограблений случайных прохожих, мог бы придумать что-нибудь более правдоподобное.

Черт побери! Попробуй что-нибудь придумать, если тебе отказывает язык от одного женского прикосновения… Эндрю тяжело вздохнул, намыливая подбородок.

Десять минут спустя чисто выбритый Эндрю, облаченный в удобные шорты цвета морской волны и белую футболку, все еще не мог ответить на вопрос о том, почему Гейл оказывает на него такое действие.