- Никакой информации еще нет, - грубо ответила Анна. А чего зря улыбки этому культуристу расточать, все равно ничего не светит...
- Да нет... Я не за этим... Я...
Не за этим? А что же еще? Анна оглядела скромное помещение - что тут может ему понадобиться?
- Я вас слушаю, - так же холодно сказала она.
- Я... Я, собственно, просто так зашел... познакомиться... К вам...
Ко мне! Ко мне! Ко мне! - застучало в висках. Не к этой стерве Ларсе, не к хвостовертке Патри, а ко мне! Ко мне!
Анна мгновенно расцвела от оглушительного счастья, словно она пробилась в финал Чемпионата Галактики в составе своей любимой сборной. И растерялась.
- Да вы проходите... проходите... Вас ведь Марк зовут, да? Меня Анна. Анна Бровски, я тут на связи...
О чем, о чем говорить? Как вести себя с ним?
- Я думала вас записи футбола...
- Нет, я просто так вот зашел... - Марк переступил порог. Двери закрылись. Он обернулся, точно закрылись за ним тяжелые ворота и он оказался на арене голый против вооруженного до зубов опытного гладиатора, а жаждущая крови толпа уже готовится опустить вниз большой палец.
- Проходите же, садитесь, - Анна вскинулась со стула, чтобы снять со второго ворох распечаток. Вот ведь надо же - только вчера велела роботам вынести диван. Такой милый, уютный - и все из за этой Ларсы... Спит тут Анна, видите ли, во время вахты... Стерва!
Какой-то он сегодня странный, этот Марк - бледный, дышит тяжело, движения какие-то нервные. Может, его замучили так, что он решил у нее спрятаться?
Она случайно взглянула на его брюки и все поняла.
Да ведь он же хочет! Хочет - меня! Меня! Меня! Меня!
Никогда в жизни, никто не хотел ее как женщину, никто не добивался ее. Никогда в жизни она не прижималась к мужскому телу, не знает запахов его. Никогда в жизни, ничья рука, кроме собственной ее, не касалась ее потаенных губ. Сразу между ног у Анны стало невероятно горячо, и одновременно какой-то острый приятной холодок пронзил ее всю. В ночных бредовых видениях, или в бессонных мечтаниях, сотни раз она представляла, как сильная мужская рука ведет по бедру ее, обжигая таким вот холодом... Она вздохнула и закрыла глаза, схватившись рукой за стол...
Марк подошел к ней.
- Вам плохо? - он взял ее за талию - Я... вам...
- Зачем вы пришли? - простонала она.
Ну пусть же, скорее... Какие еще слова нужны, у него же все выпирает из штанов, пусть берет меня, пусть делает то, что... Что именно она имела весьма смутное представление.
- Я... Я...
Чего же он? Или действительно, он пришел не за этим? Анна испугалась и открыла глаза. Желваки у Марка на скулах ходили взад-вперед. Он явно чего-то хотел, но не отваживался.
Вдруг он видимо решил что-то, и как будто прыгая с обрыва, положил руку на ее потрясающих масштабов бюст.
Анна расслабилась и обхватила его обеими руками.
- Ну же, ну же, сожми плоть мою своею волшебной рукой, выпей кровь мою до грамма последнего своим страждущим ртом, преврати меня в птицу парящую... - едва слышно прошептала она строчки популярной на Стмаде поэмы единственного местного стихотворца.
Он видно не понял, что это стихи. Мускулистая рука порвала крепкую ткань комбинезона, словно папиросную бумагу. Они единым порывом стекли на пол - Анна сильно протерла плечом по грани ножки стола, но почти не заметила этого. Лишь потом ссадина заболит, потом и обработает, потом... А сейчас... Сейчас Это случится, сейчас она впервые обнажит свое тело перед мужчиной. И каким мужчиной - мечта... Он... Он...
Ну ведь до чего обидно, подумала она - именно сегодня поленилась помыться. Именно сегодня на ней старые треволовые трусы, которые давно выбросить надо - со стрелками именно там, где это вовсе неуместно. Сейчас он увидит, встанет и уйдет... Нет! Только не это. Так близко то, о чем бредилось ей столько лет, что она не отпустит его. Нет!
Сколь ни коротко были подстрижены ее ногти, Марк почувствовал, как они впились в спину его. Боль лишь еще больше возбудила его. Руками неумело и нескладно стаскивал он с нее одежду, она приподнялась, чуть опираясь лопатками о пол, чтобы он скорее освободил ее от прилипшей к телу ткани. Сейчас, сейчас он войдет в нее и... И станет мужчиной. И испытает то, что один из старших братьев Марка назвал "наивысшим наслаждением, данным Богом человеку"...
Какая у нее огромная однако грудь... Марк пытался ртом поймать сосок, дабы впиться в него губами своими, но она так возбужденно дышала, изгибаясь под его руками трепетная и податливая, что грудь ходила ходуном и Марку это никак не удавалось. Он чувствовал резкий запах пота из-под мышек ее, видел копья мокрых слипшихся волос ее под мышкой левой руки - а у Патри и Лорен все чисто выбрито, пронеслось в голове - но что странно запах этот, волосы эти негигиенично мокрые распаляли его сильнее и сильнее. Невыносимо тянуть больше, а трусы не снять никак дальше...
Он запустил жадные пальцы прямо между ее восхитительно толстых, плотных ног и подумал, что сразу надо было о ней, о Анне мечтать, а не о худосочных девицах - вот настоящая женщина. Он увидел, как она прикусила губу, сдерживая то ли стон, то ли вздох, увидел, как дрожат веки ее закрытых глаз, как покраснели щеки...
Очень неумело он ткнулся фаллосом куда-то между ног ее. Свершилось! Он мужчина! Но нет, явно не свершилось - он никак не мог попасть куда нужно (а куда нужно у Патри мгновенно встало перед его глазами). Он уперся плечами в огромную грудь ее и раздвинул что-то горячее и мокрое. Вошел. Вот теперь свершилось. Он закрыл глаза и застонал от распиравшего его счастья...
Свершилось, пронеслось в голове. Он входит в нее. Он - красивый, словно сошедший из видеокниги, в нее - лягушку, уродину, квашню толстую. В нее... острая боль накрыла ее с головой, и слепящий красный фейерверк брызг вытеснил черноту закрытых глаз. Свершилось! Свершилось! Как она благодарна ему за это! Как она любит его... Как она ему... она для него... Она...
Она вдруг почувствовала что жаркое тело его уже не давит на нее. Она открыла глаза. Что случилось? Она ему не нравится? Только не это - она ждала... Чего? Черт знает чего, но ведь так все здорово! Она ждала вот этого самого, невзирая даже на сжигающую боль, ждала страстных поцелуев и нежных ласк...