— Пора двигать. — Джамал очнулся от дум и засунул под мох окурок.

«…Импотент! Или вообразил себя джентльменом? Или решил всерьез, что теперь ты мой братец? Ну и дурак! Лишаешь и себя и меня удовольствия. К тому же позоришь азербайджанскую нацию… Мне что, самой проявлять инициативу? Ладно. Ла-а-адненько. Подождем следующего привала».

Джамал, безжалостно скомкав свой бушлат, с трудом затолкал его в рюкзачок.

— Замерзнешь, — сухо заметила я.

— Смотря как идти. К тому же даже если замерзну, то не заболею. Пошли.

И мы двинулись сквозь неуютный смешанный лес. Проваливаясь в мягкий голубоватый мох. Перешагивая через коряги и трухлявые стволы. Огибая глубокие ямы, еще заполненные весенней талой водой. Впереди я — с трудом сумела отстоять для себя это право, — следом за мной, шаг в шаг, Джамал. По азимуту — точно на запад…

…Все же сегодня уже перед самым выходом из дому я приняла решение: пробираться к трассе Москва — Воронеж. Там будет проще затеряться в толпе. Там будет проще найти телефон… А по пути, если удачно сложатся обстоятельства, я проверю на прочность несколько уединенных ферм. Возможно, позвонить удастся уже оттуда. И тогда можно будет вздохнуть с облегчением. Все неприятности для меня останутся позади. И начнется сведение счетов с самохинской мафией.

Как же я мечтала об этом! Как же я ждала этого счастливого мига! Совсем как старая дева, которая ждет не дождется своей первой брачной ночи…

В начале шестого окончательно рассвело, и над нами в обрамлении синих крон корабелъных сосен радостно засверкаю бездонное голубое небо. Только что выбравшееся из-за горизонта сонное солнышко было еще не в состоянии пробить своими лучами густой лес, но все указывало на то, что сегодня нас ожидает погожий денек.

— Ты не слышал, какой на сегодня прогноз, — спросила я у Джамала.

— Двадцать градусов. Сухо.

Сухо… Я не знала, хорошо это или плохо. С одной стороны, нам не надо мерзнуть и мокнуть. С другой — не надо мерзнуть и мокнуть и нашим преследователям. Что солдатики, что менты с удовольствием проведут этот день на природе. И почему бы не провести? Этакий турпоход с долей экстрима и с неплохой интригой в виде охоты на юную девку-преступницу. Призовой фонд: денежные премии, а возможно, еще и звездочки на погоны — для ментов и армейских офицеров; отпуска — для солдатиков.

Впереди между деревьев показались просветы, и метров через сто мы выбрались на опушку леса.

— Задержись пока здесь, — остановила я рвавшегося вперед Джамала, подкралась к крайним деревьям и, затаившись за маленькой елочкой, принялась обозревать окрестности.

Темно-зеленая курточка, которую мне подарила Лейла, и мои кофейного цвета штаны если и не были идеальным камуфляжем, то, во всяком случае, не бросались издалека в глаза. Заметить меня можно было лишь зная, что вот она я такая сижу именно за этой маленькой елочкой. Да и было ли кому замечать?..

Было!

Мент в серой форме и двое военных не спеша шли по узкой проселочной дороге, протянувшейся параллельно лесной опушке метрах в двухстах от нее. Дорога взбиралась на небольшую возвышенность и упиралась в игрушечную деревню — изб в десять, не более. Чуть в стороне от деревни обнажили почерневшие от времени и дождей бревна живописные руины амбара, а рядом с руинами был сооружен открытый загон для скота. Правда, самого скота я не обнаружила. Зато отметила, что ментовский патруль вооружен тремя «кагатами». Что там против них мой жалкий ПМ! Знала бы, что придется участвовать в таком фестивале, прихватила бы вчера в дежурке АКСУ.

Знала бы, так вообще обогнула бы эти проклятые Пялицы за тысячу километров.

Я убедилась, что патруль направляется в деревушку, еще раз окинула взглядом округу и вернулась к Джамалу, который дожидался меня метрах в пятидесяти от опушки. Сидел, прислонившись спиной к стволу сосны, и жевал бутерброд.

— Ну чего там? — без особого интереса пробубнил он набитым ртом.

— Менты с автоматами.

— Да?!! — Джамал сразу же оживился. — Или шутишь?

— Не до шуток мне. Там и правда мент и двое армейских. Все с «калашами». Доставай карту.

Джамал сунул в рот последний кусок бутерброда и извлек из кармашка рюкзачка огромную, как простыня, карту окрестностей. Я разложила ее на мху, сориентировала по сторонам света и сразу определила место, где мы находимся.

— Здесь. — Я ткнула пальцем в россыпь черных прямоугольничков и чуть не проткнула ногтем бумагу. — Деревушка называется Бутово. Она от нас в километре на юго-запад. Вот дорога, по которой разгуливают менты… Проклятие! Джамал, нам дальше придется идти через поля. Та-а-ак… Примерно пять километров. Потом снова лес… Но пять километров по полю!

— Если тебя действительно серьезно разыскивают, — заметил Джамал, — то эти пять километров нам не пройти.

Мне бы очень хотелось, чтобы он оказался неправ. Вот только шансы на это сводились почти к нулю, И я, вздохнув, пробормотала:

— Согласна с тобой. Предложи что-нибудь на замену.

— Что? — Джамал замер, уткнувшись взглядом в карту. — Мы здесь как на острове, — наконец сказал он. — А вокруг океан… Темноты ждать не будем?

— С ума сошел? — поразилась я.

— Тогда пошли влево. Обогнем Бутово. Дальше…

— Там болото!

— Не думаю, что очень серьезное. Какие-то три километра. Если наткнемся на топи, вернемся назад. А если пройдем, то выберемся к этим фермам. — Джамал ткнул пальцем в два черных квадратика. — Там могут быть телефоны. Или наверняка — рации.

— Мне эти рации, как мертвому припарка, — улыбнулась я и начала складывать карту. — Полезли в твое болото. Ну, если меня утопишь!..

Потонуть в нем не составило бы особых проблем. Весенний паводок, который закончился в этом году позже обычного, плюс дождливый май обильно напитали болото водой, и оно больше напоминало заросшее озеро. Если верить карте, то примерно в восьми километрах к востоку от нас оно почти упиралось в Пялицы, а к западу тянулось мимо Бутова и еще одной деревушки, побольше, с пессимистичным названием Бедовицы и километрах в десяти от места, где мы находились, преобразовывалось в скромную речку Долгышу. В ширину болото на всем протяжении достигало от двух до пяти километров, при этом в одном месте его пересекала лесная дорога, начинающаяся в Бедовицах и упирающаяся уже за болотом в грунтовку посерьезнее. Если солдаты не дураки, и если у них хватает народа, то они должны выставить на этой лесной тропе караул. Так что как бы ни был велик соблазн, туда соваться не стоит.

Джамал достал из ножен на поясе мощный десантный нож и начал срезать тоненькую осинку.

— Ты чего делаешь? — удивилась я.

— Слеги… А как мы пойдем через болото?

— Никак! Мы через него не пойдем. Еще не хватает провалиться в эту трясину! Или заработать радикулит. — Я присела на корточки и пощупала рукой воду у берега. — Бр-р… Она здесь-то холодная. А дальше? Лед? Ну нет, у меня и так больные придатки. А тебе еще предстоит делать детей. Пойдем на запад параллельно болоту. Здесь кусты, издалека в глаза бросаться не будем.

Джамал пожал плечами и послушно сунул свой кинжал в ножны.

— Тогда вперед, — сказал он. — Марина, ты не хочешь кушать?

Мне стало смешно. Как же он заботился о моем желудке! Или ему хотелось облегчить свой рюкзачок?

— Ны хачу, дарагой, — ухмыльнулась я и, лихо перепрыгнув через глубокую лужу, пошагала вдоль густых кустов ивняка.

Джамал поспешил за мной.

Уже метров через сто нам повезло, — я наткнулась на узкую тропку, проложенную через кусты то ли людьми, то ли зверями. Очень удобную тропку. С одной стороны, нас отлично скрывали заросли ивняка, а с другой — не надо было с трудом пробивать себе через них дорогу, теряя и время и силы. И этой тропки хватило на шесть километров почти до самых Бедовиц. Их мы прошли всего за час. И встали, опять угодив в тупик: слева болото, разлившееся в этом месте в узкое длинное озерцо; справа бескрайнее поле, на котором усердно кряхтел трактор; а впереди деревенские бани, поставленные вплотную к болотному озерцу, петушиные вопли, звяканье ведер я натужный скрип колодезного ворота. Короче, жизнь била ключом. Не жизнь, а деревенская сказка! Вот только мы в эту сказку не попадали. Пролетали мимо…