Я прервал его, чтобы ответить комплиментом.

– А бедные, – продолжал он, – как бы ни были бедны, стараются тоже приодеться, наряжаются во все самое лучшее и ставят на стол праздничные блюда, сколько бы они ни стоили. Даже если у них весь год не бывает мяса, оно обязательно будет в рождественский ужин. Чтобы обеспечить это, они за многие недели до праздника – и после него тоже – начинают себя ограничивать. Но вы сами увидите, как мы встречаем Рождество, и не среди бедняков, а в доме rico (богача), где я собираюсь вас представить.

– Могу я спросить, кто этот джентльмен?

– Конечно. Это мой дядя. Он hasiendado и владелец большой magueyal (плантации агавы), которая приносит ему немало тысяч ежегодно. При этом он прилагает столько же труда, как если бы просто брал эти деньги в банке. Я бы хотел владеть такой плантацией. Его hasienda в Ла Соледад находится в пяти-шести лигах от города, на берегу озера Чалько, вблизи Сан-Исидро. Я рад, что вы согласились пойти со мной, и надеюсь, вы не откажетесь, узнав, что приглашение исходит не от меня.

– Значит, я знаком с вашим дядей? Как его зовут?

– Дон Хоакин Коварубио.

– Я слышал это имя. Коварубио – один из самых богатых землевладельцев Мексиканской долины. Но не могу вспомнить, когда встречался с доном Хоакином.

– Неважно. Не он выбрал меня посредником в этом деле.

– Кто же тогда?

– Мои кузины. Две хорошенькие muchachitas, которые очень хотят с вами познакомиться, и о прелести которых я бы хотел услышать ваше мнение. Я знаю, что вы понимаете толк в таких вещах.

Я с удивлением слушал его слова. Мне приходилось слышать немало разговоров о красоте сестер Коварубио, и я знал, что многие офицеры были бы рады знакомству с ними. Поэтому, конечно, я был польщен приглашением.

– Значит, решено. Я заеду за вами в четверг утром. В котором часу?

– Назначайте сами: любой час после утреннего смотра. Я буду ждать вас у себя на квартире.

– Bueno (хорошо). Я буду у вас в одиннадцать. Мы как раз успеем в Да Соледад к началу праздника. Забавы начнутся после полудня. У моего дяди будет большой прием. Соберутся все сельские жители за много миль. У вас будет возможность изучить costumbres de Mexico (мексиканские обычаи). Возможно, – добавил он с многозначительной улыбкой, – вы встретите там того, кто доставит вам большую радость. Кого-то, кто прекрасней даже моих прекрасных кузин.

– Кого же? – небрежно спросил я, хотя не смог скрыть от Морено своего волнения. Он упомянул Сан-Исидро. К тому же я помнил, что его дядя живет на берегу озера. И был почти уверен в том, какой ответ получу. И действительно, услышал то, что надеялся услышать:

– Королеву озер.

И он снова с многозначительной улыбкой посмотрел на меня.

– О! – сказал я, стараясь скрыть свои чувства, хотя и безуспешно. – Вы имеете в виду индейскую девушку, которая продает цветы на рынке Сан Доминго?

– Да, я имею в виду индейскую девушку, которая продает цветы на рынке Сан Доминго, – повторил он, подражая моему делано небрежному тону, – ту самую, у которой некий офицер конных стрелков много раз покупал самые дорогие букеты и…

– Ерунда! – выпалил я, прервав его и чувствуя, что краснею.

– Ту самую, – продолжал он, не обращая внимания на мои слова, – чьи плавучие сады так стремился посетить этот офицер, что это едва не стоило ему жизни. Вы знаете, amigo mio, этого офицера?

Не помню, что я ответил, запинаясь, но все кончилось нашим общим смехом.

– А теперь, сеньор капитан, – сказал Морено, заканчивая разговор, – думаю, я обеспечил ваше участие в Noche Buena. Верно?

Конечно. Он даже не стал дожидаться ответа.