– Могу ли я из вашего затянувшегося молчания сделать вывод, что вам нечего сказать? – выпалила девушка. – Если так, то я…

– Сядьте, Жизель, – бесцеремонно приказал Майлс.

Она задохнулась от возмущения.

– Да вы… да что вы себе позволяете? Неужто думаете…

– Сядьте! – рявкнул он.

Жизель прошла ко второму креслу и уже хотела было сесть, как вдруг вспомнила слова, которые постоянно слышала от леди Катарины: «Истинная леди всегда должна вести себя подобающе, если хочет, чтобы к ней относились с почтением». И Жизель с достоинством произнесла:

– Я выразила вам свою благодарность, сэр. Что еще можно сделать, получив подарок? Кем вы себя вообразили…

Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Никем я себя не воображал, я только желаю знать, почему вы принимаете мои подарки с такой пренебрежительностью, словно совершенно ненужные побрякушки? – спросил он, осуждающе глядя на нее.

Сложив руки на груди, Жизель хранила молчание. Прошлой ночью она положительно выжила из ума, если решила, будто он приятный, вежливый джентльмен. Или же на ее психику повлияла полная луна.

– Чего вы добиваетесь? – продолжал Майлс, нетерпеливо постукивая каблуком сапога о каменные плиты пола. – Почему намеренно раздражаете человека, который так или иначе очень скоро станет вашим супругом? В чем смысл ваших поступков? Когда я впервые увидел вас, миледи, то принял за вполне здравомыслящую, разумную особу, но теперь вижу, что ошибся.

А он ведь сейчас похож на капризного маленького мальчика, чьи надежды на праздник не оправдались, подумала Жизель и опять вспомнила, как леди Катарина расправлялась с подопечными девушками, выказывающими упрямство и неповиновение.

– О Господи! – Жизель театрально вскинула руку ко лбу. – Простите меня. – Она сама поняла, насколько фальшиво прозвучали ее слова, но уже не могла остановиться. – Снова и снова умоляю извинить вашу покорную рабу! Еще никто никогда в истории человечества не дарил даме столь дорогого подарка! Нижайше прошу прощения, что я не пала ниц у ваших ног и не облобызала края вашего плаща! Боже, какая я неблагодарная тварь! – Тон ее становился все более холодным и презрительным. – Ну конечно же, вы не стремились поразить меня самой брошью или ее стоимостью в деньгах. И конечно же, не выбирали подарки намеренно, чтобы показать, какой у вас отличный вкус, не так ли?

Губы Майлса сложились в сардоническую ухмылку.

– Я не нахожу вашу эскападу забавной, миледи, – молвил он.

– А я не нахожу ваши подарки приятными, милорд.

– Это вполне очевидно.

– С радостью верну их вам.

Его глаза превратились в две щелочки.

– Это подарки по поводу обручения. Вы не можете вернуть их!

– Почему же? Могу, если приму решение не выходить за вас.

Майлс внимательно посмотрел на нее.

– Не понимаю, о чем вы толкуете. Какое такое решение? Договор уже составлен.

– Но не скреплен подписями.

– И что с того? Подписи будут поставлены в самом ближайшем будущем, в чем, спешу вас заверить, я совершенно убежден.

В душе девушки шевельнулось сомнение. Сразу по приезде сэр Майлс уединился с ее дядей в солярии, где имел с ним длительную беседу. Неужели дядюшка отказался соблюдать условия принятого соглашения?

Нет, маловероятно. Сэр Уилфрид не стал бы принимать такого решения за ее спиной, сперва он непременно переговорил бы с ней.

– Однако пока еще вы не подписали брачный контракт, – произнесла Жизель.

– Сию незначительную деталь мы очень скоро уладим.

– На вашем месте я бы не была так в этом уверена, сэр Майлс, – заметила она, стараясь более не раздражаться.

Майлс поднялся с кресла и встал в ту позу, которая так запомнилась ей в первый день знакомства, когда он забрался на застрявшее рождественское бревно. Глаза его метали молнии.

– Что за глупость вы несете? Ваш дядя ни словом не обмолвился об отмене контракта.

– Тем не менее кое-что изменилось, – недрогнувшим голосом заявила Жизель, не обращая внимания на его угрожающий вид. – Дядюшка предоставил мне право выбора.

– Что?

– По-моему, я изъясняюсь достаточно понятно. Мой дядюшка милостиво разрешил мне отказать вам, если я сочту вашу кандидатуру неприемлемой.

– В жизни не слышал ничего более нелепого! – не меняя позы, воскликнул Майлс.

– Однако представьте, что это именно так, – твердо проговорила Жизель.

И тут произошло то, чего она менее всего ожидала: выражение лица сэра Майлса смягчилось, плечи поникли, глаза оторвались от ее лица и уставились в пол.

– А вы, как я полагаю, находите мою кандидатуру неприемлемой? – тихим голосом спросил он. – Даже более неприятной, чем мои подарки?

Жизель уже хотела подтвердить его предположение, но перемена, произошедшая с Майлсом, снова обескуражила ее.

Да что же он за человек? Только что гордый и неприступный – и вдруг исполняется тревоги и почтения… Какая же маска истинная?

Помедлив, она сказала:

– Ну, я не назвала бы вас неприятным. У вас, несомненно, красивая внешность и достойные манеры. Дело в другом: на сегодняшний день я просто не готова к вступлению в брак, а уговор с дядюшкой дает мне определенную отсрочку и надежду хотя бы ненадолго сохранить независимость.

Обойдя вокруг стола, Майлс остановился позади Жизель и провел длинными пальцами по спинке ее кресла.

– Скажите, пожалуйста, миледи, ваше нежелание выходить замуж не имеет отношения лично ко мне? – тяжело вздохнув, спросил он.

Жизель встала, опустила узкую прохладную ладонь на его руку и мягко произнесла:

– Нет, к вам я не испытываю неприязни. – Помолчав, она добавила: – И простите меня, я вела себя грубо и дала волю эмоциям… Сегодня утром я хотела поговорить с вами и обо всем рассказать, а теперь вот не знаю, с чего начать… Видите ли, сэр Майлс, я очень долгое время жила на воспитании у одной очень строгой дамы, правда, не находила тяжелым свое пребывание в ее доме, ибо имела много подруг. Но одна за другой они повыходили замуж – и как будто умерли для меня. Больше я их не видела и не имела от них вестей. Размышляя о причинах, которые удерживали их дома, я пришла к единственному мнению: им запрещали мужья. Теперь вам будет легче понять, почему я не стремлюсь попасть в такую же клетку… И вот я узнаю, что дядюшка просватал меня без моего ведома – еще тогда, когда меня не было в замке.

На губах Майлса появилась печальная улыбка.

– Полагаю, на вашем месте я бы тоже расстроился, – сказал он. – Если бы моей судьбой распорядились в мое отсутствие…

Девушка покачала головой.

– Я не просто расстроилась, сэр Майлс, – я пришла в ярость. Мне было известно, что юридически меня никто не может заставить выйти замуж против моей воли, и посему я решила договориться с дядей о том, что, если справлюсь с заботами по приему гостей в течение двенадцати рождественских дней, тогда он предоставит мне право выбора.

– А вы еще полны решимости отказать мне? – спросил Майлс, и на лице его появилось странное выражение, от которого сердце Жизель на мгновение замерло: она поняла, что снова обманулась.

Все то время, пока девушка говорила, Майлса не покидала уверенность, что, прояви он побольше выдержки и не спугни момент доверительности, который возник между ними, нелепое упрямство Жизель будет сломлено. Сначала он действительно пришел в замешательство, но сейчас понял, что его опасения лишены основания. Главное – действовать решительно, но продуманно, и тогда все встанет на свои места.

Жизель с сомнением смотрела в его глаза и уже хотела было что-то сказать, как вдруг он обнял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал, рассчитывая, что после этого она раздумает отказывать ему.

Губы ее были такими мягкими, такими сладкими на вкус, что все мысли исчезли из головы Майлса.

Понадобилась вся его воля, чтобы вовремя прервать поцелуй – достаточно долгий, по его мнению, чтобы доказать будущей невесте, на что он способен. Чуть отстранившись и переведя дыхание, Майлс прошептал: