Поиск
Осел, не к пению природой сотворенный,
Определению покорствует смиренно
И диким голосом не гонит из лесов
Прелестныя весны пленительных певцов.
Осел без разума, а действует, как должно;
Мы им озарены и вечно судим ложно;
Противу склонностей природных восстаем,
И потому успеть не можем мы ни в чем;
В поступках наших нет ни цели, ни причины:
Иль глупо искренни, иль носим век личины;
Иль хвалим без ума, иль без толку браним;
Сегодня выстроим, а завтра разорим.
Лев, тигр или медведь, хотя без просвещенья,
Страшатся ль собственной мечты воображенья?
Имеют ли в году несчастливые дни,
Числа тринадцати боятся ли они?
От встреч дурных не ждут несчастного успеха,
И понедельник им в делах их не помеха;
Видал ли кто в лесах, чтоб полусгнивший пень,
Колени преклоня, боготворил олень,
Когда кто из зверей как бога обожал
Обтесанный болван иль сплавленный металл?
А мы каких скотов в числе богов не чтили?
Мы кошек, обезьян, быков боготворили.
Народы славные на нильских берегах
Пред крокодилами не падали ль во прах?
«К чему, — ты скажешь мне, — столь гнусные примеры?
Лжебоги египтян, постыдные их веры?
Ты хочешь доказать набором дерзких слов,
Что человек глупей бессмысленных скотов,
Что будто бы осел — профессора умнее…
Осел, который всех животных уж глупее,
Которого одно названье значит брань…
Ты можешь рассуждать, браниться перестань».
Напрасно ты осла так много унижаешь
И имя честное его за брань считаешь;
Хотя смеемся мы большим его ушам,
Но если б как-нибудь заговорил он сам?
Смотря на наши все дурачества, пороки —
Какие бы он мог наговорить уроки!
Когда ж бы заглянул еще в столицу к нам,
Чего б, профессор мой, он не увидел там?
Глядя на пестрые, смешные одеянья,
Услыша плач, и смех, и песни, и рыданья,
И громы музыки, и пенье похорон,
Ученье, и пальбу, и колокольный звон,
Услыша, как в глаза один другого хвалит
И третьему его ж — поносит и бесславит,
Увидя меж купцов не торг, а плутовство,
В одежде нищенской обман и воровство,
Увидя скачущих к больным, со смертью рядом,
Убийц морить людей позволенным обрядом?
За ними же купцы с атласом и парчой,
И нищие, <и поп>, и мастер гробовой;
Увидя, как ведут к суду воришку — воры
Выслушивать воров важнейших приговоры;
Увидя грабежи и частных и квартальных,
Денной разбой в судах, в палатах у приказных —
Осел от ужаса не мог найти бы слов.
По справедливости вдруг ставши мизантропом,
Сказал бы нам, как он говаривал с Езопом:
«Благодарю творца, что я в числе скотов!
Божусь, что человек глупее нас, ослов!»
ПОСЛАНИЕ К БРАТУ
(Об охоте)
Предвестник осени туманной,
Седой зимы суровый сын,
Печальный гость, никем не жданный,
Губитель красоты долин!
Дохнул мороз — и пожелтели
Одежды рощей и лугов;
Повеял ветер — полетели
Листы увядшие лесов;
Но мы с тобою, брат мой милый,
Мы любим осени приход,
И самый вид ее унылый,
Для нас исполненный красот,
Какую-то имеет сладость!
Не знаю, как ее назвать?..
Она… не веселит, как радость,
Не заставляет горевать,
Она… есть тайна сердца… Полно
Неизъяснимость объяснять;
Без нас любителей довольно
О тайнах сердца толковать!..
* * *
Охота, милый друг, охота
Зовет нас прелестью своей
В леса поблекшие, в болота,
На серебристый пух степей.
Уж гуси, журавли стадами
Летают в хлебные поля;
Бесчисленных станиц рядами
Покрыта кажется земля.
И вот подъемлются, как тучи,
Плывут к обширным озерам,
Их криком стонет брег зыбучий…
И как он слышен по зарям!
Пруда заливы уток полны;
Одев живой их пеленой,
Они вздымаются, как волны,
Под ними скрытою волной.
Вертятся стаи курахтанов,
Пролетных разных куличков;
Среди осенних лишь туманов
Мы видим их вокруг прудов.
Бекас и гаршнеп, разжиревши,
Забыли быстрый свой полет
И, к кочкам в камышах присевши,
Таятся плотно средь болот.
Товарищ их, летать ленивый,
Погоныш, вечный скороход,
С болотной курицей красивой
В корнях кустов, в топях живет.
Но дупель, вальдшнеп — честь и слава,
Один — болот, другой — лесов,
Искусных егерей забава,
Предмет охотничьих трудов —
Переменили на отлете
Житья всегдашнего места;
Уж дупель в поле, не в болоте,
А вальдшнеп пересел в куста.
Перепела с коростелями,
Как будто обернувшись в жир,
Под травянистыми межами
Себе находят сытный пир.
Собравшись стрепета стадами,
По дням таятся в залежах,
А в ночь свистящими рядами
Летят гостить на озимях.
По ковылю степей волнистых
Станицы бродят тудаков
Иль роются в местах нечистых
Башкирских старых кочевьев.
Расправив черные косицы,
Глухарь по утренним зарям, —
Нет осторожнее сей птицы, —
Садится сосен по верхам.
И, наконец, друг неизменный,
Стрельбы добыча круглый год,
Наш тетерев простой, почтенный,
Собравшись в стаи, нас зовет.
Черкнет заря — и как охотно
Валят на хлеб со всех сторон,
Насытились — и беззаботно
На ветвях дремлют до полдён!
И на деревьях обнаженных
Далеко видит острый взор,
Как будто кочек обожженных,
Угрюмых косачей собор!
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: