Смирнов не успел далеко уйти. Сидел на бордюре и смачно затягивался сигаретой. Когда завизжали тормоза и Дежкина выскочила на улицу, посмотрел на нее с испугом.

— Что? — Он даже привстал.

— Нет, успокойтесь. Я вас только прошу — никаких глупостей. Вы же сильный человек, да?

— Я трус, — сказал он. — Я ничего с собой не сделаю.

— Ну и слава Богу. — Клавдия тяжело дышала, как будто преодолела весь путь не на машине, а пешком. — И хорошо. Вы не трус. С этим жить непросто.

— Да, — сказал он, опустив глаза.

— И еще. Сергей Владимирович, я у вас хотела спросить что-то.

— Что? — Он встал и взглянул ей прямо в глаза.

— Скажите, — Клава отвернулась и смотрела куда-то в сторону, — в тот день… Вернее, в тот вечер, вы не помните, у нее ничего не было… Во рту?

— У кого?

— Постарайтесь вспомнить. Это очень важно. Очень. Какой-нибудь бумаги. Не помните?

Сергей болезненно наморщил лоб. То ли старался вспомнить, то ли старался не вспоминать. Скорее, второе.

— Ну, не помните? — спросила Дежкина.

— Что-то вроде… Нет, не помню. — Он замотал головой. — Точно не помню.

— А если не точно? — застонала она.

— Знаете, — забормотал он, стараясь теперь не встречаться с ней взглядом, — там темно было. И потом, у нее кровь шла изо рта. Сначала мне показалось, что там что-то есть, но потом, когда я ее перетащил… Уже нет.

— Может, выпало?

— Не знаю. — Смирнов пожал плечами. — Может, и выпало. А может, и нет…

— Теперь в прокуратуру, — выдохнула она, захлопнув дверь машины. — И побыстрее.

Они все сидели в кабинете. Игорь, Беркович и еще какой-то мужчина на ее месте. И все молчали.

— Здравствуйте! — Клава влетела как метеор и подскочила к Берковичу. — Так, сразу бери тачку, поднимай народ — и в Матвеевское.

— Зачем? — Криминалист вскочил и стал одеваться.

— Я сейчас со Смирновым говорила. Он сказал, что, кажется, у Кокошиной во рту тоже что-то было. Возможно, выпало, когда он ее перетаскивал. Так что пусть прочешут мне весь этот пустырь.

— Так ведь прочесывали.

— Да, прочесывали. Но искали нож, а не листок бумаги. Вперед.

— Сделаем. — Беркович выскочил.

Теперь Клава разделась спокойно. Аккуратно повесила пальто на вешалку и остановилась перед своим столом. Мужчина не двигался. Сидел, откинувшись на спинку кресла, и что-то вырезал маленькими маникюрными ножничками.

— Простите, но это мое место, — вежливо сказала она.

— Сейчас-сейчас. — Он закивал, продолжая вырезать.

Мужчина почему-то начал ее злить. То ли потому, что как-то странно на нее смотрит, то ли потому, что продолжает резать ножничками, то ли потому, что не встает с ее места.

— А вы, собственно, кто? Можно узнать?

— А я ваш новый коллега, — протяжно пропел он, внимательно следя за ножничками. — Это дело мне поручено вести вместе с вами.

— Может, тогда познакомимся?

— Познакомимся, обязательно познакомимся. — Он еще раз взглянул на нее и отрезал последний кусочек бумажки. — Я психолог. А зовут меня Коля. Если официально, то Николай Николаевич Кленов. Вот теперь все. Это вам. — Он встал и протянул Клаве кусочек бумажки, который вырезал.

Клава взяла, и лицо ее расплылось от веселого удивления. Она держала в руке свой собственный силуэт, вырезанный из блестящей черной бумажки. Такие вырезали в парках немые лет десять назад.

— Вы мне льстите, — сказала Клавдия, садясь на свое место. — Такой красавицей я никогда не была.

— А как же вы тогда догадались, что это ваш портрет? — улыбнулся Кленов. — Знаете, как это называется? Синдром недооценки собственной внешности, а отсюда…

— Это называется — скромность, — сказала Клавдия. — Но вы, надеюсь, не за этим пришли?..

— А это называется…

— Ой, простите, это кабинет следователя Дежкина?

В дверь заглядывало круглое, веснушчатое, голубоглазое, улыбчивое лицо совсем молодого человека.

— Да, — ответила Клавдия. — Но в целях маскировки я переоделась женщиной.

Кленов одобрительно кивнул, мол, хорошая шутка.

— Александр Самойлов, следователь утро. Направлен к вам…

— Для дальнейшего прохождения службы, — закончила Клавдия. — Вольно. Можно я вас Сашей буду звать по причине моего преклонного, а вашего юного возраста?

— Запросто, — опять улыбнулся Саша.

У Клавдии действительно улучшилось настроение Собиралась неплохая компания. А симпатичные люди в одном месте, делающие одно дело, это уже половина успеха.

— Ну, ребятки, — потерла ладонями Клавдия, — приступим?

— Вообще, мне уже двадцать восемь, — все с той же широкой улыбкой сказал Самойлов. — Это я к тому, что опыт кое-какой имеется. Ну чтобы вы не волновались.

— Устойчивое чувство вины, — подытожил Кленов.

— Имеется опыт? — переспросила Клавдия. — Это здорово. А вот у меня никакого опыта нет.

— Синдром заниженной самооценки деловых качеств, — сказал Кленов и подарил бумажный портрет Самойлову.

— Ну, все на месте! — рассмеялась Клавдия. — Скромный начальник, — ткнула пальцем в себя, — нескромный подчиненный, — ткнула пальцем в Самойлова, — занудливый скептик, — показала на Кленова, — и темная лошадка, — кивок в сторону Игоря. — Да, чувствую, с вами не соскучишься. Так, дело все прочитали?

Присутствующие закивали.

— Вопросы есть, что-то непонятно?

— Тоже мне — бином Ньютона, — сказал Кленов.

Все захихикали.

— Отлично, — сказала Клавдия. — Тогда ваши соображения.

Оживление погасло.

— Идеи, предложения… — в полной тишине сказала Клавдия.

В ответ — тишина.

— Ясно. Коля, как это называется? — повернулась она к Кленову.

— Формальная обстановка, — сразу ответил он. — Необходимо…

— Необходимо попить чаю, верно? Ну-ка, Игорек, сбегай, пожалуйста, в буфет, притащи нам пирожков. Я сегодня не успела напечь.

Игорь вскочил и бросился было к двери, но тут же остановился. Денег у него не было.

Впрочем, Клавдия уже доставала из новой сумочки, подаренной Чубаристовым, пятидесятитысячную купюру.

— Ох ты! — заинтересовался Саша. — Пистолет?

— Нет, массажер, — достала Клавдия американское чудо. — Не убивает, а лечит.

Игорь умчался за пирожками.

Кленов вырезал гирлянду — три женщины держатся за руки.

— Саша, вы с подобными делами встречались? — спросила Клавдия, чтобы хоть как-то нарушить молчание.

— Нет, — коротко ответил тот.

— А вы, Коля?

— Встречался. В книгах.

— И что думаете?

— Думаю, что пока методики настоящей не выработано. Хотя кое-какие идеи есть.

— Какие?

— Кое-какие. В смысле — ерунда всякая.

— Весело, — сказала Клавдия грустно.

— Что вы! Животики надорвешь! — подтвердил Кленов. — Вообще, вы знаете, что область подсознательного — а психопатия, с которой мы имеем дело, именно на уровне подсознания, — так вот эта область изучена меньше, чем дальний космос. Никаких законов. Одни предположения.

— Ну уж? — улыбнулась Клавдия. — А вот я слышала про Фрейда и Юнга.

— Ну, еще Лосев был, — кивнул Коля. — Павлов тоже, кстати, этим занимался. Чертон неплохо поработал. Бехтерев. Кленов вот тоже.

— От скромности вы не умрете, — улыбнулась Клавдия.

— А я вообще хочу жить вечно, — серьезно ответил психолог. — Знаете, что инстинкт смерти тоже заложен в подсознание. Только его оттуда трудно выковырять.

— Инстинкт смерти?..

— Ну назовите привычкой.

— А как с привычкой убивать?

— Все там, все.

За это время Кленов успел вырезать гирлянду в виде пяти сердец.

— Вот, кстати, почему я вырезал сердца? Даже не думал. Просто так руки работали, сами. Подсознание. И попробуйте угадать, о чем я думал? Я и сам не угадаю.

— Я так понимаю, что ты нам помогать будешь? — спросил Саша Самойлов.

— He-а, я вам буду мешать. Потому что вы сейчас начнете переть по самым простым путям. А я буду вас сбивать на сложный. Это моя задача…