У Робина чуть челюсть не отвалилась. Марион присвистнула.

– Да тут не земля, а прямо решето какое-то! Куда ни ткни – везде ход ВНИЗ…

Примерно это же говорила и Адрея, чуть другими словами. Изельде тогда было засомневалась, но теперь признала правоту ведьмы. Не зря та, видимо, торчала тут с тех пор, когда о нечисти еще и слуху не было.

Когда последние игрушечные солдатики скрылись в проходе, земля с тихим чмоканьем сомкнулась. Нора исчезла, как не бывало.

Тощий как скелет парнишка лет двенадцати, который сидел на гребне холма, истерически хихикнул.

– А нечего лезть куда не надо.

Опираясь на кривоватый самодельный костыль, он медленно поднялся. Левая нога у него отсутствовала почти по колено, к культе была примотана ремнями деревяшка. Сильно хромая, мальчишка сполз по склону, потыкал костылем в оползень, хихикнул еще раз.

Когда он повернулся, раздался слабый щелчок – и промеж глаз калеки выросла арбалетная стрела. Какое-то мгновение он еще стоял, не в силах поверить, что это произошло именно с ним, потом рухнул на спину.

Стрелок молча подошел к телу, пнул мальчишку в бок, уверился, что тот мертв уже окончательно, и выдрал свою стрелу.

– Хоть так… – хрипло промолвил Алан.

Они спускались уже целую вечность. Винтовая лестница была достаточно широка для двоих, но слева из стены временами сами собой выскакивали копья (и после так же сами собою втягивались назад), а справа зиял провал. Бездонным его называть, пожалуй, не следовало – где-то далеко-далеко внизу горела красная точка и доносился слабый запах серы. Конечно же, это было знаменитое озеро расплавленной лавы, та самая «геенна огненная» из свитков Завета.

(В отношении последнего термина Ривке могла бы и поспорить, потому что как раз Ивриим и Нефилим знали настоящее значение этого слова. Им обозначалось ущелье Кидрон под Эрушалаймом, и уже полторы тысячи лет там сжигали только отбросы, мусор, коего в городе всегда хватало. Однако некогда над этим ущельем высилась исполинская статуя Молоха, и в печах, расположенных под его медным туловищем, сгорали тела младенцев, приносимых в жертву кровавому богу сгинувшего народа…

Ривке могла бы вспомнить все это, но не до воспоминаний сейчас было. Да и место как-то слабо располагало к историческим экскурсам…)

Между стенами колодца было самое меньшее шагов двести, лестница шла довольно полого, с низкими и очень широкими ступенями – но право же, прыгать вниз, чтобы сократить путь, отнюдь не стоило…

Два копья так и остались выдвинутыми из стены – их удерживал на месте скелет, облаченный в ошметки римского панциря. Разбитый большой щит-скутум, помятый бронзовый шлем с оторванным гребнем и ржавый короткий меч-гладиус лежали ступенькой ниже. Вильфрид, памятуя о неприятной встрече Красного Хельми в соборе, приготовился было к схватке, однако этот скелет оживать не собирался.

Еще через некоторое время встретился второй скелет, повисший на копье. На этом остатков одежды или брони не было; на одной ступени с ним лежала вырезанная из цельного нефрита палица с дюжиной чьих-то клыков, хитро вклеенных в камень. Скелет этот также остался недвижим, когда Ривке и рыцарь проходили мимо.

Когда запах серы стал почти невыносим, а дым от лавового озера начал закрывать противоположную стену колодца, на лестнице обнаружился еще один скелет. Довольно маленький и весьма массивный; живой, его хозяин вряд ли достал бы Вильфриду до груди, однако был на добрых пол-локтя шире его! С костей скелета свисала пробитая в трех местах кольчуга, двулезвийная секира до сих пор стояла у стены так, чтобы владелец мог в любой момент схватить ее. На черепе по-прежнему сиял полировкой стальной рогатый шлем с защитным валиком.

– Dwarg! – ахнул рыцарь, когда понял, кто перед ним. – Но ведь это только сказки…

– Дуарг? – переспросила Ривке. – Не слышала.

– О них кое-где, особенно около Альп, франки рассказывали. Мол, было такое древнее племя Dwaergar, которого уже тысячу лет как нет. Они обитали в пещерах, солнца не любили, продавали людям металл в обмен на мед, свежее мясо и хлеб, а однажды просто сгинули невесть куда. Только следы остались. Говорят, паладин Магнуса, О'Доннел, носил меч, сделанный Дуэргар. Северные альмы, фризы и даны их цвергами зовут, а арденнские гэлы – дверлингами, вот все отличие.

– Ясно. Очередные легенды.

– Да я сам так думал, но… больно уж похоже.

Вильфрид решительно снял железную шапку, подошел к скелету дуарга, осторожно стянул с него шлем и водрузил взамен свою шапку.

– Ты без защиты не останешься, а мне еще драться, – сказал он и надел рогатый шлем. Тот пришелся как влитый.

Прислоненный к стене тяжелый топор процарапал по камню черту и застыл у ног рыцаря. Сакс задумчиво взглянул на предложенное оружие, решил не отказываться и поднял секиру. Тяжелее меча, конечно, но легче, чем выглядела. Он мог драться ею и одной рукой, что очень кстати – левая-то занята щитом.

Вильфрид бросил меч в ножны, передвинул их так, чтобы рукоять не давила на ребра, еще раз слегка поклонился мертвому дуаргу и примостил секиру на плече.

– Идем?

– Теперь – идем, – согласилась Ривке. – Но клянусь, если мы тут еще найдем скелеты Шимона-мага, Эндорской волшебницы и Аарона с его скипетром – я точно решу, что схожу с ума.

Подземелье решило не подвергать девушку подобному испытанию, и скелетов больше не было вообще. До самого дна.

Зато там их оказались даже не десятки – тысячи. Они лежали, переплетаясь совершенно неестественным образом, образуя над кипящей лавой настоящий мост. На мгновение Ривке засомневалась, можно ли по этому мосту идти, выдержит ли.

Потом поняла: можно.

Потому что с той стороны огненного озера по мосту неторопливо, размеренно шагал силуэт, похожий на помесь цыпленка, древесной жабы и абиссинского белого носорога. Величиной, к сожалению, несколько ближе к последнему, чем к первым двум. К сожалению – поскольку сомнений в его дружелюбии было куда больше, чем в его враждебности.

– Назад, – приказал рыцарь девушке, а сам осторожно ступил на костяной мост.

Рогонос довольно кивнул, не замедляя и не ускоряя шага.

Ривке собрала в горсть белое пламя и приготовилась ударить. Если дело пойдет туго – пускай лучше Вильфрид узнает, собственными глазами увидит, что она и вправду колдунья, нежели будет учиться, как саламандра, плавать в лаве.

Орнамент на лезвии секиры засиял небесной голубизной, в тот же цвет окрасились рога шлема. Ни саксы, ни тем более Ивриим знатоками тайных сказаний о народе Dwaergar не были. Однако почему-то и Ривке, и Вильфрид сразу поняли, что это означает.

Так оружие дуарга предупреждало своего владельца, что он ввязывается не просто в драку, а в битву с порождениями преисподней. С демонами, способными уничтожить не только плоть смертного, но и его сущность. Его душу, если угодно, хотя имелась ли у Дуэргар душа – вряд ли кто-то теперь узнает.

Рыцарь крепче стиснул челюсти, и когда Рогонос понесся на него, набирая скорость – бросился под ноги демону. Тот подпрыгнул – но недостаточно высоко, споткнулся о тело противника и кувыркнулся вперед. Вильфрид вывернулся, не давая тяжеленной туше повалиться на себя, и с размаху рубанул Рогоноса по спине. Секира дуарга не подвела, войдя в плоть демона чуть ли не на треть; тот завыл и рывком вскочил, выбив рукоять из пальцев противника. Взмах когтистой лапы цели не достиг – Вильфрид уже отскочил, выдирая из ножен клинок. Повторный удар скользнул по щиту. Затем широкий меч рыцаря полоснул Рогоноса по морде, однако это была лишь царапина. Вновь ударил демон, вновь рыцарь отпрыгнул и сделал выпад, но длинный рог, которым житель Геенны еще и умел фехтовать, подцепил клинок и могучим круговым движением вышиб его из рук Вильфрида. Меч описал дугу, падая в огненное озеро, и с шипением растворился в лаве. Рыцарь выдал любимую фразу Леорикса насчет того, что кое у кого слишком корявая рожа, и ее надо бы отполировать, и когда Рогонос вновь нацелился пырнуть его в грудь – развернулся на месте, «полируя» морду демона железной оковкой щита (спасибо Грызю, крепко сработал). Пригнувшись, сакс проскользнул под взметнувшейся лапой, и вырвал секиру из спины противника. Когда Рогонос снова развернулся, чтобы атаковать, секира рухнула ему на левую сторону черепа и раскроила его от уха сквозь глаз до самого рога. От удара Вильфрид и сам упал на колени, но он-то поднялся, а вот демон – уже нет.