Не ветхой лестницей, где серó

От дыма и пахнет ближним —

На крыльях голоса своего

Спустилась верхняя — к нижним.

В сие смешение пустыря

Со складом, костра — с затоном,

На круглом облаке ниспаря,

Как феи во время óно.

С той разницей, что у фей — из рук

Алмазы, для глаз — соблазны.

— «Мой внук любезный, — а это — друг

Заглазный: наш звук алмазный!»

Я знаю: вида читатель ждет.

Читатель, прости за смелость!

Условившись, что и нос и рот,

Все, все у нее имелось —

Не хуже нашего, это «все»

Смахнем, как с подушки волос.

Зачем певицыно нам лицо,

Раз вся она — только голос:

Невидимость! Раз видней всего

Нам небо — сквозь слезы градом!

От этого ль иль еще чего —

Но так и не поднял взгляда

От — и не óтпитой чашки — внук

Вчерашний, жених навечный.

Как дева в зеркало, в чайный круг

Глядится, как в пруд зловещий

Глядится лебедь, и в нем гроза

Читает

(Немногим легче порой — глаза

На гостя поднять — чем руку!

И многим легче, конечно — шкаф

Дубовый!)

     Сухих ли, влажных —

Но глаз не поднял и, не подняв,

Звезд не показал — алмазных.