— Это я, Лив, — успокоил он ее. — Извини, если напугал тебя.

— Напугал меня! — Она поднялась, вызвав маленький водоворот волн вокруг себя. В причудливом фосфоресцирующем зеленом полусвете она выглядела как русалка. — У меня чуть разрыв сердца не случился!

— Кажется, сегодня вечером я всех пугаю, — сказал он, любуясь прелестной пловчихой, в данный момент выжимающей свои роскошные волосы.

— Как прошла консультация?

— Лучше, чем я ожидал. — Решив, что чем скорее она прикроет свою прелестную плоть, тем лучше это будет для них обоих, он протянул ей полотенце. — У меня была встреча с твоим отцом.

— О, Грант, не может быть!

— Представь себе, может! — сказал он, тряхнув полотенцем.

Но она все так же стояла вдалеке, не осознавая, что мерцающие огоньки, отражающиеся в воде, вырисовывают каждый изгиб ее тела.

— По поводу меня, я угадала?

— По поводу нас, — сказал он. — Прикройся, замерзнешь.

— При двадцати семи градусах, Грант, вряд ли мне удастся, как ты выражаешься, замерзнуть. Ну и как прошла встреча «в верхах»?

— Я бы сказал — положительно, зная нрав твоего отца, — начал он, подходя ближе и стараясь сосредоточиться на словах, так как было невероятно трудно оторвать взгляд от легких тряпочек бикини, неизвестно как державшихся на этом божественном теле, — мы с Сэмом никогда не станем друзьями, но взаимопонимания достигнем. Подойди, я вытру твои волосы.

Он накинул полотенце на ее плечи.

— Почему ты не сказал мне, что собираешься встретиться с ним? Я бы пошла с тобой.

— Это должен был сделать я один, разговор сугубо мужской.

Ее тело было так близко от него, что влажные кончики ее грудей легонько коснулись его рубашки.

— Зачем я пришел? Ты — искусительница, — хрипло сказал он.

Взгляд, который она обратила на него, древний взгляд Евы, подтвердил его правоту.

— И зачем же? — Оливия обнимала его за шею.

— Я, наверное, мазохист. Лучше остановиться, милая, если…

— Если что? — сладострастно прошептала она ему на ухо.

— Послушай, Лив, мы заключили соглашение.

— К сожалению, — вздохнула она.

Но сейчас это не имело никакого значения. Умышленно или наоборот, его язык скользнул по ее губам и стал вкушать запретный плод, самый сладкий на свете. Чувствуя, что теряет самоконтроль, Грант тем не менее, остановиться уже не мог.

Полотенце соскользнуло с ее плеч. Его руки последовали за ним и легли на ее обнаженную талию и, когда ее бедра инстинктивно прижались к его бедрам, ему показалось, что он сейчас взорвется.

Бессознательно он запустил пальцы под резинку ее купальных трусов и прижал руки к маленьким ягодицам, массируя и сжимая их. Неужели прошло больше семи лет, с тех пор как он погружался в нее? Воспоминания вызывали невыносимое желание вновь ощутить незабываемый экстаз.

— Раздевайся, Грант, — умоляла она, настойчиво теребя его одежду. — Возьми меня, Грант.

— Я… готов, но мы же… — Он, не мог закончить фразу… Она убивала его! Быстро и умело, ее пальцы заползали под его рубашку. Он никогда не думал, что наслаждение может быть таким мучительно острым. — Дорогая, — пробормотал он, мучаясь, страдая, но отстраняя, ее от себя. — Любимая, прости меня.

— За что? — буквально выкрикнуло за нее страстно и отчаянно ее желание. — Грант, пожалуйста! Мы оба хотим этого.

— Да, — тяжело вздохнул он, испарина выступила на его лбу. — Поддаться желанию легко, но намного умнее не поддаться, потому что каждый раз, сталкиваясь с трудностями прошлого, мы обращаемся к сексу, чтобы найти решение. Это стало нашей панацеей, легким способом отвлечь себя от того, чтобы выяснить источник наших проблем. Я не хочу снова делать это, Оливия.

Оливия, возбужденная, страстно ждущая его ласки, не сразу пришла в себя. Она дрожала от озноба, вызванного сексуальным напряжением.

— Вот уж не думала, что буду вымаливать у тебя ласки, — разбито проговорила она. — Раньше — неважно, как плохи были наши дела, — ты всегда хотел этого.

— Но этого было недостаточно, Лив, — сказал Грант, закутывая ее в полотенце и притягивая к себе, — он был уже в состоянии контролировать свои чувства. — Нам нужно нечто большее, чем просто секс, чтобы сохранить наш брак. Давай не будем делать ту же ошибку снова.

Она, положила голову ему на плечо и протяжно вздохнула.

— Я понимаю, что ты прав. Но как это трудно!

— Придется потерпеть, любимая, — сказал он, думая о тех глупых банальностях, которые он сейчас изрекал. Не хватало еще сказать, что страдание идет на пользу душе!

— Ладно, хватит, чувствовать себя виноватыми! — Оливия сдалась, но не обиделась. — Как насчет кофе?

— Не стоит. — Он зажал ее подбородок между большим и указательным пальцами и нежно поцеловал в губы. — Мы уже достаточно искушали судьбу для одной ночи. Я позвоню тебе завтра.

Он был за оградой, когда ему послышалось, как она выкрикнула: «Я люблю тебя». Послышалось? Скорее всего. Еще слишком рано для таких заявлений, но она всегда была щедра на добро, когда это исходило из ее сердца. Но говорить «Я люблю тебя»? Оливия, не торопи события, думал он. Я больше не хочу, чтобы на моей совести было твое разбитое сердце, если все пойдет не так, как мы надеемся.

Наконец подошло время ежегодного карнавала в больнице и Бала Солнечного Цветка. Оливия отдалась подготовке к праздникам, и это успокоило ее разбушевавшуюся кровь. Грант, восхитительный, трогательный и волнующий, приводил ее в уныние своей сдержанностью. После той ночи у бассейна они проводили вместе очень мало времени, ей приходилось довольствоваться случайными встречами, преимущественно на работе.

Они сталкивались в лифте, на совещании, в кафетерии, и он улыбался ей той улыбкой, которой обмениваются любовники. Оливия чувствовала, что все больше и больше привязывается к Гранту.

«Не позволяй мне одному полностью завладеть тобой, — все чаще говорил он ей, — пусть и другие поклонники порадуются».

«А я хочу только тебя! — кричала ее душа. — У меня всегда есть время для тебя. Да, ты меня оттолкнул, не принял мое приглашение заняться любовью в прошлый раз, и я, буду горда», — твердила она себе.

Однажды она случайно увидела, с каким вниманием он беседовал с пациентом; и эта случайная встреча рассказала ей о Гранте больше, чем повседневное общение. Он добр, отзывчив к страданиям чужих людей, так почему же к ней безразличен?

Когда до праздника оставалась неделя, он предложил пойти на бал вместе.

— И ты ждал последнего момента, заставляя меня думать, что пригласил Джоан? — укорила Оливия Гранта, но при этом беззаботно улыбнулась. Она победила! И тут же поняла свою ошибку: прежняя настороженность блеснула в его глазах, и он немного помедлил, прежде чем ответить.

— Оливия, я надеялся, что подобные глупости остались в прошлом. Джоан меня не интересует, неужели ты не чувствуешь этого?

— Ты прав, — сокрушенно проговорила она. — Грант, считай, что я пошутила. Я очень хочу, чтобы у нас все наладилось, ведь через три недели Джастин вернется из свадебного путешествия и…

— У меня есть пара дней, — загадочно сказал он.

Этого было достаточно, чтобы оживить ее надежды, но и только.

Приехала Бетани, и за три дня до выходных они с Оливией решили вместе поужинать.

— Что ты наденешь на праздник? — поинтересовалась Бетани, когда они бездельничали у бассейна на вечернем солнышке.

— Я купила кое-что новенькое.

— Новенькое? Оливия, у тебя, достаточно вечерних платьев, чтобы снабдить ими половину женщин нашего города! Зачем тебе понадобилось еще что-то?

Оливия сама задавала себе не раз этот вопрос, импульсивно сделав это приобретение, элегантное, дорогое и, несомненно, шикарное на фоне тех туалетов, которые, будут украшать других дам. Конечно, это шокирует многих, но, когда она увидела его в витрине бутика «Моника» и представила в нем себя, судьба платья была решена мгновенно.