Сколько Кьяри себя помнила, утро для нее начиналось с похода к колодцу. Принести воду, чтобы мама могла приготовить завтрак. После ее смерти дни стали бесцветны, похожи один на другой, но все равно неизменно начинались с похода к колодцу. По пути Кьяри толкали дети, по улице гуляли индюки и бегали морские свинки.

- Ребенок Исы не выжил, потому что его не любили. Вы его не хотели, потому он умер и забрал Ису с собой, - Кьяри не смотрела по сторонам, потому ей показалось, что Нио появился из ниоткуда, будто выпал из тени, пролетевшего над деревней, кондора.

Во рту у Кьяри пересохло, каждый вдох резал горло. Она смотрела на Нио и думала о том, что у него глаза черные, как мертвого младенца. Мысль эта заставила Кьяри вскрикнуть и броситься вперед. Она хотела ударить Нио, но он перехватил ее руку, и они вместе покатились по земле. Нио был сильнее и крупнее. Кьяри врезалась спиной в стену одной из хижин, и у нее потемнело перед глазами. Когда взгляд прояснился, запал драться пропал. Ничего не хотелось – ни дышать, ни двигаться. Нио сидел напротив и внимательно рассматривал Кьяри. Потом он скривился и поднял с земли камень. На короткий миг Кьяри поверила, что Нио бросит камень в нее. Но вместо этого он запихнул камень в рот. Кадык Нио дернулся, когда он сглотнул, и по телу Кьяри прошла волна дрожи. Происходящее было неправильным. Иса говорила, что если есть камни можно заболеть или умереть. Разве у Нио не было матери, которая рассказывала ему об этом?

«Моя мама ела цветы сейбы, когда ждала ребенка» - вспомнила Кьяри. За словами хлынули образы. Нио, карабкающийся по покрытому шипами стволу, бледно розовые цветы, смеющаяся Иса гладила Нио по спине.

Нио набрал в горсть гальку и отправил ее в рот. Сглатывая, он зажмурился, и Кьяри поняла, что больше не может этого выносить. Несправедливо! Неправильно! Не может быть! Нио снова поднес камень к губам, и Кьяри ударила его по рукам.

- Прекрати!

Но Нио не остановился, нашел еще один камень величиной с сердце колибри и отправил его в рот.

Кьяри казалось, что она падает в пропасть. Не замечая собственных слез, не слыша своего крика, она бросилась на Нио с кулаками. Нио легко ушел от удара, вскочил на ноги и отступил на несколько шагов. Кьяри вдруг показалось, что солнце светит слишком ярко. Его свет давил на веки и обжигал кожу. Нио положил на язык еще один камень и глотнул.

- Ты пожалеешь об этом! – выкрикнула Кьяри и бросилась бежать. Она не знала, о чем стоило жалеть Нио о том, что камни разорвут его живот или о том, что он ладил с Исой и смеялся над ее смертью.

Селение было небольшим. Глиняные хижины с соломенными крышами стояли рядами. На дверях старика Римака висели золотые кольца и плетенка из тростника, охраняющая дом от злых духов.

Облокотившись о стену, старик грелся на солнце и курил трубку.

- Римак! Ты должен наказать Нио! Он … Он смеялся надо мной! Следил за моей матерью! И ел камни!

- Успокойся, девочка, - просипел Римак, не вынимая трубку изо рта. – Я знаю тебя… Кажется, ты ходила на мои занятия в прошлом году?

- Нио он...

- Я никак не могу вспомнить твое имя. Стар совсем стал. Память никуда не годиться, пальцы не слушаются, глаза подводят. Нио!

Появившись из-за спины Кьяри, Нио приблизился к старику.

- Я забыл сегодня утром выпить свои настойки из трав, мой мальчик, - старик посмотрел на него и улыбнулся. Глубокие морщины делали смуглое лицо старика похожим на кору дерева.

Нио скользнул в дом и вернулся с глиняной чашкой. Пока старик шумно пил, Нио сидел у его ног.

Кьяри поднесла руку к лицу, дотронулась до мокрой щеки, поняла, что плачет. Вытерев слезы, она заметила, что по голым ступням старика ползают муравьи.

- Стар я совсем стал, - повторил Римак. – Лекарство пить забываю. А когда-то знал имя каждого ребенка, старика, мужчины и женщины в округе. Помнил, кто и когда родился, кто, когда и на ком женился. Разбуди меня среди ночи, мог сказать сколько у чиа воинов, стрел, луков, копий и какие жертвы приносились на алтарь бога солнца за последние пять лет. Глаза тоже не те, что раньше. Не могу даже толком прочитать кипу, что приносят гонцы императора. Говорят, в столице, когда хранитель кипу начинает ошибаться, его убивают. Мне повезло, что у меня есть Нио. У моих детей никогда не хватало усидчивости и сосредоточенности, чтобы научиться узелковому письму. Если бы не Нио, кто записывал бы важные события, происходящие в нашей деревне?

Кьяри показалось или во взгляде Нио мелькнули самодовольство и насмешка? Даже если так, она слишком устала, чтобы злиться. Она собиралась развернуться и уйти, когда старик заговорил снова.

- Тебе нужно увидеть его работу.

В доме Римака разноцветные веревки со стройными рядами узлов висели на стенах и лежали в резных шкатулках. Словно исполняя только ему известный ритуал, старик с любовью коснулся каждой веревки. С такой заботой мать гладит по голове ребенка, а охотник трогает хохолок ручного сокола.

- Ты еще слишком молода и не понимаешь до конца, зачем нужны эти записи. Они связывают нас с прошлым. Кипу может рассказать, сколько воинов погибло, а сколько стало рабами в войне десятилетней давности. Кипу бережет наши тайны. Например, сколько копий, топоров, дротиков и стрел хранится на деревенском складе. Узлы кипу связывают нас с остальным миром. Благодаря им, мы, не покидая деревню, узнаем, что происходит в империи, какой император правит, какие народы он завоевал, какие города и дороги построил. Я долго искал ученика, которому мог бы доверить дело своей жизни. И никто никогда не подходил для этого так, как подходит Нио. У него замечательная память и ловкие руки. Вот, возьми. Присмотрись.

Наощупь веревка была жесткой и твердой. Из-за въевшейся в волокна краски, узлы царапали пальцы.

- Видишь, как много узлов, как тесно они прижимаются друг к другу в первом ряду? Погляди, на одинаковые промежутки между узлами второго ряда. Смотри, как равномерно пропитались краской волокна. Такого результата непросто добиться. Даже кипу из столицы, редко могут сравниться с этой работой. Это сделал Нио. Ему понадобилось пять дней, чтобы создать эту запись. Он сам сплел веревку, замешал краску и вымочил в ней веревку, а затем по памяти воспроизвел мой рассказ. При этом не перепутал ни одну цифру, ни одну дату. Поверь мне, девочка, сам император был бы рад заполучить такого мастера кипу.

Старик улыбнулся Нио. Нио улыбнулся в ответ. Точно так же он улыбался год назад Исе. От воспоминания у Кьяри скрутило живот. Как наяву она увидела розовые цветы и смеющуюся мать. Неужели при взгляде на Нио она всегда будет думать о матери?

Старик говорил о кипу и ворчал на ломоту в костях и постоянную усталость, а потом сел в кресло, повесил голову на грудь и заснул.

- Он всегда спит днем, - зачем-то пояснил Нио.

- Когда я была совсем маленькой с нами жила бабушка, мать моего отца. В старости у нее нарушился сон. Она спала днем, а ночами сидела у очага и шила одежду.