Луна не бог; просто кусок нашей планеты. Но он приказал своему сыну Парашураме: «До тех пор, пока ты не отрубишь голову моей жене, твоей матери, мое подозрение и моя ревность будут продолжать гореть, как огонь в моем сердце».

Парашурама не спрашивал: «Что за причины для этой ревности? Такому человеку, как ты, ревновать недопустимо, и в твоем старческом возрасте... » - он просто пошел и отрубил голову своей собственной матери. Просто из-за его покорности своему отцу, как это ни глупо и неразумно, индуисты назвали его «Бхагаван». У меня никогда не было никакого желания относиться к этой категории преступников.

Вчера, отбрасывая это слово, я порвал с этой землей, с ее безобразным наследием, с ее рабством.

Один мой друг спрашивал, было ли это ошибкой, когда я сослался на Тулси как на индуиста, или я делаю это намеренно. Никакой я не безгрешный папа, но это не было ошибкой; я имею в виду именно это.

Джайнизм никогда не мог стать независимой религией. Он полностью зависит от индуизма. Это только философия, но не религия; индуизм - культ, но не культура. Никакой джайн не готов делать обувь; никакой джайн не готов чистить туалеты. Что это за культура? Это только малое ответвление индуистского наследия, отличающееся, возможно, в некоторых философских вопросах. Джайнизм не представляет собой целостной религии. Поэтому совершенно сознательно я назвал Ачарью Тулси индуистом.

Люди, которым индуизм поклонялся как богам... Это так забавно! Кришне поклоняются как совершенному богу, а он человек, который вверг эту страну в величайшую войну, когда-либо известную Индии. Это была ненужная резня. Это оставило индуистское общество без хребта. Оно сделалось до того запуганным войной, что стало доступно для захвата кому угодно.

На две тысячи лет она оставалась страной, порабощенной мелкими варварскими племенами, но никто не желал никакого насилия. Ум целой страны успокоился в утешении Дуализмом: «Если кто-то приходит захватить нас - гунны, турки, монголы, кто угодно, - это судьба, нам не избежать ее. Лучше принять это; это суждено Богом». Вот отчего даже после освобождения от Британской империи, когда минуло сорок лет, удивляешься, задавались ли мы вопросом, для чего нам свобода.

У свободы два крыла - «от чего» и «для чего». Свобода, которая только «от», недостойна этого имени. Свобода должна быть ради чего-то большего.

Но Индия продолжает становиться все беднее и беднее, более и более необразованной. А глупые политики уверяют страну: «Мы собираемся привести вас в двадцать первое столетие».

Страна даже не в этом столетии. Она до сих пор живет согласно Ману, как семь тысяч лет назад; она до сих пор поклоняется Кришне, пятитысячелетнему прошлому. Похоже, все, что должно случиться, уже случилось для этой земли. У нее нет будущего; ее темная ночь не имеет рассвета.

Отбрасывая слово «Бхагаван», я порвал абсолютно с безобразной традицией - бесчеловечной, варварской. Она создавала ум для рабства - нетворческий в каждом чувстве, ~ а под именем духовности понимается всевозможный вздор.

Гаутама Будда сражался, как лев. Я безмерно счастлив, что он выбрал меня. Область его сражения была совсем Небольшой, только штат Бихар в Северной Индии; мое поле работы - весь мир.

Я вынужден бороться не только против индуистских Врвдрассудков, я вынужден бороться с мусульманами, с Христианами - в одиночку, но с великой радостью, надеясь, Что отважные собираются присоединиться к моему каравану.

Эта борьба ведется в самое критическое время. Мир не Может быть спасен. Эти грядущие двенадцать лет собираются быть последними для этой прекрасной планеты, когда можно будет дышать, расцветать цветами. Моя работа и ваша -отыскать избранных людей, прежде чем идиотские политики уничтожат мир. Позвольте нам создать как можно больше будд, ведь только они станут теми, чьи тела можно разрушить, но у чьих душ будут крылья лететь через солнце в голубое небо и раствориться в вечности с радостью, с танцем, с благодарностью.

Маниша принесла несколько замечательных сутр.

Любимый Будда,

По одному поводу, когда монах спросил Кьезана о смысле прихода Бодхидхармы с Запада...

Традиционный вопрос, подразумевающий многое: «Зачем Бодхидхарма пришел из Индии в Китай? »

Конечно, первое значение в том, что Индия больше не была восприимчивой к высшему полету сознания Будды. Бодхидхарма искал свежую почву, новые пастбища.

Кьезан нарисовал круг в воздухе и поместил иероглиф Будды внутри него.

Не говоря ни слова, просто делая круг в воздухе и вомещая китайский иероглиф Будды внутри него... ни одного словаке говорилось, но сказано все, включая то, что не может быть высказано никаким образом. Он показывает, что жизнь подобна кругу в воздухе, очень хрупка. Она подобна письму на прибрежном песке, когда приливная волна набегает и убирает все написанное или налетает буйный ветер и нарушает все, что написано. Кьезан говорит, что ваша жизнь даже более иллюзорна, просто круг в воздухе; вам даже не увидеть его. Но внутри круга скрыта во всем своем великолепии потрясающая сила сознания, представленная Буддой.

Бодхидхарма, пришедший в Китай, нес послание: «Не растрачивайте бесполезно вашу жизнь на периферии, которая есть не что иное, как круг, нарисованный в воздухе. Загляните внутрь. Всегда помните, что различие между жизнью и смертью не так уж велико - всего несколько дыханий, несколько ударов сердца пропустить, и вы уже больше не в теле. Но внутри, в этом эфемерном круге из воздуха, самая крепкая, бессмертная скала Будды». Бодхидхарма ушел в Китай нести послание, к которому Индия сделалась совершенно слепой и невосприимчивой.

Это лишило монаха дара речи.

Он сумел увидеть великое прозрение Кьезаиа.

В другой раз Кьезан обитал в храме Секите в Кошу. Монах подошел к нему и сказал: «Учитель, тебе известны китайские иероглифы?»

«Насколько подобает моему положению», -- отозвался Кьезан.

Должен напомнить вам, что у китайского, японского или у других дальневосточных языков нет никакого алфавита. Они имеют только иероглифы. Очень сложно понять эти языки, если вы не родились там, так как вам необходимо знать тысячи иероглифов для чтения даже обычной газеты, и те иероглифы очень символичны.