Частный пристав. Антон Антонович, это коробка, а не шляпа. [Пристав. У вас коробка в руках]

Городничий бросает ее. Коробка так коробка. Чорт с ней! Да если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую назад тому пять лет была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что началась строиться, но сгорела. Я об этом и рапорт представлял. А то пожалуй кто-нибудь позабывшись сдуру скажет, что она и не начиналась. Да сказать Держиморде, чтобы не слишком давал воли кулакам своим; он для порядка всем ставит фонари [он, я знаю, имеет обычай для порядка всем ставить фонари] под глазами: и правому и виноватому. Едем, едем, Петр Иванович (уходит и возвращается) — да не выпускать солдат на улицу безо всего: эта дрянная гарниза наденет только сверх рубашки мундир, а внизу ничего нет. (Все уходят.)

Анна Андреевна и Марья Антоновна вбегают на сцену.

Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (отворяя дверь): муж! Антоша! Антон! [Антоша! Антоша!] (говорит скоро), а всё ты, а всё за тобой. И пошла копаться: я булавочку, я косынку (подбегает к окну и кричит). Антон, куда, куда? что, приехал? ревизор? с усами! [Ревизор? что он статской? с усами?] с какими усами?

Голос городничего. После, после, матушка.

Анна Андреевна. После? вот новости, после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением:) Уехал! Я тебе вспомню это! А всё эта: маминька, маминька, погодите зашпилю сзади косынку; я сейчас. Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали! а всё проклятое кокетство, услышала что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.

Марья Антоновна. Да что ж делать, маминька? всё равно: чрез два [ведь через два] часа мы всё узнаем.

Анна Андреевна. Чрез два часа! покорнейше благодарю. Вот одолжила ответом. Как ты не догадалась сказать, что чрез месяц еще лучше можно узнать (свешивается в окно). Эй, Авдотья! А! что, Авдотья, [Эй, Авдотья А! Авдотья] ты слышала там приехал кто-то… Не слышала? [А? не слышала?] глупая какая! Машет руками? [Руками машет] пусть машет, [Голос Авдотьи. Право, сударыня, ничего не слышала. Анна Андреевна. Пусть машет] а ты всё бы таки его расспросила. Не могла этого узнать! в голове чепуха, всё женихи сидят. А? скоро уехали! [А? что? скоро уехали] да ты бы побежала за дрожками. Ступай, ступай сейчас. Слышишь, побеги, расспроси куда поехали, да расспроси хорошенько, что за приезжий, каков он, [какой он] слышишь! подсмотри в щелку и узнай всё, и глаза какие: черные или нет, и сию же минуту возвращайся назад, слышишь! (Обе, остаются смотрящими в окно, занавес опускается.)

Маленькая комната в гостиннице. Постель, стол, чемодан, пустая бутылка, сапоги, платяная щетка и прочее.

Осип лежит на барской [В рукописи описка: “на бархатной”] постеле. Чорт побери, есть так хочется и в животе трескотня такая, как будто бы целый полк затрубил в трубы. Вот, не доедем да и только домой! что ты прикажешь делать? второй месяц пошел как уже из Питера! Профинтил дорогою денежки голубчик, теперь сидит и хвост подвернул, и не горячится. А стало бы и очень бы стало [А стало бы и очень стало бы] на прогоны; нет вишь ты, нужно в каждом городе [в каждом губернском городе] показать себя (дразнит его). [“дразнит его” нет] “Ей, Осип, ступай посмотри комнату, лучшую, да обед спроси самый лучший: я не могу есть дурного обеда, мне нужен лучший обед”. Добро бы было в самом деле что-нибудь путное, а то ведь елистратишка простой. [елистратишка простой, вот тебе и дообедался] С проезжающим знакомится, а потом в картишки, — вот тебе [вот те] и доигрался. Эх надоела такая жизнь! право на деревне лучше: оно хоть нет публичности, да и заботности меньше; возьмешь себе бабу, да и лежи весь век на полатях, да ешь пироги. Ну кто ж спорит, конечно, если пойдет на правду, так житье в Питере лучше всего. Деньги бы только были, а жизнь тонкая и политичная: кеатры, собаки тебе танцуют, и всё что хочешь. Разговаривает всё на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит; пойдешь на Щукин — купцы тебе кричат: почтенный; на перевозе в лодке с чиновником сядешь; компании захотел — ступай в лавочку: там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на небе, так вот как на ладони всё видишь. Старуха офицерша забредет; горничная иной раз заглянет такая… фу, фу, фу! (Усмехается и трясет головою. [вертит головою]) Галантерейное, чорт возьми, обхождение! Невежливого слова никогда не услышишь, всякой тебе говорит вы. Наскучило итти — берешь извозчика, и сидишь себе как барин, а не хочешь заплатить ему, — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет. Одно плохо: иной раз славно наешься, [иной раз так наешься] а в другой чуть не лопнешь с голоду, как теперь, например. А всё он виноват. Что с ним сделаешь? Батюшка пришлет денежки, чем бы их попридержать [попридерживать] — и куды!.. пошел кутить: ездит на извозчике, каждый день ты доставай [ты ему доставай] в кеатр билет, [билет в кеятр] а там через неделю — глядь и посылает на толкучий продавать новый фрак. Иной раз всё до последней рубашки спустит, [до последней рубашки продаст] так что на нем всего останется сертучишка да шинелишка, ей богу правда! И сукно такое важное, аглицкое! рублев полтораста [Рублей в полтораста] ему один фрак станет, а на рынке спустит рублей за двадцать, [рублев за двадцать] а о брюках и говорить нечего — нипочем идут. А отчего? оттого, что делом не занимается: вместо того, чтобы в должность, а он идет гулять по прешпекту, в картишки играет. Эх, если бы узнал это старый барин. Он не посмотрел бы на то, что ты чиновник, а поднявши рубашонку, таких бы засыпал тебе, что дня б четыре ты почесывался. Коли служить, так служи; вот теперь трактирщик сказал, что не дам вам есть, пока не заплатите за прежнее; ну а коли не заплатим? (Со вздохом.) Ах, боже ты мой, хоть бы какие-нибудь щи. Кажись так бы теперь весь свет съел. Стучится, верно это он идет.

(Поспешно схватывается с постели).