Анна Андреевна. Совсем нет; я давно это знала. Это тебе в диковинку, потому что ты простой человек; никогда не видел порядочных людей.
Городничий. Я сам, матушка, порядочный человек. Какие мы с тобою теперь [теперь с тобой] птицы сделались! А, Анна Андреевна? Высокого полета, чорт побери! Теперь же я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там? (входит квартальный). А, это ты Иван Карпович; призови-ко сюда, брат, купцов. Вот я их каналий! [канальев!] Так жаловаться на меня! Вишь ты, проклятый иудейской народ. Постойте ж, голубчики! прежде я вас кормил до усов только, а теперь накормлю до бороды. Запиши всех, кто только ходил бить челом на меня, и вот этих больше всего писак, писак, [больше всего, писак-то] которые закручивали, им просьбы. Да объяви всем, чтоб знали: [чтобы все знали] что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, что выдает дочь свою не то, чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого чиновника, что и на свете еще не было, что может и прогнать всех в городе, и в тюрьму посадить и всё, что хочет. Всем объяви, чтобы все знали. Кричи во весь народ, валяй в колокола, чорт возьми! уж когда торжество, так торжество. (Квартальный уходит.) Так вот как, Анна Андреевна, а? Как же мы теперь, где будем жить? здесь или в Питере. [или в Петербурге]
Анна Андреевна. Натурально в Петербурге. Как можно здесь оставаться!
Городничий. Ну в Питере, так в Питере: [Ну, в Петербурге так в Петербурге] а оно хорошо бы и здесь. Что, ведь я думаю, уже городничество тогда к чорту, а, Анна Андреевна?
Анна Андреевна. Натурально, что за городничество!
Городничий. Ведь оно, как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно большой чин зашибить, потому что он запанебрата со всеми министрами и во дворец ездит; так поэтому может такое производство сделать, что со временем и в генералы влезешь. Как ты думаешь, Анна Андреевна: можно влезть в генералы?
Анна Андреевна. Еще бы! конечно, можно.
Городничий. А, чорт возьми, славно быть генералом! Кавалерию повесят тебе через плечо. А какую кавалерию лучше, Анна Андреевна? красную, или голубую?
Анна Андреевна. Уж конечно голубую лучше.
Городничий. Э? вишь чего захотела! хорошо и красную. Ведь почему [Ведь почему чорт возьми] хочется быть генералом? потому, что случится поедешь куда-нибудь — фельдъегеря и адъютанты поскачут, везде вперед: лошадей! и там на станциях никому не дадут, всё дожидается, все эти титулярные, капитаны, городничие, а ты себе и в ус не дуешь: обедаешь где-нибудь у губернатора, а там: стой городничий! [стой городничие!] Хе, хе, хе, (заливается и помирает со смеху) вот что канальство заманчиво!
Анна Андреевна. Тебе всё такое грубое нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно [Ты должен думать, что жизнь тебе должно] совсем переменить, что твои знакомые будут не то что какой-нибудь судья собачник, с которым ты ездишь травить зайцев или Земленика; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… только я право боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда не услышишь. [отпустишь такое словцо, что уши вянут. ]
Городничий. Чтож? ведь слово не вредит.
Анна Андреевна. Да хорошо, когда ты был городничим. А там ведь жизнь совершенно другая.
Городничий. Да; там, говорят, есть две рыбицы: рябушка и корюшка, такие, что только слюнка потечет, как начнешь есть.
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице, и чтоб у меня в комнате такое было амбре, что нельзя было войти [войти в комнату
] и нужно бы только этак зажмурить глаза (зажмуривает глаза и нюхает) Ах! как хорошо!
Те же и купцы.
Городничий. А! здорово, соколики!
Купцы, кланяясь. Здравие желаем, батюшка!
Городничий. Что, голубчики, как поживаете? Как товар идет ваш? Что, самоварники, аршинники проклятые, жаловаться? жаловаться, протоканалии! [Протоканалии, жаловаться!] Жаловаться, архибестии! Жаловаться, рассусленные [засусленные] бороды! Что? много взяли! вот, думают, так в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что…
Анна Андреевна. Ах, боже мой, какие ты, Антоша, слова отпускаешь!
Городничий, с неудовольствием. [с негодованием] А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас всех скручу, так что ни одного волоска не останется в ваших бородах. Мошенники! Вы только обманываете народ, мошенники. [мошенники, я бы вас на виселицу] Сделаешь подряд с казною, на сто [да на сто] тысяч надуешь ее, поставивши [поставишь] гнилого сукна, да потом пожертвуешь, каналья, [“каналья” нет в цензурном варианте] двадцать аршин… если б знали, так бы тебе петлю навесили; [“еслиб знали ~ навесили” нет в цензурном варианте] брюхо [и брюхо] сует вперед. И он купец; [Он купец] его не тронь; мы, говорит, и дворянам не уступим. Да, дворянин… ах ты рожа! дворянин учится наукам: его [и его] хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? ты начинаешь плутнями, [аршином да плутнями] тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Ты мальчишка еще, “Отче наш” не знаешь, [еще слова сказать не знаешь цензурный вариант] а уж обмериваешь, а там как разодмет [раздует] тебе брюхо, да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу, ты какая! [“Фу, ты какая!” нет [Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого [оттого ты] и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность! [да я плевать на твою важность!..]
Купцы, кланяясь. Виноваты, Антон Антонович!
Городничий. Жаловаться? а кто тебе помог сплутовать, когда ты строил мост и написал дерева на двадцать тысяч, тогда как его и на сто рублей не было? Я помог тебе, козлиная борода. Ты позабыл это. Я, показавши эти на тебя, мог бы тебя также, каналья, [каналья нет в цензурном варианте] спровадить в Сибирь, что скажешь? а?
Один из купцов. Богу виноваты, Антон Антонович. Лукавый попутал. И закаемся вперед жаловаться. Всякое [Вот те всякое] удовлетворение, какое хошь, готовы сделать, не гневись только!
Городничий. Не гневись! вот ты теперь валяешься [ты готов теперь валяться] у ног моих. Отчего? от того, что мое взяло, а будь хоть немножко на твоей стороне, так бы меня, каналья, [ты бы, каналья, меня] втопал в самую грязь, еще бы и бревном сверху навалил.