Ван Тромп, разводя руками, обратился к Юстусу:

— Я предвидел, что дело пойдет к тому. Но с вашим здоровьем…

— Если надо, значит, надо, — сказал Юстус. — Рискну.

— Рисковать не стоит категорически, — возразил Ван Тромп благоразумно. — Нам дорога ваша жизнь.

Юстус отмахнулся:

— Знаю, знаю. С детства помню, что нет ничего дороже жизни человеческой. Есть на самом деле. Две жизни дороже одной. А тут речь идет о двадцати миллионах. Вы на меня не тратьте время. Постарайтесь лучше уговорить тоитов.

Минут пять прошло, прежде чем тоиты поняли, что от них требуется. Сначала оба отказались наотрез. Потом скотовод заколебался, представляя, сколько подарков он выпросит в волшебном городе. Тогда заколебался и Клактл. Понимал, что верховный жрец не простит, если он, Клактл, вернется с полпути, а самое главное увидит толстый кочевник.

— Это опасно? — спросил он у Юстуса.

— Не опаснее, чем перелет на Землю.

Клактл озирался в растерянности. Можно ли довериться тонконогим? Завлекут в западню и погубят. И тут ему на глаза попался Лев. Едва ли этот молокосос участник заговора.

— Пускай он тоже. — Клактл ткнул пальцем в Льва.

Все обернулись к юному переводчику. Лев почувствовал, что краснеет, не от страха, от смущения. Конечно, ему очень хотелось попасть в Темпоград, познакомиться с чудом XXI века. Столько рассказов накопится для Винеты. Но он не знал, можно ли соглашаться, или следует отказываться, не потакая капризу тоита. Не знал, что надо ответить, и все больше краснел, опасаясь, что ученые неверно истолкуют его замешательство.

Они действительно истолковали неверно.

— Да вы не бойтесь, юноша, — сказал Ван Тромп. — Межвременной транспорт в вашем возрасте совершенно безвреден. Ну попотеете немножко, зато посмотрите Темпоград, а к вечеру будете дома. Темпоград стоит посмотреть, уверяю вас.

— И привезете добрую десятку в петлице, — вмешался дежурный. — Темпоградские часы засчитываются как космические — в десятикратном размере.

— Нужно, юноша, — повторил Ван Тромп с нажимом. — Сами понимаете, сколько времени у нас уйдет на обучение другого переводчика. Да и примут ли его эти фокусники? Решайтесь, это такой случай, когда нельзя отказываться. Вообще, неприлично осторожничать в вашем возрасте.

— Да я не боюсь! — выкрикнул Лев. — Я только…

— Что? Свидание с девушкой? Отложите. Объясните, что у вас государственное задание.

Лев покраснел еще больше.

— Что вы? Совсем нет. Какая там девушка?

Но думал он, конечно, о Винете, совсем не о матери. Мама Мальвина в Южном полушарии, она боится жары, до сентября не вернется. Да и не стал бы Лев сообщать ей о визите в Темпоград. Зачем? Мама разволнуется, закидает Академию Времени запросами, протестами. Маме лучше рассказать задним числом. А Винету надо бы предупредить.

Лев отошел в сторонку, набрал цифры на ручном видеофоне. Однако номер Винеты не отвечал. Как быть?

Ван Тромп между тем стоял над душой:

— Не тяните, юноша! В Темпограде дорожат минутами. Неужели вам надо отпрашиваться на три часа? Вы же вернетесь часам к девяти.

«К девяти? Девять — это еще вечер. Винета сказала: «Буду ждать вечером».

Но тут случилась задержка не по вине Льва.

Юстус, уже направлявшийся к сводчатой двери под надписью «На орбиту быстрого времени», неожиданно остановился и, шаря рукой как слепой, грузно сел на скамейку. «Сейчас, — пробормотал он. — Подождите, дух переведу…» Лицо его приняло зеленоватый оттенок, глаза остекленели…

Ван Тромп кинулся к нему, проявляя неожиданную расторопность:

— Юстус, ложитесь на скамейку. Вот куртка под голову. Дежурный, врача и носилки, немедленно!

— Я отойду… дух переведу… таблетки вот… — Юстус водил возле кармана непослушными пальцами.

— Не шевелитесь, я вам достану. Дежурный, стакан воды! А вы еще здесь, юноша? Марш-марш, на старт! Товарищи, катите тоита, пока он не передумал.

Юстус силился приподняться:

— Черновики… Гранатову…

Ван Тромп выхватил у него портфель.

— Юноша, держите. Передадите лично президенту Т-града. Инструкцию дошлем. Счастливого времени!

Все торопили, торопили, некогда было сомневаться, прощаться, некогда расспросить даже. В углу, левее панорамы, приоткрылась дверца, зажглась красная надпись «Занято». Туда же катили Клактла, беспокойно ерзавшего в своем креслице. Пригнувшись, Лев переступил порог…

Порог, отделявший Большой мир от Темпограда и детство Льва Январцева от его взрослой жизни.

Транспортная кабина: некий вариант каюты, кабины самолета, космического корабля. Тоже экономия квадратных сантиметров — вплотную стоят кровати-кресла, шкафчики, они же столики, аппараты с циферблатами и кнопками, опутанные цветными проводами. Библиотека, фонотека, кинотека, малюсенький закуток для душа. Единственное отличие — и не в пользу темпотранспорта: изнуряющая духота. Нестерпимо жарко, невыносимо душно. Путники пьют, обливаются липким потом, еще пьют, смотрят друг на друга осоловевшими глазами, отирают лоб, глотают таблетки от головной боли и от боли в сердце. Страдают, вздыхают, смотрят на часы, ничего не объясняющие, окончательно сбивающие с толку.

Хуже всех было тоиту. Он страдал не понимая. Бессмысленные мучения казались еще тяжелее. Вообще, он думал, что его мучают нарочно, чтобы сломать, сделать податливее.

— Где мы? — допытывался он.

— Мы едем в Темпоград — в тот маленький город, который ты видел за стеклом.

— Где мы? — повторял тоит. И руками-ластами показывал: перегородка тонкая, вот такусенькая, а мы едем и едем.

Лев вставлял палец между ласт тоита: именно здесь мы, в этом узеньком промежутке.

— Почему так долго едем? — недоумевал тоит.

— Не умеем быстро, Клактл. Не научились.

— Почему жарко?

— Чем жарче, тем быстрее попадем в Т-град.

— Зачем Т-град?

Вот теперь можно было объяснять не торопясь, повторять по многу раз, входить во все подробности.

— В Т-граде сколько угодно времени, — начинал Лев. — До катастрофы считанные недели. Мы спешили, даже обсуждения комкали, экономя минуты. А в Темпограде времени на все хватает. Там внимательно обдумают, прикинут, просчитают, успеют изобрести, испытать, проверить, построить… Все успеют.

— Почему успеют?

— Там время идет иначе, секунды растянутые. У нас сутки, у них год; у нас два часа, у них месяц. Мы задаем вопрос, через два часа получаем целый доклад.

— Почему время идет иначе? Это подземный мир?

(По верованиям тоитов души мертвых отправлялись в преисподнюю, где времени не было вообще. Пожалуй, правильный образ. Действительно для мертвого времени не существует.)

— Нет, Клактл, это не мир, всего лишь город. Так был задуман, специально был выстроен, чтобы успевать своевременно.

Тоитский жрец молчал. Не знал, как возразить, просто не верил.

— Зачем жарко? — заводил он снова.

Лев старался отвечать обстоятельно:

— Жара — побочное явление. Чтобы попасть в Т-град, необходимо потерять массу, а потеря массы связана с выходом энергии. Этот закон вы еще откроете на Тое через тысячи лет. А энергия — это тепло, тепло, жара! Массу теряешь ты, худеешь и согреваешься. Не понял?

— Зачем худею?

— Это необходимо, Клактл. Есть такой закон Аникеева — Жерома, мы сами на Земле его открыли недавно. Он гласит: «Для тела неизменной формы… (впрочем, строго говоря, форма никогда не бывает неизменной)…Итак, для данной формы линейные размеры обратно пропорциональны темпу времени». Ты же видел город за стеклом. Он в 360 раз меньше нормального города, весь умещается в одном зале. Чтобы войти в него, надо уменьшиться в 360 раз по росту, в 46 миллионов раз по массе. Вот мы и уменьшаемся.

— Уменьшаемся? Мы?

Не верил Клактл в уменьшение. Знал, что все на свете меняется, дети растут, становятся взрослыми. Никогда не бывало наоборот. Взрослый стал мальчиком с пальчик, выглядывает из уха четырехрога? Сказка! Зачем беловолосый рассказывает сказки? Путает? Цену себе набивает?