- Где командир? - спросил он отрывисто.

- На телеграфе, - ответил Ситников. - А в чём дело?

Он хотел загородить дорогу незнакомцу, но тот решительно оттолкнул его.

- Я Виноградов, - сказал он быстро и побежал на берег.

Ситников посмотрел ему вслед.

- Виноградов, - пробормотал он, потирая лоб. - Виноградов…

Он силился припомнить что-то, связанное с этой фамилией, и не мог…

Виноградов быстро поднимался в гору. Он почти бежал, несмотря на то что береговой угор был высок и подъем крут. Селение раскинулось наверху. Там был и телеграф. Туда и спешил Виноградов, чтобы узнать последние новости. Десять дней тому назад он оставил Архангельск, кинувшись с горсточкой красноармейцев в Шенкурск на подавление кулацкого восстания против советской власти. С тех пор он, в сущности говоря, ничего толком не знал о развертывающихся событиях, питаясь главным образом слухами или отрывочными телеграфными сообщениями, из которых тоже немногое можно было понять.

Во время вынужденной остановки, не доезжая Березника, пока механик возился с застопорившей машиной, Виноградов сошел на берег, но в селении не было телеграфа, а заменявшая его стоустая молва сообщала мало утешительного. Говорили, что в Архангельске не то ждут англичан и американцев, не то они уже пришли, не то с ними ведут какие-то переговоры, не то дерутся.

Виноградов бесился от нетерпения и рвался вперед. Ему невыносимо было думать, что, пока он тут плавает по тихой, захолустной Ваге, там, в Архангельске и на побережье, решаются, может быть, судьбы всего края, да, пожалуй, и не только края…

Виноградов перескакивает через три ступеньки крыльца и врывается на телеграф. Комиссар березниковского отряда Шишигин здесь. Виноградов набрасывается на него:

- Новости. Новости. Давай новости. Самые последние. Да получше.

Он сжимает как тисками руку Шишигина. От него пахнет водой. Движения оживленны и размашисты. Глаза лучатся за толстыми стеклами очков. Шишигин отвечает на рукопожатие, но в противоположность Виноградову он хмур и малоподвижен.

- Новостей хоть отбавляй, - говорит он, поглаживая давно не бритую щеку, - а вот насчет получше - этого, брат, не обещаю. Давай сядем тут.

Они садятся на лавке у окна, и Шишигин вполголоса рассказывает Виноградову о всех происшествиях последних дней. Виноградов слушает, то вскидывая вверх, то хмуря подвижные темные брови. Потом, кинув шляпу на лавку, начинает расхаживать из угла в угол быстрыми неровными шагами, изредка бросая отрывистое:

- Так-так.

Шишигин покончил с новостями и смолк. Виноградов остановился посредине комнаты, задумавшись и чуть наклонив голову в сторону комиссара, точно ожидая, не скажет ли он ещё чего-нибудь. Но Шишигин молчал. Виноградов спросил нетерпеливо:

- Что же дальше?

Это был вопрос не о новостях, которые мог бы ещё сообщить Шишигин, а о том, что теперь делать, как поступать. Шишигин понял это и пожал плечами:

- Мне приказано стоять здесь, в Березнике.

- Стоять, - недовольно буркнул Виноградов и снова заходил из угла в угол.

- Сколько пароходов прошло с эвакуационным караваном из Архангельска?

- Шестьдесят.

Виноградов вскинул голову. Вспыхнули горячей искоркой очки.

- Шестьдесят? - повторил он с живостью. - Шестьдесят - это сила. А как местное население на наш отход смотрит? Какое здесь настроение?

- Как тебе сказать. Пока спокойно. Но кулачье по углам шипит.

- А хлеб есть в районе?

- Хлеб есть. Надо только поглядывать, чтобы не вывезли или не упрятали.

Виноградов кивнул головой и несколько минут шагал по комнате, повторяя своё привычное «так-так».

Потом остановился против Шишигина и заговорил быстро:

- Знаешь что, комиссар, давай попробуем-ка связаться по телеграфу с Котласом, с губисполкомом. Прощупаем, какая там у них точка зрения на события, какие планы.

Виноградов почти бегом направился к стоящему за перегородкой телеграфному аппарату. Часа два простоял он рядом с Шишигиным возле аппарата и выяснил наконец, что губисполкома в Котласе нет и что пароход «Святой Савватий», на котором он эвакуировался, прошел на Великий Устюг.

- Ты можешь это понять? - спросил Виноградов резко и гневно у Шишигина, оставляя наконец свои бесплодные попытки получить из Котласа какие-нибудь указания.

- Видишь, - отозвался Шишигин сдержанно. - Ещё вчера здесь, возле Березника, возникли серьезные опасения насчет ценностей госбанка, которые везли на «Рюрике», - денег и прочего. Нашлись люди, которые, пользуясь суматохой, требовали раздачи средств госбанка по рукам. Часть матросов упорно настаивала на том, чтобы им выдали жалованье за два месяца вперед. Надо так думать, что в пути положение обострилось новыми какими-нибудь фактами. Тогда, верно, и решили наши пройти прямо в Великий Устюг и там сдать ценности, чтобы спасти их.

Виноградов, уже несколько минут вышагивающий из угла в угол по аппаратной, угрюмо молчал. Потом подошел к аппарату, возле которого стоял Шишигин, и сказал хмуро:

- Ладно. Всё это мы потом выясним, что и как. А пока вот что, комиссар. Момент требует от нас с тобой быстрых и самостоятельных решений. Понял? Быстрых и самостоятельных… За нас с тобой в этом месте и в эту минуту никто думать не будет. Некому.

Виноградов, вскинув на Шишигина горячие глаза, заговорил резко и решительно:

- Учитывая это, давай так сделаем. Прежде всего объявляем район Березника на военном положении. Это облегчит нам любые оборонительные действия. Здесь на телеграфе устанавливаем круглосуточное дежурство. Держи постоянную связь со всеми крупными, пунктами, и главное, по реке. То же самое обяжем сделать на всех телеграфных точках - вплоть до Котласа по Двине и до Шенкурска по Ваге. Опираясь на объявленное военное положение, обяжем всех начальников почтовых отделений немедля провести эту меру в приказном порядке. Дальше - никаких телеграмм, распоряжений или там приказов из Архангельска не принимать и не передавать. Вообще никаких сношений с противником. Это наказать строжайшим образом всем. Согласен?

Шишигин молча кивнул головой. Виноградов рывком повернулся к телеграфисту:

- Ну, давай воевать, товарищ. Катай.

Телеграфист усмехнулся и стал под диктовку Виноградова бойко выстукивать ключом, разнося по всей округе первые приказы по военной организации Северодвинского бассейна.

А ещё через час Виноградов выскочил на крыльцо почтовой избы и помчался к берегу. Шишигин и вызванные им красноармейцы его отряда едва поспевали следом. На краю берегового угора Виноградов остановился. В лицо пахнуло с реки острой свежинкой. Ветер тронул легкие поля черной шляпы. Виноградов чуть сдвинул её к затылку и, вдохнув всей грудью прохладного воздуха, оглядел широкую речную пойму, уходящую по краям в вечерние смутные дали. Могучая река свободно катила к морю полные воды, и глазу было просторно и вольно. Лицо Виноградова, быстро менявшее выражение, посветлело. Он сорвал с головы шляпу и взмахнул ею, точно приветствуя этот просторный двинской раскат. Тут же, однако, веселый блеск глаз потух. Лицо посуровело, прихмурилось. Шишигин, стоявший рядом, сказал, словно читая то, что ясно отпечатывалось на этом посуровевшем лице: