Пролог

А теперь о погоде: сегодня

возможно все и сразу

NN

Болотце было так себе, я бы даже сказала, говно, а не болотце. Мутная, серо-буро-млиновая жижа со специфическим запахом в обрамлении мелких кочек, покрытых чахлой травкой, кое-где пожелтевшей от яркого солнца. Кустики еще какие-то мелкие и колючие, и все это в окружении леса. Да что там леса — чащи непролазной. Вот прямо не пейзаж, а картины Шишкина. И посреди всего этого великолепия, прям в жиже благоухающей, сижу я. Во всей своей красе, в свадебном платье и сползшей на нос диадеме. Когда-то белоснежный кринолин катастрофически быстро превращался в грязнокоричневый. Тяжело вздохнув, я перевернулась с пятой точки на живот, и попыталась выбраться на ближайшую кочку. Получилось не очень. Длинная многоярусная юбка мешала, набухла от воды и тянула вглубь.

«Да что ж мне тут век сидеть!», пробурчала я, сделала рывок и таки выбралась на желаемую кочку.

И тут послышалось громкое «- НЯЯЯЯЯЯВ!!!!», и прямо передо мной с неба, в пахучую жижу, приземлился огромный черный котяра, обдав и без того «красивую» меня кучей брызг. Злорадно посмотрев на мокрого и грязного кошака я поинтересовалась:

— И это обещанная помощь в побеге? Нет ну ты, это серьезно? Это, по- твоему, выход из ситуации?

Котяра, отфыркиваясь, выбрался из болотца, отряхнулся, еще раз окатив меня, полюбовался когтями на правой лапе, почесал за ухом и с видом невинной жертвы обстоятельств, прошипел:

— А что не так? Побег устроил? — устроил! Найти тебя сразу не смогут? — не смогут, так, что какие претензии?

— Да какие претензии? Родимый, благодарствуй! Ток, почему в болото? Чем тебе морское побережье не нравится! Там хоть тридцать три богатыря шляются с дядькой Черномором! Мы хоть в среднерусской полосе, или ты опять меня на край света зашвырнул?

— Нууу, не знаюююю, — протянул котяра, это осмотреться надо, я ж без подготовки, мы же эвакуировались в лучших традициях героев-любовников — в форточку, бррр, в портал. Главное не только мы не знаем, где находимся, но и наши дражайшие женихи. А это, согласись, огромный плюс.

— И что мне с этим плюсом теперь делать? Как я, по этакой чаще, в длинной юбке топать буду? Ты подумал?

— Юбка не проблема, — котяра двумя взмахами лапы оторвал пышную юбку, чуть выше колен. — Так тебя устроит?

— Ааа, хуже уже не будет, отмахнулась я, поднялась на ноги и огляделась. — Ну так где мы? Куда выбираться то? Думай, Бонифаций, думай.

— Еще раз назовешь Бонифацием — брошу! — обиделся кот. У меня имя есть! Попрошу, повежливее со мной.

Имя у кота было и даже не одно, а целых три. Огромный черный котяра с зелеными глазами и белой манишкой, размером походил скорее на собаку полусредней породы. Если бы не окрас, я бы причислила его к камышовым котам или к мейн-кунам. Но он был черным, гладкошерстным и очень самонадеянным, как все коты, проживающие на вольных хлебах. И звался этот представитель семейства дворово-кошачьих Пафнутий-Дормидонт-Тринадцатый. Причем, Тринадцатый было именем, а не указанием очередности рождения.

— Ну Пафнутий, ну извиниииии, — заныла я, — ну не по злому умыслу!

— Ага, ты еще скажи, что по принуждению князя Милославского — парировал кот.

— А это кто еще такой, новый жених? — в притворном удивлении я уселась обратно на кочку. — Свят-свят, нам новый не надобен, нам и этих за глаза.

Кот фыркнул, но сменил гнев на милость.

— В общем, Васёна, я на разведку, а ты топай на восход. Я тебя найду, не потеряю. Ты только с курса не сбивайся.

— Пафнуша, ну какой восход? Я из всех сторон света ориентируюсь только на юг. Со школьных лет знаю — там, где пальма — там юг. Ты пальму тут видишь? Нет? И я не вижу. Вот скажи, как я без юга, узнаю, где восток?

— Вася, не дури, у меня нервы слабые, я тут триста лет с вами торчу. Солнце видишь клонится к закату. Значит иди так, чтобы оно у тебя за спиной было! И не дури. А я на разведку. Все, не скучай, я тебя найду.

И с этими словами наглая котячая морда ломанул куда-то в чащу.

— Мляяя, — только и осталось сказать мне…