– Как это великодушно!

Она воткнула вилку в фаршированный помидор.

– Я тоже так думаю.

Ухмыляясь, он взял свою вилку. Анджи наблюдала за этой ухмылкой сквозь ресницы и радовалась, что он так расслабился. Ему надо почаще играть, решила она. Она позаботится об этом – пока будет иметь такую возможность.

Похоже, Рис не спешил уезжать после обеда, и Анджи вовсе не собиралась его торопить. Он удивился, когда она предложила поиграть в слова, но согласился попробовать.

– Ты никогда не играл? – спросила она, раскладывая фишки на кофейном столике, когда они сели на полу друг напротив друга.

– Нет.

– Нужно одновременно составлять слова из одних и тех же фишек, – объяснила Анджи и встряхнула фишки. – Готов?

Он кивнул.

– Почему нет?

Она не помнила, чтобы так смеялась в последнее время. Во всяком случае, последние полгода. Рис играл с таким же серьезным, сосредоточенным видом, с каким занимался бизнесом. Слова, которые он составлял из набора фишек, были аккуратно написаны на его листке, в основном четырех– пятибуквенные. Ее же список был нацарапан наспех и состоял преимущественно из трехбуквенных слов, некоторые из них были придуманы на ходу, что не на шутку смущало его.

– «Гуп»? – переспросил он, критически глядя на нее.

– Ты, конечно, не поверишь, что это самец гуппи?

– Можно взять словарь, – предложил Рис.

Она рассмеялась, мотая головой.

– Господи, Рис, конечно, такого слова нет. Я просто дурачусь.

– Да? Ну ладно, мы можем засчитать тебе эти очки, если хочешь, – великодушно предложил он.

Метко запущенная подушка почти попала ему в голову.

– А что я такого сказал? – возмутился он, уперев руки в бока и глядя на нее в растерянности, вызвавшей у Анджи новый приступ смеха.

– Рис, ты что, никогда…

Но его внимание уже привлек какой-то стук со стороны входной двери, и она не стала договаривать вопрос.

– Что это? – спросил он.

– Почтальон, – ответила Анджи, поднимаясь и направляясь к двери. – А ты что подумал? Воры? Средь бела дня?

Он хмыкнул. Анджи задалась вопросом, врожденная ли у мужчин способность так много выражать одним междометием, или они перенимают друг у друга?

Просмотр почты стер улыбку с ее лица. Вместе с набором счетов и реклам пришло письмо с обратным адресом тюрьмы, в которой сидел отец. Она долго смотрела на него в неподвижности.

Зачем он пишет? Разве не сказали они друг другу все, что нужно было, при последней встрече? Она сказала все, что думала о его бизнесе и морали, а он ответил, что, пока ее гардероб был полон платьев от лучших модельеров, а в гараже стояла модная спортивная машина для разъездов, она происхождением денег не интересовалась. Эти слова уязвили ее. В основном потому, что были справедливы.

– Что случилось? – забеспокоился Рис. Выходит, она переоценила свою способность владеть лицом. – Тебя что-то расстроило?

Анджи изобразила улыбку.

– Что ты! Конечно, нет. Просто пачка счетов. Кому нравится получать их?

Положив счета на столик в углу комнаты, она бросила нераспечатанное письмо от отца в корзину для бумаг. Ее не интересовало, что он пишет. Рис посмотрел на корзину, но ничего не сказал.

– Сыграем в другую игру? – спросил он.

Она посмотрела на него, склонив голову набок. Сидя на полу в расстегнутой до половины рубашке, в брюках, обтягивающих мощные икры, с роскошными волосами, поблескивающими в верхнем свете, он был слишком хорош для реальности. Трудно было поверить, что она может подойти к этому человеку и провести руками по всему его телу, стоит только захотеть.

С блаженной улыбкой, тронувшей губы, она решила, что хочет.

Тихо подойдя к Рису и уже широко улыбаясь, она бросилась на него, повалив на истертый ковер.

– Я придумала другую игру, – сообщила она, прижимая своими ручками к полу его мощные руки.

Блестя глазами от неожиданного удовольствия, он пригласил:

– Милости прошу.

– Но ты должен помогать, иначе ничего не получится.

– Тогда тебе придется обучить меня правилам, предупредил он, не шевелясь.

Растянувшись на нем, все еще держа его запястья, она куснула твердый подбородок.

– Я справлюсь.

Глаза Риса превратились в узкие щелочки.

– Думаю, ты справишься с чем угодно, мисс Бостон.

Чуть погрустнев, Анджи подумала, сможет ли она когда-нибудь справиться с Рисом. Похоже, он оценивал ее возможности выше, чем она сама. Задвинув сомнения в далекий уголок рассудка, она переключила внимание на так соблазнительно лежащего перед ней мужчину.

– Я, кажется, придумала название для новой игры, – промурлыкала она, прежде чем забраться кончиком языка в раковину его уха.

– Какое же? – поинтересовался Рис, и Анджи с удовольствием отметила, что его голос стал хриплым. А потом задалась вопросом, сколько еще он может пролежать вот так, предоставляя ей всю инициативу? Она чувствовала себя всемогущей, командуя властным Рисом Вейкфилдом.

– Пожалуй, я назову ее «Сведи мужчину с ума». – Она изогнулась, чувственно поводя сосками по его груди.

– Ты занималась этим с того момента, как вошла в мой кабинет, – проскрежетал он, непроизвольно задвигавшись.

Она провела губами по щеке ко рту. Потом дразнила, ласкала, целовала его рот, пока Рисовы губы не вытянулись в молчаливом приглашении. Самым кончиком языка она провела по этим жаждущим губам. У него чудесный рот, подумала Анджи, уже поддаваясь страсти. Рисовы руки задрожали в ее ладонях. Она чувствовала его растущее нетерпение по тому, как напряглось лежащее под ней тело.

Сознание того, как она желанна, придало Анджи еще больше смелости. Жестом приказав ему не двигаться, она села и начала расстегивать его рубашку, глядя прямо ему в глаза. Руки медленно двигались по его выпуклой груди, еще задержавшись, чтобы нарисовать концентрические круги у затвердевших сосков, обвели грудную клетку, ходившую от учащенного дыхания. Снова нагнувшись, она запечатлела влажный поцелуи на его груди и целовала ниже и ниже, пока губы не прижались к гладкой коже живота. Тогда она расстегнула его джинсы.

Затаив дыхание, она сунула руку внутрь и гладила, наслаждаясь горячим и пульсирующим. Он тихо застонал, вздымая бедра в непроизвольном ритме.

– Ты меня убиваешь, – едва выговорил он.

– Я только начала, Рис, – страстно прошептала она. И припала ртом.

Рис замер, будто ударенный током. Потом застонал от наслаждения. И это были последние мгновения его покорности. Шепча ее имя, он опрокинул Анджи на спину, нашел губами ее губы, а руки уже занимались ее водолазкой и джинсами.

Изгибаясь в его руках, Анджи была теперь послушной. Ей нравилась эта роль, и последней ее внятной мыслью было: «Нужно будет как-нибудь повторить игру. Как-нибудь в ближайшее время».

– Ты собираешься жениться на этой женщине или как?

Рис чуть отстранил трубку и уставился на нее, пораженный вопросом, прозвучавшим, едва он назвал свое имя. Осторожно поднеся трубку снова к уху, он спросил:

– Грэм?

– Ну да, конечно, Грэм. А ты думал кто, черт возьми? Отвечай на мой вопрос.

– Я… гм… на какой женщине? – бессмысленно переспросил Рис.

Грэм громко и выразительно фыркнул.

– Он еще спрашивает, на какой, – прорычала трубка. – Я нахожу в его кабинете дивную блондинку, чуть не лишаюсь головы за обыкновенное предложение поужинать вместе, и он хочет знать, на какой женщине. У парня лифт до чердака не доходит.

Рис поднял глаза к небу, и неопределенная улыбка появилась на его губах. Он был один.

– Грэм, ты ворвался в мое безмятежное воскресенье, чтобы поговорить со мной или чтобы сыпать оскорблениями?

– Я позвонил, чтобы задать вопрос – тот самый, на который до сих пор не получил ответа. Женишься ли ты на ней? И если еще раз спросишь на ком, я за себя не ручаюсь.

– Не нужно излишеств. Я знаю, о ком ты говоришь, – покорно вздохнул Рис. – Анжелика.