День был в разгаре, по улицам неслись машины, пешеходы спешили по своим делам.

Погода не прояснилась, тучи по-прежнему висели почти над головой. Но Марта их не замечала. У нее на душе было солнечно и радостно. Вот где-то далеко сверкнула молния, громыхнул гром. Скорее бы гроза дошла до них, под нее так хорошо спать.

Марта вернулась в комнату. Джош уже лежал на спине, и теперь его лицо было полностью открыто. Красив, чертовски красив! Марта попробовала лоб. Горячий, значит, одной таблетки мало. Проснется, надо дать еще. И снова невольно залюбовалась им. Одеяло немного сползло, обнажив голый торс. Широкие плечи, перетянутые бинтами мышцы… Захотелось прикоснуться к ним, еще раз ощутить под пальцами эту силу мужского тела. Рука сама собой спустилась со лба на шею, дальше к плечам. Марта и не заметила, как наклонилась и поцеловала Джоша в губы, правда тут же спохватившись, отпрянула и села в кресло, подобрав ноги. Хорошо, что он уже успел крепко заснуть.

Ей нужно было подумать, серьезно подумать и о своих чувствах к нему, и о его, мягко выражаясь, щекотливом положении. Она влюблена, это понятно. Как все произошло, теперь уже не важно. Есть факт и варианты развития событий, вытекающих из этого факта. Итак, если он не ответит взаимностью, то никаких проблем. Марта чувствовала, что еще какое-то время сможет себя контролировать. Если Джош не проявит к ней интереса как к женщине, то они просто разойдутся. У Марты на этот счет существовало правило: никогда не говорить о своих чувствах первой, иначе мужчины потом думают, что делают тебе одолжение своим вниманием. Не стоит нарушать его даже ради самого неординарного случая. Таким образом, тут все просто. Марта найдет в себе силы пережить проснувшееся чувство.

Но вот что делать, если Джош тоже влюбится. По меньшей мере две следующие недели им придется провести вместе, нельзя отпускать его в таком состоянии. А четырнадцать дней немалый срок. Кто знает? И что? Еще пару дней назад Марта могла совершенно точно сказать, что никогда не свяжет себя с человеком, стоящим вне закона. Она внутренне сжалась. За две недели даже простая привязанность может перерасти в страсть. Что тогда? За ним в огонь и в воду. Прощай нормальная жизнь, лошади, дом в горах. Прощай все. И до первого ареста у них, может быть, будет год или два, нельзя вечно прятаться, сколько веревочка ни вейся… Иными словами, Марта боялась, что не совладает с собой, вернее уже знала, что поддастся ухаживаниям Джоша. Если он позовет, она пойдет следом. Первое время у нее, конечно, хватит сил сопротивляться, но потом… Все будет зависеть от того, насколько этот Робин Гуд захочет добиться своего. А отсюда вывод: надо сделать так, чтобы он вообще не захотел ничего добиваться. Вылечить его, чтоб душа не болела, и до свидания. Вряд ли Джош ради любви бросит свое ремесло. Марта слишком хорошо знала мужчин. У них всегда на первом месте карьера, пускай даже такая нелегальная, а потом уже семья. Следовательно, надо ни в коем случае не дать ему влюбиться. Как? Для этого достаточно командовать, мужчины терпеть не могут, когда ими руководят, а если они при этом еще почти беспомощны и вынуждены подчиняться, то лучшего рецепта отворотного зелья и выдумать невозможно. Надо только выдержать роль до конца.

Эти мысли немного успокоили Марту. Унялась внутренняя дрожь, глаза стали закрываться. Нельзя, нельзя дать ему влюбиться. Иначе все пропало. Ну почему единственный на свете мужчина, который, можно сказать, понравился с первого взгляда, должен был оказаться преступником?

Марта чувствовала, что засыпает. Неплохо было бы перебраться наверх, в кровать, но это же надо вставать, идти… Нет, не сейчас. Последняя, угасающая вместе с сознанием мысль вновь нарисовала Джоша. Нельзя позволить ему влюбиться, и, закрывая глаза, Марта твердо решила проснуться истинной фурией.

Солнце уже садилось. Огромный огненный шар отражался в стеклах дома напротив, который хорошо был виден из окна комнаты Марты. Алые отблески рассыпались сотнями оттенков, и казалось, что здание полыхает, охваченное пламенем. Наверное, тучи рассеялись, раз так хорошо виден закат. Стоп. Закат? Марта села на кровати. Какого черта она делает в своей комнате, когда засыпала внизу, в кресле?! Он что, с ума сошел?

Кажется, изображать фурию не придется. Марта чувствовала, что прямо-таки закипает от гнева. Рыцарь! Ну дай только спуститься. И она, подскочив с кровати, быстро сбежала вниз по лестнице. Джош, полностью одетый, сидел в кресле и как ни в чем не бывало листал пресловутый журнал.

– Тебе кто разрешил поднимать тяжести? – накинулась на него Марта. – Я что, третий раз теперь должна тебя зашивать?! Совсем ума нет?!

Она подхватила со стола газеты, те самые, что купила сегодня утром, и, ловко свернув одну из них трубочкой, замахнулась на Джоша. Тот предусмотрительно выставил вперед руки.

– Да что я такого сделал?

– Что сделал?! – Марта не удержалась и залепила ему газетой по уху. – Собаки и те соображают лучше!

– Да уж куда мне до собак, – добродушно улыбнулся Джош. – Ты ругаешься из-за того, что я отнес тебя наверх?

– Как ты догадался? – Марта делано удивилась, но тут же опять стала серьезной. – Сам прекрасно понимаешь, что тебе нельзя было этого делать. И не скоро еще станет можно. Снимай рубашку, живо!

– Марта, я уже смотрел, все в порядке. – Джош встал с кресла и выпрямился, насколько позволяла довольно тугая повязка.

Хлоп! – На этот раз газета попала по правому плечу.

– Я сказала, снимай рубашку, немедленно!

Марта никогда не была скандальной, но этот глупый поступок просто вывел ее из себя. Она уже знала, что сейчас увидит. Даже Юджин такого не вытворял. Какая нелепость!

– Ну хорошо, если тебе от этого станет легче… – И Джош стал расстегивать пуговицы на рубашке.

– Мне легче?! – Марта ударила его еще раз по тому же злополучному плечу. – Мне легче?! Ложись сейчас же!

– Сейчас же, немедленно, – пробормотал себе под нос Джош. – Последний раз со мной так обращались лет двадцать назад.

– И с тех пор ума у тебя не прибавилось, – тут же парировала Марта.

Рубашка наконец была снята, и она стала осматривать повязку. Ну конечно, молодец! Два небольших пятнышка крови расползлись по белоснежным бинтам и уже успели сделаться бурыми. Шов в очередной раз разошелся.

– Мозги вообще-то – для тех, кто не в курсе, – для того и даны, чтобы ими думать. – Марте хотелось разорвать его на куски. – Посмотри, что ты натворил!

Джош несколько опешил при этих словах, откровенно не понимая, почему кровь на повязке расценивается как нечто из ряда вон.

– Да ляжешь ты или нет наконец? – У Марты по щекам побежали слезы. – Скажи, ради бога, какая необходимость была тащить меня на второй этаж? Какая? Что ты молчишь?!

Но тут уж, снова получив газетой, не выдержал Джош.

– А такая, что, когда мужчина видит усталую женщину, уснувшую прямо в кресле, он пытается обеспечить ей мало-мальский комфорт. В нашем случае – отнести до кровати. Я поступил так, как посчитал нужным. Кстати, газета бьет не больно, если хочешь действительно поколотить меня, то возьми что-нибудь потяжелее. Могу посоветовать… – Джош собирался сказать что-то еще, но тут заметил слезы на щеках у Марты и осекся на полуслове.

Она, тоже почувствовав, что хватила через край, виновато молчала.

И опять все сначала. Бинты, игла, нитки. С той разницей, что Марта не стала делать анестезию из-за двух-трех стежков.

На улице совсем стемнело. Луна притулилась на краю неба и желтела золотистым диском, испуская слабое сияние. Ветер играл легкими занавесками, то перекидывая их через подоконник, то поднимая чуть ли не к самому потолку.

После размолвки никто не решался заговорить первым. Марта, чувствовавшая себя виноватой за почти состоявшуюся истерику, спряталась на кухне и взялась за ужин. Ему и так не сладко, а она еще устраивает скандалы. Нет. План с фурией не подходит. Если бы перед ней стояла задача выжить его из дома, тогда другое дело, но ведь сама позвала, точнее притащила почти силком. Кроме того, Марта, не привыкшая выяснять отношения с кем бы то ни было, теперь чувствовала себя ужасно. В жизни она всегда старалась избегать конфликтных ситуаций, уступала где могла и кому могла, лишь бы не ругаться. А тут… Конечно, Джош повел себя глупо. Но ведь никто не умер, солнце не упало на землю, земля не раскололась пополам. К тому же он прав, так поступил бы любой настоящий мужчина.