— Кстати, а где моё тело? — встрепенулся Поттер, разглядывая кредитные карточки.

— В отделении интенсивной терапии на минус шестом этаже, — ответила мисс Манипенни, заработав ещё один сумрачный взгляд Эм. — Физиологически всё в норме, но головной мозг превратился в кашу. Парафиновая проба дала положительный результат. Ты стрелял?

— Да, я помню нападение, — подтвердил Поттер. — Нападали двое, я стрелял в одного из них. Сделал пять выстрелов, один в грудь и четыре в голову. Но это не помогло, нападающий просто поднялся, как ни в чём ни бывало. Думаю, это были какие-то особенные бронежилет и каска. Ах да, была ещё какая-то неправильность, атаковавшие двигались очень странно, как-то неестественно, но я сейчас не могу вспомнить, как.

В кабинет вошёл суховатый Кью, сопровождаемый Джоном.

— Мэм, вы хотели меня видеть?

— Этот молодой человек утверждает, что он Бонд, — ткнула пальцем Эм, откидываясь на кресле и приготовившись наслаждаться зрелищем. — Подтвердите или опровергните. У вас десять минут, время пошло.

— Привет, Кью, — сказал мальчик, с размаху хлопая старичка по плечу. — Как твоя нога?

— А что с моей ногой? — вскинулся Кью, сверля мальчика взглядом.

— Я на неё наступил, когда твоё экспериментальное устройство для глубинного вырезания нехороших слов на панелях из инструментальной стали взорвалось, и алмазный резец в три фунта весом взлохматил мне волосы перед тем, как уйти на два фута в бетонную стену. Ты ещё тогда сказал…

— А не надо было трогать кнопку самоуничтожения! — завопил Кью.

— Это была самая большая кнопка на пульте, она была красного цвета, снабжена предохранительным колпачком и надписью «не нажимать», — пожал плечами Поттер.

— Это Бонд, — кивнул Кью в сторону Эм. — Я могу идти?

— Это — Бонд?! — Эм была слегка поражена скоростью расследования.

— Бонд, — подтвердил свой вывод Кью. — У меня нет никаких сомнений. Так что, тело из реанимационного отделения можно уничтожать? Или как?

— Моё тело? — встрепенулся Бонд. — Не надо его уничтожать, оно мне дорого как память!

Эм снова встала со своего кресла:

— Поттер, Кью, Манипенни, идём в палату интенсивной терапии. Там мы посмотрим на тело Бонда, и у тебя, Поттер, будет ещё одна возможность доказать, что ты тот, за кого себя выдаёшь.

В приёмной слонялось около десятка боевиков в кевларовых бронекостюмах и с пистолет-пулемётами, усиленно делая вид, что они попали сюда случайно. Поскольку размеры приёмной не были рассчитаны на десяток увешанных оружием здоровяков, получалось у них неубедительно; Поттеру и его сопровождающим пришлось буквально протискиваться между мускулистых тел. Удовольствие этот процесс доставил только мисс Манипенни.

В отделении интенсивной терапии Поттер обошёл вокруг кровати с телом Бонда, приподнял простыню и радостно ткнул пальцем в собственную тушку:

— Вот этот шрам на правом боку я получил, когда гонялся за Скарамангой, — помните, Эм, мы с вами ещё думали, что это он прислал мне золотую пулю[13]? А вот тут мне вырвало клок волос, когда на меня взъелся Блофельд, «номер первый» из «СПЕКТРа», за то, что я слегка испортил его парк развлечений[14]. Я тогда ещё на год потерял память, даже ездил лечиться в Ленинград. А вот этот засос… — Поттер показал, но почувствовал, что ему в ухо дышит мисс Манипенни, которую тоже заинтересовала физиология суперагента, замолчал и густо покраснел.

Эм и Кью многозначительно переглянулись.

— Должна признать, история невероятная, но у меня нет выбора, поэтому я верю, — наконец, приняла решение Эм. — Поздравляю, Бонд, вы снова на службе. Мисс Манипенни, займитесь его бумагами. Удостоверение, разрешение на ношение и применение оружия, водительские права, что там ещё может понадобиться… Кстати, Бонд, твоё переселение в тело пятнадцатилетнего мальчика является замечательным прикрытием. Никто даже не подумает, что ты опасен. И у тебя впереди ещё шестьдесят лет работы на благо своей страны.

Бонд испытал ни с чем не сравнимое облегчение от того факта, что по крайней мере его идентификация была выяснена.

— Ещё шестьдесят лет горбатиться за жалкие семьдесят пять тысяч фунтов стерлингов в год[15]?! Эм, я надеялся через пятнадцать лет выйти на пенсию! Давайте обсудим условия контракта. И нам придётся пересмотреть мой modus operandi, — ответил он, заботливо укрывая своё бывшее тело простынёй. — Пятнадцатилетних не пускают в бары и в казино. И если со «смертью на завтрак» у меня и в этом теле нет никаких проблем, по крайней мере, когда я немного восстановлю физическую форму, то с «сексом на ужин» загвоздка. Абсолютное большинство девушек, которых мне жизненно необходимо соблазнять, — по долгу службы, мисс Манипенни, исключительно по долгу службы! — и не посмотрят на нескладного пятнадцатилетнего подростка.

— И это хорошо, — мстительно процедила пунцовая мисс Манипенни. — Может, тогда и приличным девушкам что-то перепадёт!

— Джеймс, Ева, прекратите, — отмахнулась Эм. — Ева, разумеется, по документам его надо сделать восемнадцатилетним. Тогда не будет ни проблем с официальным трудоустройством, ни с разрешением на оружие…

— Ни с покупкой выпивки… — ввернул Бонд.

— …Ни с клёвыми тёлками, — добавил Джон, решив поучаствовать в разговоре. Мисс Манипенни немедленно снова покраснела. — А что? Что я не так сказал?

— Возвращаемся в мой офис! — решила Эм. — Кью, спасибо за помощь, вы можете возвращаться в свою лабораторию. Джон, отпустите отделение охраны. Если этот парнишка — и правда Бонд, то оно нам просто не нужно. В смысле, бесполезно. Никто не сможет справиться с Бондом, если он сам того не захочет, или если его не предадут, верно, Бонд?

— Как скажете, тётенька, — писклявым голосом ответил Поттер, вызвав взрыв смеха. Даже Эм улыбнулась, представив себе этого худого нескладного парня в поношенной одежде, выступающего против десятка тяжеловооружённых и прекрасно подготовленных бойцов. Потом она вспомнила, что не далее как час назад этот самый парень играючи прошёл с улицы в самый хорошо охраняемый кабинет в здании, и её улыбка увяла.

Внутри кабинета Эм снова устроилась в своём кресле. Бонд сел напротив, мисс Манипенни с блокнотом устроилась у стены.

— А теперь, Бонд, давайте обсудим нашу нынешнюю ситуацию, — сказала Эм и нажала кнопку селектора: — Билл, возьмите всю информацию по делу Гарри Поттера и зайдите ко мне.

Спустя полминуты Билл Таннер, ведущий расследование по переданной Бондом информации, протиснулся в дверь кабинета, обеими руками сжимая довольно пухлую папку.

— Разрешите представить вас. Гарри Поттер — это Билл Таннер, мой секретарь, глава аналитической группы, работавшей над похищением Бонда. Билл — это Гарри Поттер.

— Очень, очень рад, — жизнерадостно воскликнул аналитик, высвободив одну руку, чтобы поздороваться с Гарри, и немедленно уронив папку. — Вы уже знаете, что вас не существует?

— Разумеется, знаю, — не повёл бровью Бонд. — Я к этому привык. За последние пятнадцать лет я существовал только тогда, когда вон в том кресле принималось соответствующее решение.

— Нет, я не в этом смысле, — аналитик высыпал содержимое папки на стол Эм. — Гарри Поттера не существует.

— Поясните, Билл, — предложила Эм, снова сложив руки домиком.

— Мы зарылись в прошлое Петунии Дурсль, — объяснил Билл, выхватывая из вороха бумаг копию свидетельства о рождении, — и выяснили, что её девичья фамилия была Эванс. Эванс, понимаете? Её родители поженились в конце пятидесятых в городке Кокуорт, — глазам присутствующих был продемонстрирован ещё один лист, копия свидетельства о браке, — и родили двух дочерей. Не одну, двух! Петуния — старшая, а Лили Эванс — младшая. Вплоть до десяти лет обе дочери воспитывались самым обычным способом, ходили в начальную школу в этом самом Кокуорте, перенесли ветрянку, — ещё два листа, заполненных убористым врачебным почерком, были изъяты из груды бумаг, — участвовали во всевозможных конкурсах. При этом у Петунии были явные задатки к приготовлению еды, а у Лили — ярко выраженная творческая жилка. Вы следите за моей мыслью?