— Почему вы сказали «голосам»?

— Ну, потому что обычно это называют «загробными голосами». Какие-нибудь звуки, потрескивание, шуршание, шаги, стук в окно.

— Вы думаете, это всегда иллюзия или обман?

— Не обязательно. Некоторые святые и праведники слышали голоса.

— А если бы вы явно услышали голос умершего?

— Каким образом? Во сне? Наяву?

— Да. Скажем… — он снова помолчал. — Ну… по… телефону…

— Ты решил надо мной посмеяться, — обиделся Альберди.

— Нет. Я говорю совершенно серьезно. Если бы вы услышали голос умершего по телефону…

Скрипнула кровать.

— Я приготовлю тебе постель, — сказал Альберди, вставая, а я замер на пороге чулана. В любой момент мог зажечься свет.

— Вы считаете, что я плету небылицы? Но нет! Поверьте мне!

Опять заскрипела кровать.

— Ну, хорошо, — донесся до меня шепот Альберди. — Если бы я услышал по телефону голос умершего, то вывод напросился бы сам. Это могла быть магнитофонная запись.

— А если этот человек, этот голос… разговаривал с вами? — воскликнул Марио. — Отвечал на вопросы и сам их задавал?

— Ты что, мальчик? — Альберди осекся, и только после долгого молчания сказал доверительным тоном. — А не слышал ли ты случайно сам такой голос? Скажи честно.

Марио долго не отвечал.

— Да. Слышал, — ответил он наконец голосом, в котором явно слышалась дрожь. — Только… Умоляю вас, никому об этом не говорите! А особенно маме.

— Это был голос твоего отца?..

— А откуда вы знаете?

— Нетрудно догадаться. Ты уверен, что это не мог быть голос с ленты?

— Уверен. Мы с ним беседовали.

— И этот человек сказал тебе, что он — твой покойный отец?

— Нет. Он даже хотел, кажется, чтобы я его не узнал. Вначале он очень сильно изменял голос. Особенно во время первой беседы…

— Так этих разговоров было несколько?

— Четыре. Первый — неполных два года назад… Но только после второго разговора я стал подозревать, что это голос отца.

Опять наступила тишина. Мне казалось, что я слышу стук собственного сердца. Я был уже на полпути между чуланом и выходом, но в этот момент совершенно забыл о себе.

— Почему ты думаешь, что говорил с отцом? — неожиданно спросил Альберди, прерывая молчание. — Голос мог быть просто похож.

— Нет! Это был он! Никто другой, только он! — убежденно повторил Марио. — Тут дело не только в сходстве голоса, но и во всем: в том, как он обращался ко мне, в некоторых подробностях…

— Расскажи мне о содержании ваших разговоров и обстоятельствах, при которых все это случилось. Может быть, нам сообща удастся разгадать загадку.

Альберди произнес это спокойно, словно не придавал особого значения словам мальчика.

Однако Марио не спешил с признаниями, и это должно было обеспокоить священника. Он что-то сказал так тихо, что я не расслышал. Но мальчик ничего не ответил.

— Ты, наверное, хочешь спать, — начал Альберди, явно пытаясь выбраться из затруднительного положения. — Можем поговорить утром. Времени будет много.

Однако это предложение дало совершенно противоположный результат.

— Я вам скажу. Сейчас, — ответил Марио голосом, полным сдерживаемого напряжения. — Только вам я говорю об этом, потому что кому я могу сказать еще? Товарищи, учителя высмеяли бы меня, мама бы подумала, что я спятил. Пожалуй, только вы один можете это понять… — он умолк, собираясь с мыслями. — Первый разговор был, как я уже говорил, неполных два года назад. Кто-то позвонил домой и попросил меня к телефону. Голос в трубке был какой-то странный… Словно кому-то не хватало дыхания. Слова произносились с перерывами. Я спросил, кто говорит, в ответ мне сказали, что знакомый, хороший знакомый. Тогда я спросил, как его зовут, но ответа не получил. Он сразу же начал задавать вопросы, как я себя чувствую, как у меня дела в школе, что слышно дома и… помню ли я еще отца. Я отвечал кратко, как это говорится, парой общих слов и опять попытался узнать, кто звонит, но услышал только «до свидания», и связь прервалась. Мама спрашивала, кто звонил, а я сказал, что какой-то знакомый, который не представился. Этого ей было достаточно. Но мне этот разговор показался каким-то странным. Спустя три месяца этот… голос снова дал о себе знать. На этот раз он звонил в школьный клуб. Он должен был хорошо знать, в какое время я там бываю. Теперь голос был немного иным, более естественным и как бы более знакомым. Он просил меня, чтобы я никому не говорил о нашем разговоре. Он снова спрашивал, как мои дела в школе, не надо ли мне чего. Я сказал, что нет, и опять спросил его имя, но он только ответил, что это неважно, что, впрочем, я знаю его хорошо. И тогда он сказал мне «Хет».

— Как? — не понял Альбердп.

— «Хет». Так мог сказать только отец. Никто другой. Это было наше секретное слово. Вроде пароля, который мы применяли только в величайшей тайне во время игры в путешествие по стране Хет. Мы его знали только двое… После этого разговора у меня было странное ощущение, будто я говорил с кем-то очень близким… Конечно, здраво рассуждая, я вначале категорически отбрасывал мысль, чтобы это мог быть голос отца. Я думал, не галлюцинации ли у меня? Хотя я абсолютно не верю в духов и уж, во всяком случае, ни за что бы себе в этом не признался, я начал интересоваться тем, что люди вообще говорили и писали о смерти и о том, что делается после нее с человеком… У одного из товарищей я обнаружил книги о спиритизме и оккультизме. Быть может, я был немного под их влиянием… Но мне не с кем было все это обсудить. И тогда я написал вам. Жаль, что из этого ничего не получилось… Я начал ждать нового телефонного звонка, но Он заговорил только через семь месяцев. К сожалению, ничего нового я не узнал. Лишь еще больше убедился — это был голос отца. Но в то время я еще не отважился спросить его, он ли это.

— Где ты в это время был?

— Опять дома. На этот раз вечером, и как-то так получилось, что никого дома не было. Отчим был в служебной поездке, а мама в кино. Разговор протекал так же, как и предыдущие. Только в конце я спросил, будет ли он еще звонить. Он сказал, что да, но не раньше чем через полгода. И снова просил никому об этом не говорить. Последний, четвертый телефонный разговор был у нас три месяца назад. Это случилось в институте Барта.

— Так, значит, ты был в Пунто де Виста и не заглянул ко мне? — с упреком сказал священник.

— Я не мог. Было воскресенье и мы поехали с мамой и да Лимой в «Каса гранде» на целый день. В середине дня появился отец Алессандри. Когда они сели за бридж, я взял мотороллер и поехал в институт. Профессор просил, чтобы я обязательно побывал у него, когда буду в Пунто де Виста.

— А мама знала, что ты поехал к Боннару?

— Я не спрашивал разрешения, — гордо ответил мальчик. — Ну вот, я беседовал с профессором, когда зазвонил телефон. Профессор сказал, что это меня. Я испугался, что это мама. Но это был Он, и тогда я его спросил… Он ли это… Но Он не ответил. Только сказал, чтобы я не волновался, что все будет хорошо и что Он позвонит опять.

— Тогда в чем же была разница между этим разговором и предыдущими? Из того, что ты говоришь, ничего понять нельзя.

Марио молчал.

— Ты узнал что-нибудь новое, важное? — настаивал Альберди.

— Да. Он сказал мне такое, о чем мог знать только мой отец. Такое, что касалось прошлого… И оказалось, что все это было правдой, — добавил он с какой-то непонятной злостью.

— Говори яснее. В чем было дело?

— Нет. Нет. Этого я вам сказать не могу. Говорю вам — не могу.

— Ну что же делать. Коль не можешь, то не можешь.

— А что вы обо всем этом думаете? — послышался вопрос, полный нетерпеливого ожидания.

— Что?.. Странно все это выглядит. Но скажу тебе одно. Я не верю в то, что это был твой отец. Будь спокоен. Духи не разговаривают с живыми по телефону. Там, на другом конце провода, должен был быть живой человек.

— Вы так думаете только потому, что это был телефон? А чем телефон хуже голоса с неба? Или внутреннего голоса, как у святой Иоанны? А если бы вы слышали голос без телефона, скажем, среди ночи, в комнате, идущий от портрета или вообще неизвестно откуда? Или голос, издаваемый облаком на спиритическом сеансе? Почему только такой способ разговора должен быть более приемлемым для духов?