После обеда она тотчас поднялась к Джейн, и мисс Бингли без промедления принялась ее критиковать. Ее манеры были объявлены никуда не годными, смесью высокомерия и наглости; ни умения поддерживать беседу, ни элегантности, ни вкуса, ни красоты. Миссис Хэрст но всем поддержала сестру и добавила:

— Короче говоря, в ней нет никаких достоинств, кроме того, что пешком она ходит бесподобно. Никогда не забуду, как она появилась тут нынче утром. Выглядела она почти неприлично.

— O да, Луиза! Я лишь с трудом сумела удержаться от смеха. И какой вздор вообще являться сюда! C какой стати должна она бегать по лугам, если ее сестра простудилась? И ее волосы, такие растрепанные, такие спутанные!

— Да, а ее юбка? Ты ведь видела, что ее юбка была вся в грязи на целых шесть дюймов, не иначе. A верхнее платье выпущено, чтобы прикрывать ее, но без пользы.

— Этот портрет, Луиза, быть может, очень верен, — сказал мистер Бингли, — но ничего подобного я не заметил. Когда мисс Элизабет Беннет утром вошла свода, мне она показалась очаровательной. A забрызганная юбка ускользнула от моего внимания.

— Но, разумеется, не от вашего, мистер Дарси, — сказала мисс Бингли. — И не сомневаюсь, вы не пожелали бы, чтобы ваша сестрица так себя аттестовала!

— Бесспорно.

— Пройти три мили, или четыре, или пять, или сколько их там по щиколотку в грязи, и одной, совсем одной! Да как она решилась? Право, это свидетельствует о самом своевольном сумасбродстве, о провинциальном пренебрежении приличиями.

— Это свидетельствует о ее любви к сестре и заслуживает всех похвал, — сказал Бингли.

— Боюсь, мистер Дарси, — заметила мисс Бингли, понизив голос, — эта эскапада несколько угасила ваше восхищение ее прекрасными глазами.

— Отнюдь, — ответил он. — Прогулка придала им новый блеск.

Последовала некоторая пауза, а затем миссис Хэрст снова начала:

— Я весьма расположена к Джейн Беннет, она премилая девушка, и я от всего сердца желаю ей хорошей партии. Но, боюсь, такой отец с такой матерью и такое вульгарное родство не оставляют на это никакой надежды.

— Мне кажется, я слышал, как вы говорили, что ее дядя — стряпчий в Меритоне?

— Да, а другой их дядюшка живет где-то около Чипсайда.

— Бесподобно! — добавила ее сестрица, и обе засмеялись.

— Да будь у них столько дядюшек, что хватило бы заселить весь Чипсайд, — вскричал Бингли, это ни на йоту не сделало бы их менее обворожительными.

— Однако это должно очень заметно снизить их шансы на женихов, занимающих положение в свете, — ответил Дарси.

Бингли промолчал, но его сестрицы от души согласились и еще некоторое время отпускали насмешки по адресу вульгарных родственников своей дражайшей подруги.

Однако, покинув столовую, они в новом припадке нежности поднялись в ее комнату и сидели с ней, пока им не доложили, что кофе подан. Джейн все еще очень нездоровилось, и Элизабет ни на минуту ее не покидала. Лишь поздно вечером, когда вид спокойно уснувшей сестры ее несколько утешил, она подумала, что, как это ни неприятно, ей все-таки следует спуститься вниз. Войдя в гостиную, она застала все общество за карточным столом и тут же была приглашена присоединиться к ним. Но, подозревая, что играют они по-крупному, она отказалась и, сославшись на сестру, объяснила, что недолгое время, которое может провести внизу, она скоротает за книгой. Мистер Хэрст взглянул на нее с изумлением.

— Вы предпочитаете картам чтение? — сказал он. — Как странно!

— Мисс Элиза Беннет, — заметила мисс Бингли, — презирает карты. Она великая любительница чтения и ни в чем другом удовольствия не находит.

— Я не заслужила ни такой похвалы, ни такого порицания! — воскликнула Элизабет. — Я не такая уж великая любительница чтения и нахожу удовольствие во многом другом.

— Ухаживая за вашей сестрицей, я полагаю, вы находите истинную радость, — сказал Бингли, — и от души надеюсь, эта радость станет еще сильнее, когда вы увидите ее совсем здоровой.

Элизабет поблагодарила его от всей души, а затем отошла к столику, на котором лежало несколько книг. И он тотчас предложил принести ей еще и другие: вся его библиотека в ее распоряжении.

— И я бы желал, чтобы она была гораздо полнее. Ради вас и к моей собственной чести; но я по натуре бездельник, и хотя книг у меня не так уж много, их все же больше, чем я брал когда-нибудь в руки.

Элизабет заверила его, что ей достаточно и этих.

— Я удивлена, — сказала мисс Бингли, — что мой отец собрал столь мало книг. Какая чудесная библиотека у вас в Пемберли, мистер Дарси!

— Да, ей трудно не быть хорошей, — ответил он, — ведь она — плод стараний многих поколений.

— И вы сами так ее пополнили! Вы же всегда покупаете книги.

— Не понимаю, как можно пренебрегать фамильной библиотекой в наши дни.

— Пренебрегать! Не могу вообразить, чтобы вы пренебрегли хоть чем-то, что может еще более украсить ваше великолепное имение. Чарльз, когда ты будешь строить свой дом, как бы я желала, чтобы он хоть вполовину был так восхитителен, как Пемберли.

— Я бы тоже этого желал.

— Однако я тебе настоятельно советую приобрести поместье в тех краях и взять Пемберли за образец. B Англии нет графства лучше Дербишира.

— С превеликой радостью. Я бы просто купил Пемберли, согласись Дарси его продать!

— Я говорю о том, что достижимо, Чарльз.

— По чести, Каролина, я бы сказал, что купить Пемберли более достижимо, чем создать его подобие.

Этот разговор так заинтересовал Элизабет, что она не могла сосредоточиться на чтении и вскоре, отложив книгу, направилась к карточному столу, где расположилась между мистером Бингли и миссис Хэрст, следя за игрой.

— На много ли мисс Дарси подросла с весны? — спросила мисс Бингли. — Она обещает быть высокой, как я?

— Думаю, да. Пока она одного роста с мисс Элизабет Беннет или даже чуть выше.

— Как я жажду вновь ее увидеть! Я не встречала никого, кто восхищал бы меня больше. Как она пленительна! Какие манеры! И как для своего возраста она блещет во всех занятиях, украшающих девицу. На фортепьяно она играет ну просто бесподобно.

— Меня изумляет, — сказал Бингли, — как у благовоспитанных барышень достает терпения так блистать в своих занятиях, как все они блистают!

— Все барышни блистают? Милый Чарльз, о чем ты?

— Да, по-моему, все без исключения. Все они рисуют, обтягивают шелком и расписывают экраны, плетут кошелечки. Не знаю ни единой, которая бы всего этого не умела; и, право, не упомню случая, когда, упомянув про барышню в первый раз, тут же не добавили бы, что она блещет во всех подобающих занятиях.

— Твой список их обычных занятий, — сказал Дарси, — близок к истине. Слово «блистают» употребляется по отношению ко многим женщинам, способным сплести кошелечек или обтянуть экран, но я никак не могу согласиться с тобой в твоей общей оценке. Среди всех моих знакомых дам и девиц я не насчитаю и полудюжины истинно блещущих чем-либо.

— И я тоже, — заметила мисс Бингли.

— B таком случае, — сказала Элизабет, — вы должны быть очень взыскательны в своем представлении об истинных женских дарованиях.

— Да, я взыскателен.

— O, разумеется, — вскричала его верная помощница, — никто не может считаться истинно одаренным, если не превосходит намного то, что мы обычно видим вокруг. Женщина, чтобы удостоиться такой похвалы, должна в совершенстве играть на музыкальных инструментах, петь, рисовать, танцевать и знать современные языки. Сверх этого она должна иметь нечто особенное в своей осанке, походке, тоне голоса, манерах и речи, иначе такой комплимент будет вполовину незаслуженным.

— Да, она должна обладать всем этим, — согласился Дарси, — но вдобавок ей следует пополнять свое образование, много читая.

— Меня более не удивляет, что вы знакомы всего лишь с шестью женщинами, истинно блещущими своими дарованиями. Не понимаю только, как вообще вы знакомы хотя бы с одной такой.

— Вы так строги к собственному полу, что сомневаетесь даже в возможности этого?