В марте 1921 года в руки научного сотрудника Академии Наук Л. А. Кулика случайно попал листок отрывного календаря от 15 июня 1910 года с заметкой о падении тунгусского метеорита. Это навело т. Кулика на мысль серьезно заняться этим делом, тем более, что в то время в Метеоритном отделе Академии Наук накопилось много сведений о падениях мелких метеоритов в Сибири и проектировалась экспедиция для проверки этих сведений. Попутно можно было выяснить вопрос и о падении этого метеорита. Хотя обстановка в тот момент была крайне неблагоприятна для снаряжения научной экспедиции, последняя, тем не менее, была осуществлена. Это была вообще первая метеоритная экспедиция, которая в то же время являлась первым шагом в научной работе по изучению тунгусского метеорита.
Материалы, собранные Куликом во время этой экспедиции, указали ему, где надо искать таинственного пришельца, но для этого нужна специальная экспедиция. С мыслью об организации такой экспедиции Кулик возвратился в Ленинград, и с этого момента «тунгусское диво» всецело овладело ученым. Подкрепив свои материалы солидными научными данными в виде сейсмических и барографических записей, собранных заведующим Иркутской обсерваторией А. В. Вознесенским еще в 1908 году, Кулик стал хлопотать об отпуске средств на экспедицию. Прошло, однако, пять лет, прежде чем вопрос об экспедиции на Подкаменную Тунгуску разрешился в положительном смысле.
В начале марта 1927 года Л. А. Кулик выехал из Ленинграда, а в конце того же месяца он уже был на фактории Ановар, т. е. в непосредственной близости от места падения метеорита. Тут он встретил тунгусов, а среди них даже непосредственных свидетелей «гнева Огды», и хотя они говорят об этом весьма неохотно и не иначе как топотом, все же ученому удалось получить кое-какие сведения о том месте, где этот сердитый Огды «валил тайгу, кончал оленей, кидал чумы»… Метеорит надо было искать где-то в верховьях реки Хушмо, правого притока Чамбэ.
Но дика, сурова девственная тайга и нелегко раскрывает она человеку свои сокровенные тайны. Два раза пытался Кулик проникнуть в район легендарного Великого Болота — места гнева Огды — и оба раза безрезультатно. Может быть, это он, Огды, не хочет, чтобы «люче» (русский) увидел Страну Мертвого Леса, где не живет ни зверь, ни птица и куда ни за какие блага мира не пойдет тунгус?
Нет, причины неудач были самого обыкновенного свойства. Первый раз Кулик должен был вернуться, потому что отправился к месту падения метеорита не на оленях, а на лошадях, — они по уши вязли в глубоком снегу. Во второй раз его подвел тунгус. Взявшись проводить ученого до границы метеоритного бурелома, тунгус взял в поход свою многочисленную семью, которой так понравились продукты экспедиции, что она поела их раньше, чем экспедиция добралась до границ бурелома. Кулику пришлось вернуться на факторию из-за недостатка продуктов.
Только при третьей попытке, уже по наступлении весны, Кулику удалось достигнуть заветной цели. Шестнадцать дней двигалась экспедиция на плотах вверх по реке Хушмо, преодолевая массу препятствий и испытывая множество приключений, а на семнадцатый день взору ученого открылось странное зрелище: глубокая долина, очерченная холмистым горизонтом, была вся завалена сплошным буреломом. Это не был обычный таежный бурелом, в котором деревья валятся без всякого порядка по всем направлениям, — это был бурелом строгой закономерности. Плотно прижатые к земле, слегка обожженные деревья были обращены вершинами в одну сторону…
Картина происшедшего стала совершенно ясна ученому, когда он, достигнув цирка гор на водоразделе между Хушмо и Кимчу, обошел лысые гребни: тайга была повалена по радиусам, центром которых являлось Великое Болото. И этот центр был усеян множеством разной величины воронок, похожих своими очертаниями на лунные кратеры…
Итак, краешек завесы над событием, в реальности которого сомневались до того еще многие из ученых, был приподнят. Кулик нашел место падения метеорита. Дальше стоял вопрос об изучении района падения метеорита и извлечении из земли раздробившихся на осколки метеоритных масс.
Вернувшись в Ленинград, Л. А. Кулик весной 1928 года снарядил новую экспедицию и принялся за работу.
Лето. Июль на исходе. Таежные дебри кишат птицей и зверьем, но на плоскогорий, что раскинулось между верховьями Хушмо и Кимчу, пусто и безжизненно. Тут — Страна Мертвого Леса. Ни движения, ни звука. Только таежный гнус — бесчисленный рой комаров, оводов и мошки — нарушает царящее вокруг безмолвие. Группе людей, копошащихся среди бурелома с цепью и теодолитом, гнус не страшен: против него можно защитить себя плотной одеждой и сеткой. Но у людей мало продуктов, их питание крайне однообразно. Над ними витает грозный призрак цынги…
Сначала заболел молодой рабочий, за ним — другой, потом помощник Кулика — Сытин. Надо немедленно покинуть тайгу, пока еще воля к жизни не погашена страшной болезнью. Кулик вывел экспедицию ближе к фактории и тут расстался со своими сотрудниками. Прощаясь с ними, он говорил:
— Пока не кончу намеченных работ, я не уйду отсюда, что бы ни случилось…
И это решение было бесповоротно.
Место падения метеорита было найдено, но его тайна еще ни разгадана, а для таких людей, как Кулик, неразгаданная тайна природы — это источник великих исканий. Пренебрегая собственной безопасностью, ученый остался в тайге, чтобы искать…
КАК ЭТО БЫЛО
Рассказ-быль Керима.
Пустынен и сух Копет-даг[64]). Родник «чешме» в его щелях и долинах — драгоценность. Неустанное солнце позволило здесь расти лишь причудливым колючим растениям, а в высоких горах — древовидным можжевельникам — «арче». Однако эти пустынные горы населяет огромное количество самой разнообразной дичи. В предгорьях — стада джейранов, в горных расселинах — косяки кабанов, ближе к арче — козлы, бараны. И повсюду кудахчут «кеклики» — горные курочки.
Невольно удивляешься несоответствию между скудной растительностью и обилием населяющей эту пустыню дичи. С ружьем здесь всегда будешь сыт. Нередка встреча с хитрым, осторожным леопардом, а к югу, на самой персидской границе, где водится олень, можно наткнуться на медведя, даже на тигра.
Днем, в жару джейраны держатся высоко в горах, где прохладнее и есть для них корм, а ночью спускаются в долины и на равнины — к воде. Обычная охота на джейранов — засада на пути их к водопою или у самой воды.
Всю ночь я пролежал на горе в засаде. К утру стало так прохладно, что пришлось натягивать на себя чапан. Светало. Джейранов нет. И не будет — очевидно, прошли другой дорогой. Я решил здесь же, под камнем, выспаться до наступления жары…
Проснулся я внезапно со смутной настороженностью. «Барс…» — мелькнуло в голове. Ущелье было наполнено солнечным светом; после крепкого сна все казалось необычным. Однако, повидимому, ничто не обещало опасности.
За камнем послышались мягкие, осторожные шаги по осыпи.
Шаги остановились. Была полная тишина. С винтовкой наготове, осторожно выглянул я из-за камня. Первой мыслью было — стрелять. В двухстах шагах от меня на перевальчике стояло что-то необыкновенно пестрое. Внезапно это пестрое трепыхнулось и исчезло. На его месте стоит человек.
— Тпейлема! Адам бар![65]) — кричит он, подняв ружье.
Теперь я понял, что это «нэрдэ».
— Корхма! Гел бура![66]) — кричу я человеку.